Ильюшенко генеральный прокурор чем занимается сейчас

Неприкасаемые

Алексей Ильюшенко выходит из Лефортова

В середине июня 1995 года, за восемь месяцев до ареста печально знаменитого теперь и.о. Генпрокурора Алексея Ильюшенко, на его имя был подан рапорт от следователя по особо важным делам Генпрокуратуры РФ Бориса Погорелова: «Прошу уволить меня из органов прокуратуры на пенсию по выслуге лет». Обычное дело, если бы не необычный для такого официального документа постскриптум, заканчивавшийся словами: «. Нельзя поднять значение Следственного управления, снижая роль следователей. Бойтесь данайцев, дары приносящих».

Комментируя это заявление журналисту, Ильюшенко с высоты своего тогдашнего положения иронически заметил: «Вы что-нибудь из всего этого поняли? Я ничего не понял. Когда «важняк» в официальной бумаге изъясняется иносказательно, а не конкретно, я такой рапорт подпишу не задумываясь». И подписал.

Теперь, когда более или менее известны подробности уголовного дела Ильюшенко и его друга, руководителя фирмы «Балкар трейдинг» Петра Янчева, ясно, почему «важняк» предпочел пенсию работе под началом непонятливого и.о. Кстати, Борис Погорелов снова вернулся в Генпрокуратуру, когда Алексей Николаевич перекочевал на два года из своего шикарного кабинета в «номера» Лефортова. Но по-прежнему остается непонятой фраза из постскриптума следователя: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Как поется в одном популярном шлягере, что же конкретно он имел в виду? Или кого конкретно?

Смысл этого эвфемизма мы объясним чуть позже с помощью документов, а для начала перескажем несколько разговоров на тему.

Разговор в «Царской охоте»

Однажды мы в компании нашего однокашника попали в знаменитый в новорусских кругах ресторан «Царская охота» на Рублево-Успенском шоссе, известный, в частности, тем, что здесь президент Ельцин знакомил с русской кухней президента Ширака.

На сей раз за столом собрались крупные экспортеры и импортеры, и, естественно, после второй бутылки вперемежку с анекдотами пошли истории о прелестях русского бизнеса. О том, как, кто, при каких обстоятельствах и за сколько провернул удачную сделку. О том, у кого какие отношения с Кругловым (таможня), Задорновым (Министерство финансов), Немцовым (молодые реформаторы), Черномырдиным (старая школа) и, наконец, у кого какая «крыша». Интересно, что ни о каких пресловутых солнцевских-коптевских речь не шла – несолидно уже. Назывались всевозможные руопы, собры и спецназы. Пока из уст одного коренастого экспортера, назовем его Аркадием, не прозвучало: «Это все мускулы, понты на крайний случай. Все вопросы надо снимать заранее и интеллигентно. У меня прикрытие в Генпрокуратуре».

По реакции слушателей мы почувствовали, что все позавидовали «генпрокурорской крыше». Трудно поверить, но приходится. Кстати, позже наш однокашник пояснил, что не так давно коренастый Аркадий каким-то чудом замял уголовное дело, по которому ему реально светило лет семь.

Из разговора с отставным «важняком»

– А вы знаете, почему Ильюшенко, закосивший под Руцкого с бородой, так уверенно себя вел перед телекамерами при выходе из Лефортова? Я не я, дело сфабриковано, политический заказ. Да потому, что у него в Генпрокуратуре остались свои люди, те, кто ему по гроб жизни обязан, они и помогают волынить дело Янчева–Ильюшенко. Что? Фамилии? Кому надо, те знают.

Из разговора на Старой площади

– Да вы хоть догадываетесь, кто самый влиятельный человек в Генпрокуратуре? – по-учительски наставлял нас один из бывших помощников президента. – Ему из руководства никто лишний раз перечить не станет. Опытные мужики, по двадцать лет в прокуратуре, такие дела ведут, а как мальцы попались на крючок обыкновенному завхозу. У него на каждого из них свой мелкий компроматец имеется. Вот и вынуждены его прикрывать.

– Кроссворд нехитрый: десять букв, на «ха» начинается. Но я вам ничего не говорил.

Привет из Пятигорска

Кроссворд мы вскоре разгадали: Хапсироков Назир Хизирович, он же Крым-Гери, гордый потомок крымских ханов и большой человек в Москве. К этому времени фигура начальника управления делами Генеральной прокуратуры РФ Назира Хапсирокова для нас загадкой не являлась. Загадкой является, почему Назир Хизирович до сих пор занимает эту высокую должность, а не находится под следствием..

