За что я люблю китайцев
Все, что нужно знать о Китае и китайцах, прежде чем въезжать в Поднебесную
1. Китай — это мужской парадиз. Если в метро освободится место, на него сядет мужчина, а не женщина. Если немолодые супруги выходят из автобуса, сначала спустится жена, которая подаст руку мужу, чтобы он не оступился. Если внучок устал, заботливая бабушка потащит его на своих плечах, при этом ноги у него будут волочиться по земле, потому что бабушку он уже перерос. Мальчик тут — подарок Небес, девочка — издевка фортуны.
Центром мира в Китае всегда был мужчина, женщина — лишь приложением, иногда приятным, иногда обременительным. Иной раз кажется, что если бы можно было, китайцы бы вообще обошлись без женщин. Но кто тогда будет рожать новых мужчин?
2. Мужская красота важнее женской. В Китае полно магазинов мужской парфюмерии. В салонах красоты основные клиенты — мужчины. Так называемый европейский метросексуал просто щенок по сравнению с рядовым китайцем.
Надушенные, напомаженные, с уложенными подкрашенными волосами, с наманикюренными ногтями, в декольтированных кофтах, кокетливо обнажающих грудь, китайские мужчины шествуют по улицам важно, как жар-птицы. Рядом с ними и чуть позади, скромно семенят китайские женщины.
Откуда такое внимание к внешности? Очень просто: внешность — первый показатель роскоши, а роскошь — мечта любого китайца.
3. Если двое взрослых мужчин идут миом вас, держась за ручки, не удивляйтесь. Это не перверсия, а просто выражение взимной симпатии и крепкой дружбы. Так, например, ходили президент Нурсултан Назарбаев и председатель Си Цзинпин во время визита последнего в Казахстан. Такое доверие надо еще заслужить, это настоящая дружба мужская, а не какое-то там взаимовыгодное сотрудничество.
4. Длинный ноготь на китайском мизинце — сигнал окружающим, что его обладатель не обременяет себя физическим трудом. Он не занюханный крестьянин или грубый пролетарий, нет, друзья мои. Он играет на бирже, или торгует подержанными авто, или занимается другой высокоинтеллектуальной деятельностью.
5. Плачущий китаец — довольно частое зрелище. Плачет он не от слабости, а оттого, что душа у него тонкая и чувствительная. Присоединяться к нему не обязательно, но и доверять его слезам не стоит, они крокодиловы. Китаянки плачут гораздо реже: кого волнуют слезы женщины?
6. Непристойное поведение считается в Китае «западным», а иностранцы — порочными и упадочными. Женщине тут лучше не обнажать декольте, а блузку надо застегивать на самую верхнюю пуговицу. Нет, никто ей слова плохого не скажет и даже не изнасилует, но пялиться будут откровенно и похабно.
При этом китаянки шорты и юбки носят экстремально короткие — и ничего. Зона неприличия тут — не то, что ниже пояса, а то, что выше.
7. Иностранок китайцы считают красивыми, потому что те — белокожие и богатые. Внимание европеянки к китайцу очень льстит ему, но не удивляет: он же неотразим! Китаянкам тоже нравятся западные мужчины — они более мужественны, чем китайцы, лучше воспитаны и умеют ухаживать.
8. Китайцы — не чукчи, пить они любят, а некоторые даже и умеют. Бывает, что ради шутки компания спаивает кого-нибудь одного, чтобы посмотреть, как он будет вопить и куролесить. Если вас будут специально подпаивать — не поддавайтесь. Иначе потеряете то самое лицо, о котором у китайцев столько разговоров.
9. Оказавшись в китайском доме и зайдя в ванную помыть руки, будьте готовы к тому, что там нет полотенец. Точнее, есть — но мокрые. Все дело в том, что китайцы не любят принимать душ и мыться. Вместо этого они протираются мокрыми полотенцами. По глубокому убеждению китайцев, частое мытье — причина тяжелых болезней, как правило, иностранных.
10. Центральное отопление в Китае — редкость, в том числе и в гостиницах. Поэтому кондиционеры там служат летом для охлаждения, а зимой — для обогрева. И тут надо поосторожнее: легионелла — лучший друг кондиционера.
11. Обычные китайцы почти не говорят по-английски и на любом другом иностранном языке. Исключения встречаются редко. Даже персонал пятизвездочных гостиниц часто владеет лишь ограниченным набором заученных фраз.
