Зацикленность на одной мысли признак чего

Заевшая пластинка: что такое обсессивно-компульсивное расстройство

Варламова Дарья

Тревожность в той или иной степени свойственна всем людям, и многие из нас порой совершают ритуалы разной степени иррациональности, призванные подстраховать нас от неприятностей — стучат кулаком по столу или надевают счастливую футболку на важное событие. Но иногда этот механизм выходит из-под контроля, вызывая серьезное психическое расстройство. «Теории и практики» объясняют, что мучило Говарда Хьюза, чем навязчивая идея отличается от шизофренического бреда и при чем тут магическое мышление.

Бесконечный ритуал

Герой Джека Николсона в известном фильме «Лучше не бывает» отличался не только сложным характером, но и целым набором странностей: он постоянно мыл руки (причем каждый раз новым мылом), ел только своими столовыми приборами, избегал чужих прикосновений и старался не наступать на трещинки на асфальте. Все эти «чудачества» — типичные признаки обсессивно-компульсивного расстройства, психического заболевания, при котором человек одержим навязчивыми мыслями, заставляющими его регулярно повторять одни и те же действия. ОКР — настоящая находка для сценариста: это заболевание чаще встречается у людей с высоким интеллектом, оно придает персонажу своеобразие, заметно мешает его коммуникации с окружающими, но при этом не ассоциируется с угрозой для общества, в отличие от многих других психических расстройств. Но в реальности жизнь человека с расстройством нельзя назвать легкой: за невинными и даже забавными, на первый взгляд, действиями скрывается постоянное напряжение и страх.

В голове у такого человека словно заедает пластинку: ему регулярно приходят на ум одни и те же малоприятные мысли, имеющие под собой мало рациональных оснований. Например, ему мерещится, что везде опасные микробы, он постоянно боится причинить кому-то боль, потерять какую-то вещь или оставить включенным газ, уходя из дома. Его может сводить с ума протекающий кран или несимметричное расположение предметов на столе.

Оборотная сторона этой одержимости, то есть, обсессии — компульсия, регулярное повторение одних и тех же ритуалов, которые должны предотвратить надвигающуюся опасность. Человек начинает верить, что день пройдет хорошо только если перед выходом из дома трижды прочесть детскую считалочку, что он обезопасит себя от страшных болезней, если несколько раз подряд помоет руки и будет пользоваться собственными столовыми приборами. После того, как больной совершает ритуал, он на время испытывает облегчение. 75% больных страдают и от навязчивых идей, и от компульсий одновременно, но бывают случаи, когда люди переживают только обсессии, не совершая ритуалов.

При этом обсессивные мысли отличаются от шизофренического бреда тем, что сам пациент воспринимает их как абсурдные и нелогичные. Ему совершенно не в радость мыть руки каждые полчаса и по утрам по пять раз застегивать молнию на ширинке — но избавиться от навязчивой идеи по-другому он просто не может. Уровень тревожности слишком высок, а ритуалы позволяют больному добиться временного облегчения состояния. Но при этом сама по себе любовь к ритуалам, спискам или раскладыванию вещей по полочкам, если она не приносит человеку дискомфорта, к расстройству не относится. С этой точки зрения эстеты, прилежно раскладывающие морковные очистки по длине в Things Organized Neatly, абсолютно здоровы.

Больше всего проблем у больных ОКР вызывают обсессии агрессивного или сексуального характера. Некоторые начинают бояться, что сделают что-то плохое с другими людьми, вплоть до сексуального насилия и убийства. Обсессивные мысли могут принимать форму отдельных слов, фраз или даже стихотворных строчек — хорошей иллюстрацией может послужить эпизод из фильма «Сияние», где главный герой, сходя с ума, начинает набирать на машинке одну и ту же фразу «all work and no play makes Jack a dull boy». Человек с ОКР испытывает колоссальное напряжение — он одновременно ужасается своим мыслям и мучается чувством вины за них, пытается им противостоять, а заодно старается, чтобы совершаемые им ритуалы остались незамеченными для окружающих. При этом во всех остальных отношениях его сознание функционирует совершенно нормально.