Хапсироков родился сорок шесть лет назад, 31 октября (важная деталь), в черкесском ауле Хабез Ставропольского края. Дальнейшие этапы большого пути будущего управделами Генпрокуратуры РФ мы опускаем и перейдем сразу к протоколу допроса Хапсирокова, на который он был вызван как свидетель по уголовному делу Ильюшенко:

«. С Ильюшенко Алексеем Николаевичем я познакомился приблизительно летом 1993 года, когда я в то время работал директором фирмы «Южный» АО «Моспромстрой». Взаимоотношения у меня с ним нормальные. В тот период Ильюшенко работал в должности начальника Контрольного управления Президента РФ. В процессе дальнейшего знакомства мне поступило предложение от Ильюшенко перейти на работу в Генеральную прокуратуру на должность начальника управления планирования, финансирования и материально-технического обеспечения Генеральной прокуратуры РФ. Это было в феврале 1994 года. Это предложение было воспринято мною положительно, и я перешел на работу в Генеральную прокуратуру».

Стоит отметить, что Алексей Ильюшенко подобрал себе достойного управделами, поскольку он, как Генпрокурор, просто не мог не знать, что пригласил на финансовую работу человека, который в это время проходил по уголовному делу № 28552 о хищении 200 миллионов рублей, выделенных под закупку зерна. Этот финансовый эксцесс въедливо расследовал следственный отдел УВД Кавказских Минеральных Вод. Дело было так: летом 1993 года представитель фирмы «Югинвест» Хапсироков Н.Х. помог своему знакомому Ширинову Ш. заключить целевой кредитный договор на закупку зерна от имени фирмы «Бриз» на 200 миллионов рублей. Полученные деньги Ширинов перечислил на счета других двух фирм «Радость» и «Ани» как бы «для закупки сельхозпродукции». Но вместо этого кредитные средства были обналичены и достались руководителям этих фирмочек. А Хапсироков как бы удивился, что фирма «Бриз» не выполнила своих обязательств. Наверное, это чистое совпадение, но как раз в этот период Назир Хапсироков приобрел две машины «БМВ» за 17 миллионов рублей каждая. Вот так бывает в жизни: зерна нет, а машины почему-то есть.

Ставропольская земля стала гореть под ногами Назира Хизировича, «зерновое» дело квалифицировалось по статье 93-1 УК РСФСР – хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах. Но тут он счастливо сдружился с Алексеем Ильюшенко, и следствие затихло. Последний, кстати, выйдя из тюрьмы, сказал по-мужски достойную фразу: «Может быть, я плохо выбирал в жизни друзей, что они теперь меня оговаривают, но никогда я не был сволочью». Так или иначе, но в 1996 году 27 октября – прямо накануне дня рождения – Назиру Хапсирокову преподнесли подарок: «зерновое» ставропольское уголовное дело было прекращено за отсутствием состава преступления. Негоже все-таки управделами Генпрокуратуры РФ иметь в своей биографии «белое» пятно в виде растворившихся не без его участия 200 миллионов рублей.

Но недавно у Хапсирокова вновь возникли проблемы. Упрямые ставропольские следователи все-таки сумели (на законных основаниях) переправить его уголовное дело в Москву для переквалификации, доказывая, что оно прекращено незаконно. Теперь в Генпрокуратуре РФ пылятся его тома, давно пылятся. Что-то будет. Опять ничего?

«Данаец» № 1

Все неприятности Алексея Ильюшенко начались с того, что он за подозрительно низкую цену помог своим красноярским родственникам купить у своего приятеля Петра Янчева два джипа и два «жигуленка». А дальше ниточка следствия потянулась к нефти и тому подобному. Управделами Генпрокуратуры Назиру Хапсирокову тоже не везет с машинами. То эти злосчастные «БМВ» в Ставрополье, то вот теперь, как нам удалось выяснить, возникла неувязочка уже с двумя его московскими машинами – «мерседесом» и джипом «мицубиси-паджеро».

В протоколе допроса Хапсирокова, на который его осмелился вызвать 29 июля 1996 года (сразу после президентских выборов) помощник Генерального прокурора и руководитель следственной бригады по делу Янчева–Ильюшенко Николай Емельянов, есть несколько изумительных автомобильных признаний:

Заместитель Генпрокурора РФ С. Кехлеров

«Ильюшенко обращался ко мне с просьбой дать покататься на моем автомобиле «мерседес-бенц 300 SEL» черного цвета. Этот автомобиль я приобрел через АО «Логоваз» за наличные деньги, которые получил в виде кредита от одного из московских банков. Затем я его продал Быховскому, своему знакомому по моей работе в фирме «Южной», до настоящего времени Быховский является моим должником. Ильюшенко я не отказывал в его просьбе дать ему покататься на этом «мерседесе». Я ему давал ключи от машины, когда она была в моем пользовании, а когда я продал ее Быховскому и она находилась на хранении в СП «Балкар трейдинг» у Янчева, он брал ключи от этой машины у кого-то из подчиненных. Доверенности на право управления автомашиной я Ильюшенко не давал. Он ездил по своему служебному удостоверению. Просьб о продаже ему данного «мерседеса» ко мне от Ильюшенко не поступало. Припоминаю, этот «мерседес» был на служебной даче Ильюшенко в Архангельском Московской области. Со мной Ильюшенко никогда не разговаривал по поводу того, что у него имеется «мерседес» и он лучше такого же автомобиля, только белого цвета.