При этом молодые китайцы, даже не говорящие на других языках, часто берут себе иностранные имена, обычно английские.
12. Иностранцев китайцы почти не различают по внешности — вплоть до того момента, пока иностранец не начинает приносить выгоду. Когда речь идет о деньгах, китаец различит даже двух однояйцевых близнецов.
13. Прикосновений китайцы не любят, рукопожатия у них не приняты. Исключение составляют партработники и бизнесмены, привыкшие общаться с западными парнерами. Но даже им не надо жать руку сильно, китайцы этого не любят. Лучше приветственно поднять ладонь, сказать: «Ни хао!», кивнуть, улыбаясь.
Отдавайте свою визитную карточку двумя руками и чужую тоже принимайте двумя руками. Визитка символизирует человека, неуважение к ней — неуважение к ее обладателю.
Не кланяйтесь, не складывайте руки перед грудью — все это давно не принято в Китае и выглядит смехотворно. Ведите себя как вежливый европеец, этого вполне достаточно.
14. Какие бы важные вопросы ни обсуждались, не откладывайте обед. Обед — альфа и омега китайской жизни, он должен состояться вовремя, даже если небо упадет на землю.
Во время обеда, если пользуетесь палочками, не нарушайте нескольких простых правил.
— Не втыкайте палочки в рис, так делают на похоронах.
— Не разбрасывайте палочки по столу — плохая примета.
— Не тыкайте палочками в соседа во время разговора — это оскорбление.
— Не стучите палочками по зубам или по чашке — так делают сумасшедшие и нищие.
— Не берите еду обратными концами палочек.
— Не накалывайте еду одной палочкой.
Во время обеда имейте в виду, что еду все берут из общих блюд, а вот спиртное обычно каждый заказывает себе сам.
15. Самое главное. Никогда не говорите китайцу обидных вещей. Даже если он не понимает вашего языка, он уловит интонацию и запомнит это на всю жизнь. При всякой возможности говорите ему комплименты и превозносите его — так, чтобы это слышали и другие. Велик шанс, что в этом случае он станет вашим верным другом. То, что русскому человеку кажется смешным и детским, для китайца иной раз составляет смысл жизни.
За что я люблю китайцев
18 Oct 2021 в 05:07
18 Oct 2021 в 05:07 #1
Вовсе не за их игру, кда или ещё что-то. Меня восхищают китайцы, да и другие страны восточной Азии, потому что у этих людей есть родина. Им в голову не придёт поливать гном своих ребят за хорошую или плохую игру, машины, экономику или ещё что. Они всегда за своих, всегда. И тем более никто не прикрывает собственные неудачи, слабость и несостоятельность «помойной страной», проклятиями или коррупцией. В любой стране они держатся своих правил и помогают друг-другу, постепенно захватывая целые секторы экономики, а порой и власть. Не удивительно что все они в топе экономик мира, олимпиад, космоса и производства. Без ножа берут всё, что захотят. У меня всё.
18 Oct 2021 в 05:09 #2
Вовсе не за их игру, кда или ещё что-то. Меня восхищают китайцы, да и другие страны восточной Азии, потому что у этих людей есть родина. Им в голову не придёт поливать гном своих ребят за хорошую или плохую игру, машины, экономику или ещё что. Они всегда за своих, всегда. И тем более никто не прикрывает собственные неудачи, слабость и несостоятельность «помойной страной», проклятиями или коррупцией. В любой стране они держатся своих правил и помогают друг-другу, постепенно захватывая целые секторы экономики, а порой и власть. Не удивительно что все они в топе экономик мира, олимпиад, космоса и производства. Без ножа берут всё, что захотят. У меня всё.
Немногие переживали геноцид от еврейских и прибалтских палачей в гулагах и голодомор, с истреблением веры и церквей. Я вообще в шоке с того что русские ещё существуют после того, как их закономерно истребляли. Ясное дело у некоторых сейчас идёт отсутствие нац. идентичности, и феномен ведра с крабами, 20 век наложил отпечаток. А, ну и то что в совке форсили дружбу народов и «неиронично подставь вторую щеку и тащи на горбу нищие регионы типа таджикистанов всяких».
10 причин, почему я люблю Китай!
– Скажите, почему вы любите Китай?
– Люблю ощущение, что Россия – оплот демократии и свободы слова.