Есть мнение, что обсессии и компульсии тесно связаны с «магическим мышлением», возникшим еще на заре человечества — верой в возможность взять мир под контроль с помощью правильного настроя и ритуалов. Магическое мышление проводит прямую параллель между мысленным желанием и реальным последствием: если нарисуешь на стене пещеры буйвола, настраиваясь на успешную охоту, тебе непременно повезет. Судя по всему, такой способ восприятия мира зарождается в глубинных механизмах человеческого мышления: ни прогресс, ни логические аргументы, ни печальный личный опыт, доказывающий бесполезность магических пассов, не избавляют нас от потребности искать взаимосвязь между случайными вещами. Некоторые ученые считают, что она заложена в нашей нейропсихологии — автоматический поиск шаблонов, упрощающих картину мира, помогал нашим предкам выживать, и самые древние участки мозга все еще работают по этому принципу, особенно в стрессовой ситуации. Поэтому при повышенном уровне тревожности многие люди начинают бояться собственных мыслей, опасаясь, что они могут воплотиться в реальность, и в то же время верят, что набор каких-то иррациональных действий поможет предотвратить нежелательное событие.

История

В древности это расстройство часто связывали с мистическими причинами: в Средневековье людей, одержимых навязчивыми идеями, сразу отправляли к экзорцистам, а в XVII веке концепция сменилась на противоположную — стало считаться, что такие состояния возникают из-за чрезмерного религиозного рвения.

В 1877 году один из основоположников научной психиатрии Вильгельм Гризингер и его ученик Карл-Фридрих-Отто Вестфаль выяснили, что в основе «невроза навязчивых состояний» лежит расстройство мышления, но при этом оно не затрагивает другие аспекты поведения. Они использовали немецкий термин Zwangsvorstellung, который, будучи по-разному переведен в Британии и США (как obsession и compulsion соответственно), и превратился в современное название болезни. А в 1905 году французский психиатр и невролог Пьер Мария Феликс Жане выделил этот невроз из неврастении как отдельное заболевание и назвал его психастенией.

Мнения по поводу причины расстройства расходились — например, Фрейд считал, что обсессивно-компульсивное поведение относится к бессознательным конфликтам, которые проявляются в виде симптомов, а его немецкий коллега Эмиль Крепелин относил его к «конституциональным душевным заболеваниям», вызванным физическими причинами.

От обсессивного расстройства страдали в том числе и известные люди — например, изобретатель Никола Тесла подсчитывал шаги при ходьбе и объем порций еды — если ему не удавалось это сделать, обед считался испорченным. А предприниматель и пионер американской авиации Говард Хьюз панически боялся пыли и приказывал сотрудникам перед визитами к нему «вымыться четыре раза, каждый раз используя большое количество пены от нового куска мыла».

Защитный механизм

Точные причины возникновения ОКР не ясны и сейчас, но все гипотезы можно условно поделить на три категории: физиологические, психологические и генетические. Сторонники первой концепции связывают заболевание либо с особенностями головного мозга, либо с нарушениями в обмене нейромедиаторов (биологически активных веществ, передающих электрические импульсы между нейронами, либо от нейронов к мышечной ткани) — в первую очередь, серотонина и допамина, а также норадреналина и ГАМК. Некоторые исследователи отметили, что у многих больных обсессивно-компульсивным расстройством были родовые травмы при появлении на свет, что также подтверждает физиологические причины ОКР.

Сторонники психологических теорий считают, что заболевание связано с личностными особенностями, складом характера, психологическими травмами и неправильной реакцией на негативное воздействие среды. Зигмунд Фрейд предположил, что возникновение обсессивно-компульсивных симптомов связано с защитными механизмами психики: изоляцией, ликвидацией и реактивной формацией. Изоляция предохраняет человека от вызывающих тревогу аффектов и импульсов, вытесняя их в подсознание, ликвидация направлена на то, чтобы бороться с всплывающими вытесненными импульсами — на ней, собственно, и основан компульсивный акт. И, наконец, реактивное образование — проявление паттернов поведения и сознательно переживаемых установок, противоположных возникающим импульсам.