В моем личном пользовании находится легковой автомобиль – джип «мицубиси-паджеро», ПРИОБРЕТЕННЫЙ МНОЮ В ФИРМЕ «ЮЖНОЙ», КОГДА Я ТАМ РАБОТАЛ (выделено нами. – Авт.). Этот автомобиль 1991 года выпуска и был списан фирмой ввиду наличия многочисленных дефектов. Моему сыну мой отец подарил автомобиль ВАЗ-21093. ЭТИ АВТОМАШИНЫ НЕ ИМЕЮТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К МОЕЙ РАБОТЕ В ГЕНЕРАЛЬНОЙ ПРОКУРАТУРЕ РФ (выделено нами. – Авт.)».

Разумеется, нет ничего зазорного в том, что предприниматель Хапсироков купил джип «мицубиси-паджеро», как он утверждал на допросе. Если бы не одна неувязка. Мы съездили в ГАИ по месту жительства управделами Генпрокуратуры РФ, проверили документы о регистрации джипа (1991 года выпуска, кузов № ZMBONV444VJ304577, двигатель № 4Д56ДY1776, цвет серебристый) и выяснили из «Карточки учета автотранспорта», что машина была поставлена на учет владельцем транспортного средства Хапсироковым 11 января 1995 года. И самое главное – из таможенных документов, которые мы достали на Минералводской таможне, следовало, что в Россию этот джип попал в ноябре 1994 года. Напомним, предпринимателем Хапсироков перестал быть в начале 1994 года, задолго до этой ценной покупки. Другими словами, словами Уголовного кодекса, начальник управления делами Генпрокуратуры РФ Н.Хапсироков дал заведомо ложные показания?

Разумеется, у юридически подкованного управделами Хапсирокова найдется объяснение такой нестыковки между его предпринимательским прошлым и чиновничьм настоящим. Но, как и в случае с Ильюшенко, дело здесь совсем не в этих злосчастных машинах. Прошло уже полтора года после выборной президентской горячки, на волне которой помощник Генпрокурора Николай Емельянов расследовал дело своего бывшего шефа и, в частности, уличил в «забывчивости», мягко говоря, нынешнего финансового босса Генпрокуратуры. Ну и что? Уже полтора года Емельянов вынужден молчать в тряпочку, а протокол допроса Хапсирокова прятать от самого себя глубоко в сейфе.

Что еще хранится в сейфах Генпрокуратуры

Собственно, так же Емельянов вынужден был забыть и о собственноручно составленной «Справке в отношении заместителя Генерального прокурора РФ Кехлерова С.Г.», из которой доказательно следует, что в его действиях «содержатся признаки преступления, предусмотренного ст. 170 УК РСФСР» (злоупотребление служебным положением).

В свое время Кехлеров активно и расторопно выполнял указания Ильюшенко, в нарушение «Закона о прокуратуре РФ», помогая решать финансовые проблемы фирме «Балкар трейдинг».

Но показаниями многочисленных свидетелей «несознанка» Кехлерова была опровергнута. Следствием были приобщены к делу и письменные распоряжения Кехлерова относительно этого денежного конфликта.

Кандидат в «данайцы»

Мы уже не раз писали о том, что в ходе следствия по нашумевшему «квартирному» делу в Санкт-Петербурге кроме множества злоупотреблений работников питерской мэрии были выявлены и факты неблаговидной деятельности городского прокурора Владимира Еременко, награжденного некогда даже медалью «За доблестный труд»

Самый яркий эпизод из его послужного списка: ремонт здания горпрокуратуры Санкт-Петербурга, для чего тот же завхоз Назир Хапсироков выделил более пяти миллионов долларов. Большая часть этой суммы растворилась бесследно в Швейцарии.

Видимо, за такой «доблестный труд» и.о. Ильюшенко пообещал назначить Еременко своим заместителем. К счастью, не успел, а то бы полку «данайцев» прибыло.

Следственной бригаде под руководством «важняка» Михеева пришлось почти подпольно расследовать различные махинации, к которым был причастен горпрокурор, испытывая мощное давление из Москвы. Материалов скопилось достаточно для возбуждения отдельного уголовного дела, и они еще в апреле прошлого года были переданы следователями в канцелярию Генпрокуратуры РФ. Никакого ответа по этому поводу до сих пор нет. Зато Еременко не так давно пошел на повышение и был назначен прокурором Северо-Западного военного округа.

Но в Москве некому перепроверять странные взаимоотношения Еременко и Хапсирокова. Генеральная прокуратура РФ, как всегда, вне подозрений, а значит, вне закона? По крайней мере, до следующих президентских выборов, когда вновь в моду войдет борьба с коррупцией?