Боюсь, вчера я вас расстроил своей ненавистью к Китаю. Не расстраивайтесь. Если бы я не любил Китай, стал бы я туда ездить каждый год. Китай – моя любимая страна, и сегодня у нас 10 причин искренне его любить.
Первая и главная причина любить Китай – это китайцы!
Дружелюбные, милые, добрые. Китайцы – замечательные люди, немного со своими комплексами (а у кого их нет), они быстро учатся, они развивают свою страну, они стараются перенять (иногда украсть, но я тоже ворую твиты) все самое лучшее у других. Ни разу за все время путешествий мне не попались недружелюбные китайцы. Громкие – да, хамоватые – да, но неагрессивные и улыбчивые. А если можете им сказать пару слов на китайском (хотя бы “ни хао!”), они рады вас видеть, как тетю Сару из Одессы!. Кроме того, многие из китайцев хорошо относятся к России и русским, что всегда дополнительно приятно.
Возможности для путешествий
В Китае интересно путешествовать. Хотите горы? Без проблем – пару часов и вы в Улиншане. Хотите “древний город”? 2 часа и вы в Лицзяне. Хотите небоскребы? Вам в Шанхай! Хотите вообще непонятной хрени типа огромного кольца? Вам в Шэньян! А сколько здесь всего необычного! Пустой город? Без проблем! Снести исторический памятник, которому 1000 лет и построить подделку? Без проблем! Достопримечательностей просто море (конечно, я езжу только на достопримечательности с рейтингом не ниже АААА).
В Китае никогда не увидишь драк на улице, не почувствуешь агрессивного отношения. В Китае можно ходить по ночам и не бояться, что тебя ограбят. Не то, что в этой вашей Америке, где даже в центре Вашингтона не чувствуешь себя в безопасности!
Помните, я рассказывал вам, что в Китае распространено хамство? Так вот, вы можете в любой момент сделать нахамившим вас замечание, мол, так себя вести нельзя, вас выслушают и извинятся, а не дадут за замечание в глаз! В Китае очень комфортно фотографировать, никто не вопит «Ты чего меня снимаешь?», не требует удалить фото, вообще все на позитиве.
В одно время Китай активно решил развивать у себя новую архитектуру. Благодаря этому здесь появился целый ряд архитектурных шедевров. Чего только стоит здание центрального телевидения, самый красивый в мире небоскреб, самый красивый в мире стадион “Птичье гнездо”, здания “Сохо” Захи Хадид. Говорят, что председатель Си Цзиньпин потребовал более лучше строить в китайском архитектурном стиле и не увлекаться всякими модными архитектурными стилями, но пока этого не ощущается. У Китая есть деньги и возможности строить самые безумные здания и приглашать лучших мировых архитекторов.
Развитие малого и среднего бизнеса
Пошел дождь? Моментально рядом с вами будут продавать зонтики. Хотите попить водички или съесть огурчик высоко в горах? Без проблем, прямо на горе на тропинке будет сидеть дедок, продающий водичку. В Китае бизнес – это почетная деятельность и один из секретов выхода из бедности 400 млн граждан. По телевидению Китая идут телепередачи, рассказывающие, как заниматься бизнесом. В общем, в стране, где с уважением относятся к бизнесу, все точно будет хорошо.
Китай – самая древняя из всех человеческих цивилизаций. Египет уже не тот, Римская Империя давно исчезла, Иран – это вам не Персия, и только Китай – по-настоящему древняя цивилизация с многотысячелетней историей. Даже несмотря на то, что китайцы любят все перестраивать и не ценят старину, это не спасает их от того, что сохраняется уникальная культура, которая на то и уникальная, что может выжить в любую “культурную революцию”. Как-то я спросил знакомого китайца: “Чжан, а ты чувствуешь, что ты – представитель древней цивилизации?” Чжан сначала сказал: “Да ладно тебе, чувак!”, а потом задумался и говорит: “Вообще-то, знаешь, если задуматься, блин, то да, все равно понимаешь, что все эти тысячелетия не прошли даром!”
Я вам уже рассказывал о районах современного искусства в Пекине и в Шанхае. Несмотря на цензуру, Китай двигает мировое современное искусство вперед. Здесь чувствуется свобода и динамика, как и в сфере урбанистики. Не только в сфере изобразительного искусства, но и в скульптуре, в альтернативной музыке. Вы знаете людей, которые уезжают в Россию заниматься современным искусством? И я не знаю, зато знаю людей, которые уезжают с такими целями в Китай.