Также есть научные свидетельства того, что возникновению ОКР способствуют генетические мутации. Их обнаружили в неродственных семьях, члены которых страдали от ОКР — в гене переносчика серотонина, hSERT. Исследования однояйцевых близнецов тоже подтверждают существование наследственного фактора. Кроме того, у больных ОКР с большей вероятностью есть близкие родственники с этим же расстройством, чем у здоровых людей.

— У меня это началось примерно в 7-8 лет. Первым про вероятность ОКР сообщил невролог, уже тогда было подозрение на навязчивый невроз. Я постоянно молчал, прокручивая у себя в голове различные теории, как «умственную жвачку». Когда я видел что-то, что вызывало у меня беспокойство, начинались навязчивые мысли об этом, хотя поводы были с виду совсем незначительные и, возможно, никогда бы меня и не коснулись.

Одно время была навязчивая мысль, что может умереть моя мать. Я проворачивал в голове один и тот же момент, и это захватило меня настолько, что я не мог спать ночами. А когда я еду в маршрутке или в машине, я постоянно думаю о том, что сейчас попадем в аварию, что кто-то в нас врежется или мы улетим с моста. Пару раз возникала мысль, что балкон подо мной развалится, или меня кто нибудь выкинет оттуда или я сам поскользнусь зимой и упаду.

С врачом мы особо никогда не общались, я просто принимал разные лекарства. Сейчас я перехожу с одной навязчивой идеи на другую и соблюдаю некоторые ритуалы. Постоянно до дотрагиваюсь, вне зависимости от того, где я нахожусь. Хожу из угла в угол по всей комнате, поправляю шторы, обои. Может быть, я отличаюсь от других людей с этим расстройством, у каждого свои ритуалы. Но мне кажется, что больше везет тем людям, которые принимают себя такими, какие они есть. Им намного лучше, чем тем, кто хочет избавиться от этого и очень сильно из-за этого переживает.

Источник

Как я живу с обсессивно-компульсивным расстройством

С детства я страдала от навязчивых мыслей.

В девять лет я читала книгу, как внезапно мне пришла в голову мысль: «Если ты сегодня не дочитаешь, твоя мама умрет». Мысль меня напугала, я отложила книгу и заплакала, но к чтению пришлось вернуться, чтобы мама не умерла.

С этого момента пугающие мысли были разными. Я могла внезапно поменять маршрут, потому что в голову приходила мысль: «Дальше идти небезопасно. Обойди». Были мысли навредить близким: толкнуть, ударить, облить. В такие моменты я думала, что в меня вселилась злая сила, и начинала считать про себя, представляла, как цифры по порядку увеличиваются в размерах и вышибают дурные мысли из головы.

К двенадцати годам все сошло на нет, и в подростковом возрасте я решила, что это были лишь детские странности. Но через семь лет навязчивые мысли вернулись, и врач в психоневрологическом диспансере поставил мне диагноз «Обсессивно-компульсивное расстройство». Расскажу, как я лечилась и как живу сейчас.

Сходите к врачу

Наши статьи написаны с любовью к доказательной медицине. Мы ссылаемся на авторитетные источники и ходим за комментариями к докторам с хорошей репутацией. Но помните: ответственность за ваше здоровье лежит на вас и на лечащем враче. Мы не выписываем рецептов, мы даем рекомендации. Полагаться на нашу точку зрения или нет — решать вам.

Что такое обсессивно-компульсивное расстройство

Обсессивно-компульсивное расстройство — это психическое заболевание, при котором у человека появляются навязчивые мысли и компульсивные действия.

Навязчивые мысли — обсессии — обычно крутятся вокруг определенных тем: страха причинить вред себе и другим, боязни микробов и токсичных веществ, потребности все упорядочить. Они возникают внезапно или их провоцируют внешние обстоятельства, например острый предмет или слово «последний».

Навязчивые мысли невозможно игнорировать, они вызывают тревогу или отвращение. В ответ на них у человека возникают компульсии — сильное желание совершить определенные действия, которые, по его ощущениям, избавят от таких мыслей. Сопротивляться компульсиям сложно: тревога будет расти, пока человек не сдастся.