Фигуры умолчания

Показательный арест Алексея Ильюшенко, отданного Ельциным не без участия вездесущего Березовского на предвыборное заклание, нисколько не приостановил процесс разложения Генпрокуратуры РФ. Некоторые люди в синих мундирах с томиками УК и УПК в руках уверенно казнят и милуют неугодных, грамотно выводят «нужных» людей из-под удара, а самое противное (как бы ни отпирались) – умело делают политическую стойку, послушно выполняя команду «не трогать».

Ведь это ж надо было так мастерски обойти фигурой генпрокурорского умолчания факты коррупции, вскрывшиеся при расследовании дела «завхоза» ФАПСИ Монастырецкого. По ходу следствия выяснилось, что главный «златоуст» правительства Старовойтов, министр юстиции Ковалев и многие другие первые лица государства российского держали на личных счетах в «РАТО-банке» десятки, а то и сотни тысяч долларов. Но последовала команда – «не трогать». И у того же Старовойтова появился шанс, к примеру, успеть выгодно издать книгу мемуаров, чтобы правдоподобно объяснить, откуда у него такой круглый счет в банке. Наверняка со временем представилась возможность легализовать свои капиталы и остальным.

Если чужой сор можно не выносить и даже не замечать, то свой-то и подавно? Мы совершенно точно знаем, что в ходе расследования уголовного дела Янчева – Ильюшенко и других не менее громких дел следствием были установлены схемы «прокручивания» госсредств, в том числе и генпрокурорских. Но проверка финансово-хозяйственной деятельности Генпрокуратуры РФ была по непонятной причине приостановлена, а ее материалы кем-то изъяты у следствия.

Как бы это ни было прискорбно, но вышеперечисленные, наверняка нетипичные факты дискредитируют правоохранительную деятельность Генпрокуратуры РФ в целом. Помните иносказательную фразу следователя по особо важным делам Бориса Погорелова, адресованную Ильюшенко: «Бойтесь данайцев, дары приносящих»? Ильюшенко давно в отставке, а фраза по-прежнему актуальна. И если уж «Троя» нашего закона – Генеральная прокуратура России – прочно оккупирована «данайцами», то что уж говорить об остальном отечественном чиновничьем мире?

По швейцарскому счету

А пока различные противоборствующие силы разбираются со своими «чувствами», следствие по делу главного фигуранта Алексея Ильюшенко явно затормозилось. Причем настолько, что неисследованными остались целые пласты заграничной деятельности бывшего и.о. Генпрокурора. Наши вопросы в Генпрокуратуре (по понятным теперь причинам) остались без ответа, поэтому недавно мы направили официальное письмо швейцарскому правосудию – судебному следователю С.Эспозито, который в Женеве пробует разобраться в бизнесе Петра Янчева и его товарища Алексея Ильюшенко. И кое-что узнали. В частности, из ответа советника Отдела международной юридической взаимопомощи Швейцарии г-на Паскаля Госсэна мы узнали, что «в соответствии с решением от 1 ноября 1996 года прокуратура округа Женевы частично признала 21 ходатайство по решению женевского следователя С.Эспозито. Обвинительная палата поддержала предписание следователя о замораживании денежных средств и считает, что факты, содержащиеся в вышеуказанной просьбе, подлежат уголовному рассмотрению в Швейцарии».

Судя по всему, Янчев и Ильюшенко действительно успели хорошо «поработать» в банковской Швейцарии. В частности, в Коммерческом регистре кантона Женева значится фирма «Balcar Trading Sarl», зарегистрированная 28 июня 1994 года под № 6201 в качестве филиала фирмы «Balcar Trading Sarl» (Россия, г. Балашиха, Московская область). Фирма эта интересна тем, что ее сотрудником (имеющим право второй подписи) является жена бывшего и.о. Генпрокурора Татьяна Владимировна Ильюшенко, а директором фирмы (с правом первой подписи) является Петр Янчев.

Известно также, что не последнюю роль в организации этой фирмы играл Петр Головинов – до последнего времени председатель правления Федерального депозитного банка, преобразованного из скандального «Балкар-банка», в котором работала юристом все та же Татьяна Ильюшенко. Впрочем, что российскому следствию до всех этих швейцарских деталей, тут бы в Генпрокуратуре хотя бы со своими «данайцами» разобраться. А Ильюшенко. Говорят, что на самом-самом верху уже решили его судьбу: сейчас Алексей Николаевич поболеет-поболеет, а затем, где-то к лету, ему незаметно дадут уехать за границу, «на воды». Вот такая история про дары приносящих.

Источник

Скончался бывший и.о. генпрокурора России Алексей Ильюшенко

Об этом сообщила в социальных сетях его жена Татьяна. Будущий и.о. генерального прокурора страны начал свою трудовую деятельность в Красноярском крае.

23 сентября Алексею Ильюшенко исполнилось бы 64 года. Как написала Татьяна Ильюшенко, ее супруг скончался после тяжелой болезни.