Китайцы, в отличие от москвичей, любят троллейбусы! В Шанхае, например, действует самая старая в мире троллейбусная сеть. Первые шанхайские троллейбусы выехали на улицы 15 ноября 1914 года. Первый маршрут имел протяженность в один километр, но потом он многократно продлевался. Что удивительно, он действует до сих пор. Сейчас в городе около 20 троллейбусных маршрутов.
При этом в КНР не только сохраняют старые линии, но и оборудуют новые. Только с 2008 года новые троллейбусные системы появились в Чжэнчжоу, Сиане, Наньчане, Ланьчжоу и Харбине. Из этих городов лишь в Ланьчжоу живёт менее 5 млн человек.
Как живут китайцы и чему у них можно научиться (а чему не стоит)
Чужой среди центровых
Когда попадаешь в Азию на срок более долгий, чем действие туристической визы, у тебя только два пути. Либо принимаешь Азию всем сердцем и обнаруживаешь, что отныне не можешь без нее жить, либо зарабатываешь нервный тик и бежишь в сторону аэропорта, проклиная местных за их повадки, внешность, язык, климат, еду и все остальное.
Я видел обе категории лаоваев — так нас называют местные, уверяя, что это всего лишь значит «иностранец». И умалчивая, что это, скорее, нечто типа ироничного «иностранчег», то есть существо, стоящее на совершенно иной ступени развития, чем китаец — житель Центра Мира, гражданин великого Срединного государства (именно так переводится самоназвание Китая — Чжунго). И не стоит обманываться, думая, что ступень эта в китайском сознании выше их собственной, китайской. В Китае иностранцу вообще легко впасть в заблуждения, оттого и относятся к лаоваю с усмешкой, порой открытой, порой тщательно скрываемой.
Это важный момент. Ты всегда будешь тут лаоваем, даже если в совершенстве овладеешь языком, выучишь пару диалектов, достигнешь высот в каллиграфии, станешь мастером ушу — будешь купаться в комплиментах и искреннем восхищении местных твоими способностями, но останешься «иностранчегом». Никогда не станешь «своим». Если к этому относиться со спокойным пониманием или даже с юмором, жизнь в Китае может стать весьма комфортной, интересной и не особо хлопотной. Во всяком случае, на это можно надеяться. А те, кто прибывает сюда с миссионерскими замыслами и желанием сразиться с культурой, которой не меньше пяти тысяч лет, неизбежно терпят фиаско разной степени драматичности.
Принять в сердце Китай для меня не значило сделаться больше китайцем, чем сами китайцы. Я не ставлю мебель в соответствии с фен-шуем, не ношу алые шелковые халаты с вышитыми золотыми драконами. Не слушаю народную оперу (вернее, слушаю — вместе с китайскими соседями сверху, большими ее любителями, однако уже не страдаю от нее, словно от зубной боли). Но Китай меня сильно изменил. На многие вещи я стал глядеть иначе. Неизменным осталось лишь одно, за что больше всего люблю Поднебесную, — практически ежедневное удивление и восхищение той жизнью, что кипит в ее городах и деревнях. Каждый день приносит столь удивительные наблюдения и открытия, что поневоле ощущаешь себя ребенком, изумленно смотрящим на огромный мир.
Всем известно: немцы — пунктуальные, французы — самые искусные любовники, американцы все поголовно — ковбои, а русские пьют водку из самовара и ездят на медведях. А китайцы — трудолюбивые. Вот нет у них большей радости в жизни, чем потрудиться как следует. И песенка у нас даже про них есть, как над рекой Хуанхэ встает солнце, и идут китайцы на поле, зажав в кулаке горсточку риса, и несут портреты Мао…
На самом деле, конечно, китайцы в этом плане ничем не отличаются от остальных людей. Ничто человеческое им не чуждо. Так же отлынивают от работы при первой же возможности. Так же любят хорошенько поесть и вздремнуть после еды, прямо на рабочем месте. Хотя нет, это как раз они любят больше всех в мире, но это тема для отдельной статьи.