Например, навязчивая мысль о том, что человек чем-то заразится, после того как потрогал дверную ручку, спровоцирует компульсивные действия — многократное мытье рук, иногда по несколько часов подряд.

Я стараюсь не трогать дверные ручки в общественных местах и всегда проверяю, закрыл ли дверь. У меня ОКР?

Если состояние человека не мешает ему самому или окружающим, то все в порядке, если мешает — можно заподозрить расстройство. В случае с проверкой двери можно сказать, что проверить, закрыта ли дверь, один раз — не проблема, перепроверять дверь несколько раз подряд и делать это систематически — уже проблема.

Чтобы понять, есть ОКР или нет, врач обращает внимание на то, как часто у пациента появляются навязчивые мысли и компульсивные действия и как они влияют на его жизнь. Если за две недели симптомы возникали чаще, чем в семи днях, и мешали повседневным делам, вероятно, это ОКР.

При этом симптомы должны иметь следующие характеристики:

Как лечат обсессивно-компульсивное расстройство

ОКР считают пожизненным расстройством, но с помощью лечения можно добиться ремиссии: на длительное время избавиться от навязчивых мыслей и компульсивных действий или сократить их количество.

Медикаментозное лечение. Основные препараты для лечения ОКР — антидепрессанты группы СИОЗС. Они повышают уровень серотонина в мозгу, благодаря чему симптомы ОКР появляются реже.

В зависимости от течения болезни и симптомов вместе с антидепрессантами врач может назначить другие лекарства: транквилизаторы, нейролептики или нормотимики.

Когнитивно-поведенческая терапия. Это вид психотерапии, во время которой человек учится контролировать свою эмоциональную реакцию на навязчивые мысли. В результате терапии навязчивые мысли перестают вызывать тревогу и компульсивные действия.

Лечением ОКР в России занимаются психиатры, психотерапевты и психологи. Психиатры прописывают рецептурные лекарства. Психотерапевты и психологи проводят сеансы психотерапии.

Как победить выгорание

Как мне поставили диагноз

Навязчивые мысли крутились вокруг темы смерти: выпить жидкость для снятия лака, хлорку, уксус, броситься под транспорт или выпрыгнуть из окна. Из-за этого я вынесла из дома все опасные жидкости и держалась подальше открытых окон, автомобильных дорог и платформы на вокзале. Я плохо спала ночами, мучилась от тревоги, считала себя сумасшедшей и опасной и начала от всех отдаляться.

Еще я во всем сомневалась. Даже если выполнила действие только что, мне казалось, что оно не завершено. Я открывала дверь, чтобы убедиться, что до этого она была закрыта, закрывала снова, дергала за ручку, спрашивала окружающих, точно ли дверь закрыта. Могла проснуться ночью и посмотреть, не включена ли плита, хотя перед тем как лечь спать я подходила к ней и не моргая глядела — чтобы в мою память врезалось, что она точно выключена. Мой молодой человек, видя все это, настоял на том, чтобы мы попробовали обратиться к психологу.

В Иркутске, где я живу, психиатрическую помощь можно получить бесплатно в областном психоневрологическом диспансере. Я обратилась в психотерапевтическое отделение диспансера за консультацией психолога. В регистратуре мне завели карточку и сказали, что к психологу записи на ближайшие дни нет, но я могу попасть к психиатру: желающих к нему меньше.

На приеме у психиатра я рассказала о том, что со мной происходит. Врач не удивился и сказал, что это обсессивно-компульсивное расстройство. Это был первый раз, когда я услышала свой диагноз, но не поверила. В интернете мне попадалась информация о том, что ОКР — это только педантичность, мытье рук, страх микробов и перфекционизм, а не те жуткие вещи, которые приходят мне в голову. Психиатр сказал, что ОКР лечат антидепрессантами, и предложил выписать рецепт, но я отказалась от лечения, так как думала, что это серьезные препараты, которые больше навредят, чем помогут.