Илюшенко родился в 1957 году в Анжеро-Судженске (Кемеровская область), служил в морской пехоте на Дальнем Востоке.

В 1979 году окончил юридический факультет Красноярского государственного университета и начал работу в качестве помощника прокурора Октябрьского района Красноярска. Затем трудился следователем прокуратуры Ленинского района, помощником прокурора города, зампрокурора Кировского района.

В 1989 году перешел на службу в прокуратуру РСФСР, затем в Генеральную прокуратуру.

19 марта 1993 года назначен руководителем Контрольного управления Администрации президента, а менее чем через год президент Ельцин назначил Алексея Ильюшенко генеральным прокурором страны. Однако кандидатура дважды не была утверждена Советом Федерации. После полутора лет в статусе и.о. Алексей Ильюшенко подал в отставку и вышел на пенсию. На тот момент ему было 38 лет.

После выхода в отставку работал в структурах Правительства Москвы.

Алексей Ильюшенко – государственный советник юстиции I класса, почетный работник прокуратуры РФ, почетный юрист г. Москвы.

15 февраля 1996 года Ильюшенко был задержан и помещён в СИЗО «Лефортово» в связи с уголовным делом, возбуждённым против фирмы «Балкар-Трейдинг», которая получила специальное разрешение на экспорт 25 млн тонн нефти в течение пяти лет. Илюшенко вменяли в вину получение взятки и злоупотребление служебными полномочиями. Два года юрист провел в СИЗО, а затем был освобожден под подписку о невыезде. В 2001 году уголовное дело было прекращено.

По мнению главы «Балкар-Трейдинга» Петра Янчева, возбуждение уголовного дела было инициировано в интересах олигарха Бориса Березовского, чтобы не допустить конкурентов до залогового аукциона по компании «Сибнефть».

Источник

Алексей Ильюшенко, бывший исполняющий обязанности генерального прокурора России

Леонид Никитинский: Это самая общая биография. Алексей Николаевич, здесь в целом все правильно?

Алексей Ильюшенко: Да, в целом все так.

Леонид Никитинский: Вопросы задают корреспондент в Москве американского еженедельника «Ю-Эс-ньюс энд Уорлд Репорт» Кристиан Кэрел и журналист газеты «Коммерсант» Леонид Берез.

Вам как бы доводилось сажать людей в тюрьму и немало Вы подписывали санкций на арест. И теперь Вам довелось самому там побывать. Расскажите вкратце, если это возможно, как там люди живут в Лефортово.

Алексей Ильюшенко: Во-первых Лефортово, это не такая обычная тюрьма, а скорее исключение для России. Второе, я как один из руководителей генеральной прокуратуры России, конечно, тоже являлся не обычным заключенным. Поэтому мне наверняка, по сравнению с теми десятками тысяч людей, которые содержатся в местах лишения свободы, было намного легче. Ну, а что касается конкретики, то я думаю те условия, в которых я находился, они вполне приемлемы, для того, чтобы в них мог находится нормальный человек.

Кристиан Кэрел: Алексей Николаевич, меня очень интересует Ваше мнение, поскольку за этим делом против Вас стоит какая-то вообще политическая подоплека. У меня здесь статья из «Независимой газеты» от 17 февраля с многоговорящим заголовком, где говорят: «Козленок Ильюшенко готов к нанесению удара по первым лицам государства». Я бы очень хотел услышать Ваше мнение, насколько обвинения против Вас были политически мотивированы.

Алексей Ильюшенко: Я так понял, что Вы спрашиваете о том, стоит ли за этим делом политика?

Кристиан Кэрел: Да.

Алексей Ильюшенко: Все очень просто, в принципе. Дело в том, что я работал заместителем начальника отдела по надзору за исполнением закона о межнациональных отношениях. Этот отдел входил в управление по надзору за тогдашним Министерством безопасности. С учетом того, что обстановка в то время на Кавказе была очень острой, мы часто выезжали в командировки. В частности, я выезжал туда и вдвоем с бывшим генеральным прокурором Степанковым. Там постоянно находились ответственные работники, в том числе и заместители председателя ВС РФ. И естественно, что на протяжении работы там на Кавказе мы со многими знакомились, поддерживали отношения потом здесь в Москве, и на определенном этапе, когда Болдырев, сам кстати, здесь было сказано, что он освобожден, сам объявил о своей отставке, мне предложили эту должность.

Леонид Никитинский: Все же кто предложил?

Алексей Ильюшенко: Предложил мне эту должность Сергей Александрович Филатов.

Леонид Берез: Еще такой вопрос: выйдя из Лефортово Ваша первая фраза была, что дело против Вас сфабриковано. Вот сегодня, прочитав 38 томов из 94, Вы можете привести конкретные примеры фактов фальсификаций?