Их усердие — в учебе, работе — зачастую основано на страхе. Перед родителями. Перед обществом. Перед будущим. Спрос-то весьма строгий, с самого детства, таков уж Восток. От этого становится грустно и вспоминаешь себя в армии. Первые полгода службы я много трудился: копал ямы, засыпал и копал новые. Рыл траншеи. Таскал в руках бордюрные камни — тележка не полагалась — от КПП до караулки, это километра полтора через всю часть. Что-то красил, дерновал, грузил… Был ли я трудолюбивым тогда? Не особо. Но за моей работой и работой других «духов» следил сержант Ивахненко, размером с племенного бычка и примерно с таким же характером. Удары его были всесокрушающими. Вариантов не было, приходилось трудиться.
Труд множества китайцев именно такой — подневольный и не особо осмысленный. Там, где следует сделать быстро и хорошо, китайцы будут долго ковыряться, подклеивать, подвязывать, подлатывать постоянно, чтобы в итоге все развалилось и пришлось начинать заново. Могут и быстро сделать, но быстрота эта напоминает «дембельский аккорд» — кое-как в рекордный срок навести «красоту», чтобы все это, как обычно, развалилось после сдачи.
Китайцы не трудолюбивые. Но они — очень трудостойкие. То есть там, где я или подобный мне загнется от невыносимых условий труда, китаец будет работать с безмятежным выражением лица. И вот за это они достойны и уважения, и похвалы. Именно этими трудостойкими людьми-муравьями, низкорослыми, темноликими, одетыми в мешковатую синюю форму, и создаются грандиозные новостройки, многоуровневые развязки, от которых захватывает дух, прокладываются дороги, подметаются улицы, развозятся товары…
Трудостойкость у китайцев невероятная. Она поражает живущих в Китае иностранцев не меньше, чем осознание полной несостоятельности мифа о китайском трудолюбии.
Такой вот парадокс.
Китай удивляет постоянно.
Густым и теплым шанхайским вечером мы с женой шли по мосту через какую-то районную речушку. Было душно, влажно, будто в огромной теплице. Над нашими головами перекидывались туда-сюда летучие мыши. Ползли желтоватые от смога и освещения облака, назревал дождь, от которого не станет ни прохладнее, ни легче. Мы спешили домой. Неожиданно в темноте прямо перед нами возникло нечто небольшое, продолговатое, похожее на черепаху. Это и была черепаха, самая настоящая. Она беззвучно плыла в воздухе, слегка покачиваясь на уровне наших глаз, едва не задевая наши лица. Мы замерли. Сверкнула молния, и тут из предгрозового воздуха соткался еще и старичок на велосипеде. На самом деле он вырулил из-за наших спин, а черепаху он обмотал веревкой и за кончик этой самой веревки держал в вытянутой руке. Он нам ее хотел продать для вечернего супа. Но, слыша иностранную речь, из деликатности, молча крался за нами по мосту на велосипеде и решил соблазнить нас, просто показав свой превосходный товар: чего говорить-то, ведь лаоваи все равно неразумные и китайскую речь не понимают.
Черепаху мы у него купили. Счастливый старичок умчался прочь в темноту, а мы спустились к реке в поисках подходящего места, куда можно было выпустить нашу покупку. Уж не знаю, как дальше сложилась ее судьба. Но мне запомнилась фраза жены, когда мы, попав все же под дождь, вернулись домой: «Кажется, я отвыкла от своей страны. Начала удивляться тут всякому…»
Переходя улицу, оглянись по сторонам
(правила уличного движения)
Небольшой экскурс в историю, относительно недавнюю. В период «культурной революции» неистовые хунвейбины ревниво искали все, что может оказаться контрреволюционным. А, как известно, кто ищет — тот всегда найдет. Они и нашли — светофор. Бдительные товарищи обратили внимание, что на красный свет машины останавливаются. А ведь красный — партийный цвет! Налицо угроза прогрессу революции и препятствие развитию. Надо запретить остановку на красный сигнал. Но разум в лице премьер-министра Китая Чжоу Эньлая победил энергичных революционеров: он заверил активистов, что на красный останавливаться — хорошо, это символизирует, что партия гарантирует безопасность всей революционной деятельности. Было это аж в 1966 году.
Но к светофору в Китае и в наше время отношение весьма неоднозначное. Правда, уже без политической подоплеки.
Каждый раз, когда мы прилетаем из Москвы в Шанхай, в первые дни я слежу и за собой, и за женой на улице. Разбалованные относительным соблюдением прав пешеходов в Москве, мы не сразу вспоминаем, что в Китае светофор для многих водителей — просто трехцветный фонарик-украшение на перекрестке. Он еще каким-то образом может привлекать внимание водителей автобусов и иногда — грузовиков и такси. Вся же многочисленная двухколесная мелюзга мчится «на своей волне» на любой сигнал, поворачивает куда пожелает, едет и по тротуару, бибикая пешеходам.