Как обращение в психоневрологический диспансер с ОКР отразится на дальнейшей жизни

Мое состояние ухудшалось, я пыталась игнорировать навязчивые мысли. Но чем больше я им сопротивлялась, тем сильнее они становились. Вдобавок появилась злость, раздражительность и постоянная усталость.

С новыми симптомами я решила обратиться к эндокринологу, так как слышала, что при проблемах с щитовидной железой такое бывает. По результатам УЗИ и анализов на гормоны щитовидная железа была в порядке. Тогда я записалась на прием к неврологу, но и он сказал, что это не его профиль. Оба врача предположили, что моя постоянная усталость, злость и раздражительность — это симптомы депрессии, и посоветовали обратиться за психиатрической помощью.

Я изучила информацию о депрессии и поняла, что антидепрессанты могут помочь, осталось только получить рецепт. Повторно пришла в психотерапевтическое отделение, но там уже был другой психиатр. Так как мое состояние усугубилось, вместо рецепта он выписал направление на госпитализацию в дневной стационар. У меня были предубеждения насчет психиатрической больницы, поэтому посещать стационар не хотелось. Но сил спорить с психиатром не было.

На следующий день я уже была в стационаре. Во время оформления дежурный психиатр спросил, на что я жалуюсь, измерил давление и осмотрел, есть ли повреждения на теле. Мне оказалось сложно говорить о симптомах: было ощущение, что мне не поверят, или наоборот, так поверят, что положат в круглосуточный стационар. Но все было хорошо, психиатр записал данные в карту, отдал ее санитару и вместе с ним отправил меня к заведующей.

Заведующая посмотрела карту, подтвердила диагноз ОКР и депрессию и назначила лечение: антидепрессант, нейролептик, нормотимик, транквилизатор в таблетках и уколы витаминов группы В.

Распорядок в стационаре был такой: я приезжала к восьми утра, завтракала и принимала назначенные таблетки, делала уколы, обедала и уходила домой. Таблетки выдавали сразу на один день, но могли выдать и на два дня, например перед выходными. Один раз после укола я ходила на прием к клиническому психологу, он давал разные тесты и опросники, которые проверяли логику и интеллект.

Примерно три раза в неделю я ходила на прием к психиатру в этом же стационаре. Рассказывала ей о своем состоянии и задавала вопросы. Я думала, что как только начну принимать лекарства, настроение поднимется, а тревожность пройдет. Но этого не произошло, поэтому казалось, что все зря и лечение надо бросать. Психиатр объясняла мне, что не все препараты начинают действовать мгновенно, убеждала, что мы на верном пути и надо подождать. От этих бесед становилось легче. В моем случае антидепрессанты начали действовать только на третий месяц приема, когда я уже не посещала дневной стационар.

Лечение в дневном стационаре длилось месяц. Все препараты, консультации врачей и питание были бесплатными. Деньги я тратила только на дорогу до стационара и обратно — 600 Р на общественном транспорте за все время.

После лечения симптомы депрессии остались, но навязчивые мысли стали беспокоить меня реже: я перестала бояться открытых окон и смогла ездить на эскалаторе. Лечение нужно было продолжать амбулаторно. Перед выпиской психиатр сказала, что передаст мои данные в психиатрическое отделение. Теперь мне нужно будет приходить к участковому психиатру за рецептами на лекарства, к нему же обращаться, если состояние ухудшится или появятся вопросы.

После выписки из стационара я пришла в регистратуру психиатрического отделения с паспортом и меня сразу направили к участковому. Врач не стал менять лечение и выписал рецепт на те же лекарства, которые давали в дневном стационаре. В дальнейшем направление к участковому тоже не требовалось. Я просто приходила на прием, когда нужно было обновить рецепт.

Участковые психиатры были разные: кто-то вежливый, кто-то грубил и хамил. Методом перебора я нашла двух нормальных специалистов — когда записывалась на прием в регистратуре, стала просить направить меня именно к ним. Обычно регистратор выполнял мою просьбу.