Алексей Ильюшенко: Безусловно, я приведу три конкретных примера, которые что называется лежат на поверхности. 23 февраля мне было предъявлено первичное обвинение. Один из пунктов этого обвинения гласил следующее: что в декабре 93 года по распоряжению Ильюшенко, которое он дал своему первому заместителю Узбекову, был предъявлен иск в защиту интересов «Балкар-трейдинг». Так вот, весь этот пункт действительности не соответствует ни на йоту. Поскольку в декабре 1993 я не был генеральным прокурором, а Узбеков не был первым заместителем. По существу, это выбыло из окончательного обвинения, но они обязаны были вынести какое-то постановление об исключении этого конкретного пункта из обвинения. Этого постановления вынесено не было. Просто так исчезло и все. Это первое. Второе, одним из пунктов обвинения изложено так: 14 сентября 93 года Ильюшенко получил взятку в размере одной автомашины «Жигули». Так вот, получается тут, с моей точки зрения, вообще нонсенс. Дело в том, что все расписано таким образом. 14 сентября находясь в городе Балашиха получил в качестве взятки то-то, то-то и то-то. И здесь же в деле имеется официальная справка и несколько моих заграничных паспортов, из которых следует, что 10 сентября (9-го, прошу прощения) Ильюшенко вылетел из России, с континента, в Канаду в город Оттава. И с 10 по 21 сентября он находился в Оттаве. Каким образом Ильюшенко мог получить взятку в городе Балашиха, если он не находился не только в России, но даже и не был на континенте, я объяснить не могу. При этом следствие располагает совершенно конкретными материалами о том, что меня в России просто не было. Это второй момент. Ну, и еще ряд моментов, которые говорят о том, что, я подчеркиваю, дело просто сфабриковано. Есть показания Янчина, которые были получены еще в октябре, где Янчин говорит о том, что Ильюшенко покупал у Янчева автомашину ВАЗ-2709, но вся беда в том, что я не покупал эту машину, я продавал ее.

Кристиан Кэрел: Расскажите нам, пожалуйста, про Вашу связь с «Балкар-трейдинг», если вообще такая связь была. Как Вы рассматриваете, как Вы объясняете ее?

Леонид Никитинский: И этим ограничивается Ваше участие?

Алексей Ильюшенко: Абсолютно.

Леонид Никитинский: А каковы показания Янчева?

Леонид Никитинский: Кого в качестве свидетелей, по Вашему мнению, пригласит обвинение в суд под присягой рассказать о том, что Ильюшенко какие-то сделки лоббировал для «Балкар-трейдинга»?

Алексей Ильюшенко: Кого в качестве обвинения пригласит суд?

Леонид Никитинский: Ну коль скоро Емельянов мне как бы говорил, что есть такие доказательства.

Леонид Никитинский: Очные ставки проводились?

Алексей Ильюшенко: В одном из интервью Емельянов говорил о том, что Янчев на неоднократных очных ставках уличал Ильюшенко в получении взяток. Ну, во-первых, я считаю, что можно говорить о том, что это ложь, потому, что очная ставка была только одна. И Янчев говорил не о том, что он давал взятки, таких показаний он никогда не давал. Он говорил о том, что Ильюшенко вымогал у него взятки. Но на конечном этапе сегодня даже следствие было вынуждено отказаться от этой версии, что Ильюшенко что-то вымогал.

Леонид Никитинский: Очные ставки только с Янчевым, больше ни с кем?

Алексей Ильюшенко: Одна очная ставка, больше ничего.

Леонид Берез: И все-таки в октябре 95 года Янчев дал против Вас показания. Вы сейчас ему руку подадите?

Леонид Никитинский: И Вы его поняли, как заключенный заключенного.

Алексей Ильюшенко: Кто Вам предлагал солгать и что требовали как раз?

Леонид Берез: Скажите, пожалуйста, Алексей Николаевич, а почему Вы все-таки избавились от этой ампулы, а не передали ее адвокату. В этом случае из дела можно было бы раздуть большой скандал, если эта ампула была бы на руках. Это прямое доказательство того, что это было на самом деле. А так получается лишь голословное утверждение с этой ампулой.

Алексей Ильюшенко: Да, это был бы большой скандал, моего адвоката лишили бы возможности меня защищать. Скандал был бы развернут в сторону адвоката. И когда я ему в принципе это рассказал, он, в первый раз выслушав меня, просто побелел. Понимаете, адвокат имеет право входа ко мне, скажем к подзащитному своему в любое рабочее время, на то время, на которое он считает нужным. Его пропускают с папкой, которую проверять не имеют право и не проводят личного досмотра. Доказать что-либо по поводу того, что не он принес эту ампулу невозможно. Поэтому был бы скандал, Вы правы, но только скандал закончился бы тем, что был бы обвинен адвокат во всех смертных грехах. Кстати, я Вам должен сказать вот что. До настоящего времени, до настоящего, буквально, скажем, вчера последний раз уже не только меня, но и его шантажируют. И если это будет необходимо, результаты шантажа он скоро может передать в генеральную прокуратуру. То есть шантаж идет до сих пор.