А если паркует свой драндулет, то непременно поперек тротуара — для красоты или еще из каких соображений. Но явно не со зла и не бросая вызова обществу. Точно так же, не со зла, вас не пропустят на пешеходной «зебре» — в Китае это просто полоски на проезжей части, лишенные всякого смысла. Но дорогу-то надо переходить, так ведь? Так вот делать это надо без суеты, не бежать и не метаться. Просто идти и внимательно смотреть на снующий вокруг тебя транспорт. И не пытаться негодовать, не начинать призывать аборигенов к соблюдению правил дорожного движения. Не поймут, ведь главное правило в Китае на дороге — одно: еду, куда хочу и куда мне надо. И вот его-то каждый водитель свято соблюдает.
Правительство с этим борется — камеры наблюдения, штрафы… Об успехе пока говорить трудно. Впрочем, в последнее время нас уже несколько раз пропускали на «зебре» — значит, не зря идет работа.
Этот звук слышится в Китае постоянно и везде. Так уж повелось — китайцы искренне (и не без оснований) считают, что шумно прочистить носоглотку и смачно сплюнуть куда придется — полезно для организма и ничего зазорного в этом нет.
В местной газете я однажды прочитал пропитанную духом романтики статью о звуках города — опрашивали прохожих, просили назвать типичный звук. Там были и колокольчики пагоды, и шелест бамбука в парке, и песни цикад, и мелодия ветра в высотных кварталах, и треньканье велосипедных звонков, гул поезда надземного метро был указан как типичный и узнаваемый. Но никто из респондентов не вспомнил самый частый и знаменитый звук «кххх!», бьющий по ушам каждому прибывшему в Поднебесную лаоваю. А все потому, что местным он привычен и даже не удостаивается внимания. Маленькие дети и школьного возраста юноши, почтенные старики и умилительные старушки, изящные девицы и зрелые тетушки, простолюдины в обносках и холеные азиатские джентльмены в дорогих костюмах — харкают все. Парикмахеры, таксисты, официанты, продавцы, художники на набережной, влюбленные пары в парке. Громко, с удовольствием, не стесняясь.
Правительство и с этим пытается бороться. В метро и парках появились плакаты с перечеркнутым плюющимся силуэтом и надписью, что в общественных местах этого делать нельзя, — на китайском и английском. Вдруг кто из гостей Поднебесной возжелает присоединиться к нарушению порядка, но увидит надпись и устыдится. Но ведь понятно, что плюются китайцы не со зла и не от бескультурья, а для пользы здоровья. Тут никакие запреты не в силах преодолеть тягу народа к оздоровительным процедурам.
Кстати, эта тяга удивительным образом сочетается с наплевательским же (раз уж речь об этом) отношением к нему. Взять, например, китайскую страсть к курению в транспорте, банках, больницах, ресторанах, торговых центрах, спортивных центрах, лифтах и прочих самых разных местах. С ней тоже пытаются бороться, в Гонконге и Макао даже добились успеха — помогли высокие штрафы. Материковый же Китай сильно драконить своих граждан за такие пустяки пока не решается.
Лучше вообще не болеть, это всем известно. Но мало кому удается безмятежно прожить жизнь и не попасть на прием к врачу.
Одним китайским утром я проснулся, потрогал лоб, прислушался к кашлю и понял: настал и мой черед. Конечно, я бывал у врачей много раз. Но то свои, отечественные эскулапы. А вот к их китайским коллегам ходить не приходилось. Первым делом направился в маленькую университетскую поликлинику в кампусе, полагая, что, раз работаю в университете, мне в это учреждение и лежит дорога. Но заспанные медики от меня шарахнулись, как от зачумленного. Подумал, всему виной мой вид, и оказался отчасти прав. Но не бледность чела и сверкание глаз насторожили местных врачей, а моя лаовайская внешность. «Вам не к нам!» — категорично заявили они. «А к кому же и куда?» — озадачился я. «Вам надо в международный госпиталь, только там принимают иностранцев». Туда обращаться не хотелось. За деньги, что международный госпиталь слупит за «визит доктора, говорящего по-английски» мне надо работать несколько месяцев, ночуя под мостом и питаясь на задворках продуктового рынка. Подумав, предложил компромисс: «Я парень простой, из народа. Направьте меня в обычный народный госпиталь, которых полно вокруг. Я уйду и не буду мешать вам трудиться». В переговорах с врачом и двумя медсестрами помимо меня участвовали старик-охранник в фуражке, его подруга-уборщица со шваброй в руках и несколько совершенно посторонних людей, по виду — студенты и преподаватели.