Потратила за шесть месяцев амбулаторного лечения — 8895 Р

Через шесть месяцев амбулаторного лечения участковый психиатр порекомендовал снова пролечиться в стационаре. Антидепрессанты помогали: настроение улучшилось, появилась энергия и захотелось жить, но я почувствовала побочный эффект от нейролептиков. Жутко хотелось спать, изменился почерк, было трудно писать на парах и вообще следить за ходом мысли преподавателя. Кроме того, стало больше навязчивых мыслей.

В дневном стационаре меня лечил тот же психиатр, что и в первый раз. Она скорректировала лечение препаратами так, чтобы меня не беспокоили навязчивые мысли. Еще сказала, что в стационаре появился психотерапевт, и направила меня к ней на консультацию.

В отличие от консультаций психиатра, которые были во время первой госпитализации, с психотерапевтом мы не обсуждали лекарства и их действие. Мы говорили о том, что со мной происходит и какими еще методами с этим можно бороться, помимо препаратов. На первом приеме я кратко рассказала про свой образ жизни, навязчивые мысли, компульсивные действия и то, как я еще до лечения пыталась им сопротивляться. Затем врач объяснила мне, что такое обсессивно-компульсивное расстройство и как оно проявляется, почему моя борьба только ухудшила состояние и привела к депрессии.

Мы условились, что я постараюсь свести количество компульсивных действий к минимуму, а с тревогой от навязчивых мыслей буду справляться с помощью техник.

Проговаривать ключевые фразы. Мысли сами по себе ничего не значат, они могут приходить в голову автоматически. Мы договорились, что когда мне придет в голову навязчивая мысль, я просто скажу себе, что это проявление ОКР. Вот две фразы, которые я использовала: «Это всего лишь моя мысль о том, что…», «Я знаю, что эта мысль — проявление ОКР…» Так постепенно я перестала отождествлять себя со своими мыслями и осознала, что думать о плохом — не значит быть плохим человеком.

Отдельно мы проговорили вопрос о материализации мыслей. Когда в голове крутятся жуткие вещи, а отовсюду слышишь, что мысли материальны, сильно тревожишься. Мы обсуждали то, что мысли нематериальны и беду ими накликать нельзя. От этого стало легче и градус эмоций снизился.

Наблюдать за тем, как тело реагирует на тревогу. Каждый раз, когда у меня возникала тревога от навязчивых мыслей, я не бежала от нее, а наблюдала за своим телом. Меня трясло, усиливалось сердцебиение, учащалось дыхание, но я продолжала это проживать. Психотерапевт говорила, что я не умру от этого. Да, это неприятно и страшно, но когда проживаешь эмоции, постепенно учишься с ними справляться.

Вести дневник. В ходе сеансов я убедилась, что сами мысли я контролировать не могу — это невозможно, но я могу контролировать реакцию на них. Так я стала вести дневник.

Делать записи нужно было по формуле: А — ситуация, В — мои мысли, С — мои эмоции. По таким записям легче отследить мысли, которые вызывают негативные эмоции, и проработать их. Например, когда я долго не могла заснуть, то начинала думать, что что-то идет не так, и это вызывало тревогу. Тогда я записывала в дневник всю ситуацию и вместо негативных мыслей формулировала новые: «Мой сон не зависит от моей воли, и это нормально». Это помогало избавиться от тревоги, перестать пытаться заснуть и заняться своими делами. Где-то через полчаса я ложилась и спокойно засыпала.

Еще я вела дневник настроения. До лечения отслеживать настроение смысла не было: оно всегда оказывалось плохим или безразличным На антидепрессантах я стала каждый день вносить записи в дневник и могла отследить, что влияет на мой настрой

Еще я вела дневник настроения. До лечения отслеживать настроение смысла не было: оно всегда оказывалось плохим или безразличным. На антидепрессантах я стала каждый день вносить записи в дневник и могла отследить, что влияет на мой настрой

В дневном стационаре я пролечилась полтора месяца, за это время у меня было всего пять сеансов с психотерапевтом. Все сеансы, питание и препараты, как и в первую госпитализацию, были бесплатными. Единственное, на что пришлось потратиться, — дорога до стационара и обратно, а также оригинал антидепрессанта взамен аналога, который предоставляли в диспансере. Оригинал посоветовал врач, он подходил мне лучше.