Леонид Никитинский: Алексей Николаевич, таким образом вся эта история с ампулой осталась все-таки не более, чем Вашим рассказом. Говоря юридически, никаких доказательств нет.

Леонид Никитинский: Я как раз хотел Вас спросить о событиях в Чечне, поскольку, когда Вы находились в Лефортово, через ваших адвокатов, они очень строго придерживались своего обязательства неразглашения тайны следствия, но тем не менее какие-то общие вещи говорились, и в том числе о том, что каким-то образом Ваш арест связан с началом событий в Чечне. Прокомментируйте пожалуйста.

Леонид Никитинский: Но оно еще не начиналось, просто проверка шла. Оно же ничем не кончилось.

Алексей Ильюшенко: Эта проверка должна была закончится либо возбуждением, как Вы сами понимаете, либо отказом в возбуждение уголовного дела.

Леонид Никитинский: И если возбуждением, то когда?

Алексей Ильюшенко: Только тогда она могла бы закончится возбуждением дела, когда мы получили объяснение и смогли бы собрать другие доказательства, которые находились тогда на территории Чеченской республики. Эти вопросы я докладывал президенту. Один раз. Второй раз, к сожалению, не успел.

Кристиан Кэрел: Алексей Николаевич, Вы говорили, если я Вас правильно понял, о нарушениях закона в показаниях Янчева. Вы могли бы объяснить?

Алексей Ильюшенко: Да. Я говорил о том, что показания, полученные от Янчева в октябре 95 года, получены с нарушением закона. И в суде эти показания не будут использованы в качестве доказательства. Это раз. Что касается других его показаний, то они противоречивы настолько, что, вот буквально, на этой стороне листа показания идут одни, на оборотной стороне листа совершенно иные. Они совершенно разноречивы. И задача следствия была их привести к чему-то одному. То есть их надо проверять. Ну, допустим такой пример. Показания в октябре, данные Янчевым, следующего характера. Янчев говорит о том, что когда он сказал Ильюшенко, что дескать машины дорогие, на что будут родственники покупать эти машины, Ильюшенко заявил Янчеву, что его родственники настолько богатые люди, что они могут купить самолет. Я цитирую. Это показания, данные в октябре. В марте он говорит, что именно по требованию Ильюшенко цены были снижены. Люди, где логика? В октябре Ильюшенко говорит, что его родственники настолько богатые люди, а в марте совершенно иное. То же самое в отношении ценообразования. Ведь тогда масса вопросов, я привел только одни небольшой пример, масса вопросов, которые необходимо было привести к какому-то одному знаменателю. То есть никто не говорит, что Янчев говорит правду или лжет. Это надо установить. Вот этого как раз не было сделано даже тогда, когда он говорил: «Я оговорил». И он при этом называл фамилии конкретных лиц. Однако это не выяснялось.

Леонид Берез: Мне хочется затронуть и поговорить еще об одной версии уголовного дела Ильюшенко-Янчев. Принято считать, что оно направлено не только против Вас, но и является результатом нефтяных разборок. В частности, речь идет о борьбе за контроль за двумя компаниями: ноябрьским «Нефтегаз» и омским «ПЗ». Как известно, и Янчев претендовал на эти компании, и также Березовский с его детищем «Сибнефть», которые он все-таки реализовал. Может быть Ваш арест, это дело связано с этой версией.

Леонид Никитинский: Чем вызвано столь тщательное изучение Вами материалов дела. В чем она выражается необходимость читать все дело, строчка за строчкой, в том числе тех материалов, которые касаются, на сколько я понимаю, не видя дела естественно, материалы не лично Вас касаются, а Янчева. Какая необходимость это читать?

Алексей Ильюшенко: В 1997 году в январе месяце, когда я посмотрел объем этого дела, я сразу сказал: «Давайте договоримся так: вы даете мне материалы, то есть копии этого дела, и мы идем в суд». Технически это бы выглядело следующим образом. Мне приносят том, в течении дня я просматриваю документы. Делаю закладки тех документов которые мне нужны. Мне снимают копии и скажем через день я его возвращаю. Мне было отвечено: «Хорошо, мы подумаем». Они думали месяц. В начале февраля Емельянов сказал моему адвокату, чтобы он написал заявление. Он написал официальное заявление по этому поводу.

Леонид Никитинский: Оно где?

Леонид Никитинский: Да, поскольку Вы имеете опыт, может быть Вы свою версию какую-то выдвинете.

Алексей Ильюшенко: Те показания Янчева октябрьские, я Вам скажу, Леонид Васильевич, их надо видеть. Потому, что когда я рассказываю, это не так сильно. Явка с повинной написана человеком, который находился либо не в своем уме, либо этот человек принимал какие-то таблетки. Потому, что почерк, грязь и все остальное наводит на размышление, что человек находился в нехорошем состоянии. Чтобы сделал я, получив копию? Я бы просто дал ее экспертам, которые бы дали заключение, все-таки в каком состоянии он находился в тот момент, когда это писалось.