Участвовали совершенно на равных, разглядывая меня и обсуждая мою дальнейшую судьбу. За общим гвалтом я не уловил, кем же был вынесен окончательный вердикт. Надеюсь, это был врач, а не сторож и не уборщица. Я получил бумажку с адресом, направление на осмотр. Надо сказать, сердобольные участники дискуссии предлагали меня довезти — кто на велосипеде, кто на автобусе, а один дядечка профессорского типа настаивал на такси и даже принялся вызывать его по телефону. Из опасения, что они всей компанией и повезут меня к народным врачам, я отказался от помощи и поехал в больницу самостоятельно. Вслед мне неслись пожелания выздороветь быстрее и рекомендации пить больше горячей воды. Последнее — универсальное китайское лекарственное средство. Пьешь много горячей воды — будешь здоровым всегда, ну или быстро поправишься. Не пьешь много горячей воды — дела твои плохи, а дни сочтены…
В народном госпитале, первый этаж которого был больше похож на причудливое смешение банка с вокзалом, я помаялся в разных очередях во всевозможные окошки — оплата приема, сдача анализов, оплата анализов, ожидание приема… Врач — бодрый, лысый, полнолицый, в круглых очках — внимательно посмотрел на меня, на распечатку анализа крови, снова на меня.
«Мне кажется, вы больны», — не допускающим возражений тоном наконец изрек он. Я не стал спорить и кивнул. Потом стеснительно поинтересовался, что за болезнь со мной приключилась. Ответ врача поразил честностью: «Не знаю». Я снова кивнул понимающе: будь я китайцем, врач быстро определил бы все. Но поскольку я носитель не известного ему лаовайского организма, дела мои темны и перспективы туманны. Едва вознамерился узнать, что теперь делать, как лицо доктора просияло. Врач порылся в ящике стола и выудил оттуда две крупные, с палец, ампулы. «Это очень хорошее средство! Китайское, — с гордостью сказал он, держа передо мной в раскрытых ладонях ампулы. — Какую выбираете?»
Я пригляделся. Названий не было. Одна ампула — с бесцветной жидкостью, другая — с подозрительной желтоватой. «Очень хорошее средство, очень помогает!» — подбадривал меня доктор. «Что это?» — спросил я. Врач вздохнул и повторил: очень хорошее средство, китайское. Для убедительности даже продублировал по-английски: «Чайниз медисин. Вели гуда». Предавшись фатализму, я махнул рукой: «Давайте обе!» Доктор испуганно замотал головой — нельзя, очень сильное лекарство. Нужно выбрать только одно.
За нашим общением с интересом наблюдало множество народу, помимо доктора и медсестры. Кто они такие, я не знал, но догадывался: обычные скучающие в очереди пациенты, решившие зайти вместе со мной в кабинет врача и посмотреть на «собачку говорящую». Врач к их желанию отнесся спокойно и не гнал прочь — давал соотечественникам возможность вдоволь налюбоваться на лаовая.
Я колебался, как Нео из «Матрицы», когда ему предлагали синюю или красную пилюлю.
Самурай Ямамото Цунэтомо в подобных случаях советовал: «В ситуации “или-или” без колебаний выбирай смерть». Вооружившись этой яростной мудростью извечных врагов Китая, я отказался от обеих ампул, поблагодарил всех за заботу и поспешил покинуть переполненный кабинет.
«Пей больше горячей воды!» — раздалось мне вслед.
И знаете, я послушался их и выздоровел. Через неделю.
Чтобы не болеть, надо не только пить много горячей воды, но еще и хорошо (часто — значит обильно) питаться. Еда — основа основ китайской жизни. До недавнего времени люди в Поднебесной даже приветствовали друг друга вместо привычного нам сейчас «нихао!» вопросом «чи лэ ма?». То есть «поел ли?»
Никакая другая тема не способна вызвать такой же живейший интерес китайца. Еда — не только любимая тема разговоров. Если видите китайца в состоянии глубокого размышления, можете быть уверены: в девяти случаях из десяти он размышляет о еде. Даже деньги и квартирный вопрос уступают теме еды, что уж говорить про погоду, политику, спорт, искусство и все остальное. Хотите «оживить» китайского собеседника, сделать ему приятное — заведите речь о еде и внимательно слушайте. Собеседник будет польщен ролью эксперта и с гордостью поведает вам множество невероятных рецептов самых диковинных блюд, даже если на деле это будет всего лишь способ приготовления простого лукового супа.
Китайцы вообще гордятся всем своим, ну а уж национальной кухней — особенно. И, надо признать, на то есть основания. Это целая философия жизни, с ярко выраженным китайским характером. Это основа китайской культуры. Главная прелесть в том, что она вполне доступна и приятна в изучении даже тем, кто не в силах освоить иероглифы, которые тоже являются частью культуры.
Грубо говоря, есть несколько главных направлений в этом важнейшем из всех китайских искусств. Северная кулинарная школа — изобилие лапши, пельменей, а рис не в особом почете. Южная шанхайская славится сладкими и кисло-сладкими блюдами. Сычуаньская — ужасно острая, огненная. Ну а всякими изысками типа новорожденных мышат можно угоститься в провинции Гуандун. Но нужно ли?
Через еду прагматичные и жизнелюбивые китайцы познают мир. В каждой провинции — кухня своя, особенная и неповторимая. Да что там, в каждом городе готовят по-своему. А в самом городе — в каждом квартале возможно свое, уникальное именно для этого места, приготовление. Нюансы очень важны и ценны. Съездить на выходных за сотни километров от дома, чтобы поесть «знаменитые вкусные пампушки» в каком-нибудь захолустье, — это очень по-китайски. Впечатления о заграничной поездке у китайца тоже складываются в первую очередь из описаний еды. Много-много раз я слушал от знакомых китайцев, исколесивших Европу, перечень стран, где было «вкусно» и где, наоборот, «невкусно». У каждого, разумеется, свой список предпочтений. С молодыми проще, западная еда им может даже нравиться. А вот пожилым почти везде — «бу хао чи», то есть совершенно невкусно. Вот потому во время турпоездок китайцев организованно, целыми автобусами, завозят в специально созданные огромные китайские столовые и рестораны. В Москве несколько таких мест, и одно из них — внутри спорткомплекса «Олимпийский». Ежедневное столпотворение шумных китайских туристов у входа в ресторан на фоне огромного золотого купола Московской соборной мечети придает этому месту весьма необычный колорит.
Так что, несмотря на тягу китайцев к так называемому «фуд-туризму», это относится больше к границам Центра мира, то есть к Китаю. А вся периферия мира — это другое. Лишь отдельные любознательные храбрецы покидают по вечерам гостиницу и пробираются в какие-нибудь наши «Елки-Палки», заказывают там русские национальные блюда и с содроганием разглядывают принесенные им окрошку и холодец. Самые отважные, возможно, даже пробуют, но только для того, чтобы отпрянуть от блюда и вспомнить родину — великую страну с самой прекрасной на свете едой.
Как жить и общаться
Несмотря на то что многим Китай может показаться другой планетой, местные правила жизни универсальны. Спокойствие и вежливость — лучшие способы скрасить свою жизнь на чужбине и наладить контакт с местными. Китайцы очень чувствительны и весьма ценят уважительное отношение (что порой не мешает им быть совершенно бесцеремонными с нашей точки зрения, но, опять же, это не со зла, а, например, из любопытства или в силу природной непосредственности). Лучше избегать разговоров о политике, особенно если дело касается болезненных тем, например Тайваня или Тибета. Тем более зачем затрагивать политику, когда есть возможность обсудить обед — прошедший или предстоящий. Это ведь интереснее и полезнее.
К людям из России китайцы относятся в целом весьма дружелюбно. Обязательно похвалят вашу внешность (какой бы удручающей она вам ни казалась) и ваш китайский (даже если он состоит всего из двух, зато самых важных слов — «сесе» и «нихао»). Сделают комплимент президенту — старательно произнесут его фамилию (благо в ней отсутствует неодолимый для многих китайцев звук «р») и покажут большой палец. Постараются помочь, если нужно, даже если не знают, как именно надо помочь. И научат вас практичности: в один из дней вы обнаружите, что давно не пользуетесь утюгом, а пройтись в красивой пижаме по вечерней улице, совершая вечерний моцион, — самое оно.