Леонид Никитинский: Ну, а какая Вам нужда это все переписывать?

Леонид Никитинский: Спасибо, ответ получен.

Кристиан Кэрел: Вы прослеживали освещение Вашего дела из тюрьмы, и если да, что Вы сказали бы об этом освещении. Были ли СМИ, которые особенно односторонне к Вашей пользе или не к Вашей пользе освещали это дело.

Алексей Ильюшенко: Я, конечно, все это внимательнейшим образом отслеживал. И я Вам скажу так. Люди, которые работают в СМИ, они пишут то, что им говорят. И я думаю, что это правильно.

Кристиан Кэрел: Пример.

Алексей Ильюшенко: Да любой пример. Допустим того, что говорит Емельянов. Приехал к нему любой корреспондент, Емельянов дал интервью, и если это интервью не извращено, а изложено в газете так, как оно дано, то это нормально. Обвинять в чем-то СМИ у меня нет оснований.

Леонид Никитинский: Вы имеете в виду то, что им говорят источники, а не то, что им говорят главные редакторы или хозяева газет. В этом смысле?

Алексей Ильюшенко: Да. То есть они излагают ту информацию, которую получили. Что касается того, было ли какое-то давление на прессу? Было. Было, и я думаю, что не секрет это для тех, кто находится здесь за этим столом. Меня никто и не собирался освобождать. Они вынуждены были меня освободить. А почему не собирались, не хотели и боялись с какой-то стороны? Именно потому, что я буду встречаться с Вами. Разговаривать и говорить о том, что есть.

Леонид Берез: В историю Генпрокуратуры Вы вошли как человек, боровшийся с «Куклами». Сейчас, спустя пару лет, даже чуть больше, Вы можете сказать правду? Это была Ваша личная инициатива или это был чей-то заказ?

Алексей Ильюшенко: Я всегда говорил правду и сейчас я ее могу сказать. Это была моя личная инициатива. Ни президент, ни премьер министр, ни кто из правительства никогда не давал мне по этому поводу никаких указаний. Более того, насколько я знаю, Борис Николаевич был не совсем доволен этим вопросом. Я узнал об этом уже позже из СМИ. Что касается существа по возбуждению дела в отношении «Кукол», то ведь дело было возбуждено не против программы и редакции. Дело было возбуждено в отношении конкретной программы. Если сегодня, по прошествии этих двух лет посмотреть на это дело, которое было в последствии прекращено после моей отставки, то я должен сказать, что это была ошибка наверное.

Леонид Берез: А почему ошибка, почему Вы считаете, что это была ошибка?

Алексей Ильюшенко: Понимаете, решение принималось тогда, когда в Чечне, как Вы помните шла война, и программа, в отношении которой было возбуждено это дело, конечно, перехлест определенный имела. Ну, возможно не в плане, я бы сказал, такого уголовного преследования. Здесь этические нормы.

Леонид Никитинский: Алексей Николаевич, Вы стали несколько иначе относится к СМИ с тех пор?

Алексей Ильюшенко: Вы знаете, я бы сказал, Леонид Васильевич, что не в отношении СМИ я стал относится иначе, а в отношении определенных представителей.

Леонид Никитинский: Ходят какие-то слухи, вот в том числе подтверждает это и «Независимая газета», что Вы якобы сейчас выйдете и высыпете гору компроматов, начнете что-то рассказывать. Насколько это соответствует Вашему настроению, Вашим интересам. Собираетесь ли Вы рассказывать что-то, что впрямую не касается вашего дела.

Алексей Ильюшенко: В России сейчас сенсационных новостей, по-моему, быть не может. Настолько засыпано все так называемым компроматом, что народ и общественность реагирует на него очень вяло. Я убежден, что если сказать, что завтра взорвут Кремль, то в принципе и это не вызовет особой реакции.

Леонид Никитинский: Наша передача подходит к концу и я бы попросил всех участников передачи высказать свое мнение об этой встрече.

Кристиан Кэрел: Это просто весьма интересно все это услышать из первых рук, потому, что слухи об этом деле еще два года после Вашего задержания очень активно ходили по Москве. И я не знаю, что я смог бы еще сказать кроме этого.

Леонид Берез: Сегодняшняя встреча ценна тем, что это фактически первое интервью Ильюшенко после выхода из Лефортово, и сегодня по-моему была прекрасная беседа, много эксклюзивной, интересной информации. Этим все сказано.

Леонид Никитинский: В течении этих двух лет, что Алексей Николаевич провел в тюрьме, я себе не позволил ни одного худого слова в его адрес и этим очень горжусь. Но поскольку он теперь на свободе, я как бы не считаю себя его полным союзником.

Источник