потратила на лекарства и транспорт за полтора месяца лечения в стационаре

При выписке врач сказал мне, что я в стабильном состоянии, лечение мне помогло. Я и сама это почувствовала: настроение было стабильно хорошим, а с навязчивыми мыслями я справлялась быстро. Мне отменили все препараты, кроме антидепрессантов, дальше нужно было продолжать принимать их, наблюдаться у участкового психиатра и следить за своим состоянием.

Потратила за полтора месяца лечения в стационаре — 3202 Р

Как я чувствую себя после лечения

потратила на антидепрессанты за год и один месяц

Коронавирус прошлой весной стал для меня проверкой на прочность. Состояние ухудшилось, возобновились компульсивные действия, я перестала выходить из дома, на улице начала задыхаться, появились навязчивые мысли о смерти. Но я справилась с этим самостоятельно с помощью техник, которым научил меня психотерапевт. Держала в голове мысль о том, что если получилось тогда, получится и сейчас.

До лечения мне сложно было говорить о своем расстройстве. А сейчас я открыто об этом рассказываю и над случайными проявлениями ОКР могу даже пошутить. Практически все в моем окружении знают, что я лечилась от ОКР и депрессии. Они помогают мне заметить компульсивные действия и вовремя остановиться, относятся с пониманием, когда я переспрашиваю на всякий случай очевидные вещи — например, закрыла ли я дверь.

Как часто людям с ОКР нужно пожизненно принимать препараты

С помощью лечения можно добиться ремиссии — на длительное время избавиться от симптомов ОКР или сократить их количество. Ремиссия может возникнуть как на фоне приема лекарств, так и без них, на фоне психотерапии.

Примерно у 80% пациентов с ОКР раньше или позже отпадает необходимость принимать препараты.

Сколько стоит лечение ОКР

Суммарно я лечила ОКР один год и девять месяцев. Из них два с половиной месяца лечилась в дневном стационаре, а год и семь месяцев — амбулаторно.

В стационаре я тратила деньги только на транспорт до диспансера и обратно. Еще во время второй госпитализации по рекомендации врача покупала в аптеке антидепрессанты и принимала их вместо тех, что давали в стационаре. Остальные препараты, консультации и питание были бесплатными.

Большая часть трат — лекарства на время амбулаторного лечения.

Потратила на лечение ОКР за 1 год и 9 месяцев — 27 337 Р

Запомнить

У вас тоже была болезнь, которая повлияла на образ жизни или отношение к ней? Поделитесь своей историей.

Вы невероятная женщина, вы прошли весь этот путь, да еще и поделились своим опытом публично! Я надеюсь, что эта статья поможет многим читателям Т-Ж оценить состояние свое или близких.

Pavla, спасибо за поддержку, от вашего комментария стало теплее))

У меня от Золофта первые две недели болела голова, но не сильно, а дальше побочки не было)) Но это очень индивидуально, мне вообще повезло в этом плане и первый антидепрессант подошел, и второй))

Pavla, у нас в Архангельске такая практика: отдаём врачу, и она передает его пациентам, нуждающимся в этом препарате

Pavla, я отдавала бесплатно на дару дар — все забрали!

Tatiana, о, попробую, спасибо. Там я есть.

Pavla, зато сны такие яркие на нем) особенно в первые недели приёма

darya, прикольно, а у меня снов не было. но у меня еще был фенибут и атаракс)

Паша, спасибо за теплые слова))

Да, скорее всего будут возникать еще, но если перестану справляться, возобновлю прием СИОЗС и психотерапию))

Надеюсь, у вас все будет хорошо и ОКР не будет беспокоить)) Рада, что вы на верном пути и лечитесь))

В начальной школе классная руководительница предложила моей маме лечить меня от окр током🤦🏼‍♀️ Счастье, что её никто не послушал.

У меня ОКР было на фоне тревожно-депрессивного расстройства, обсессии были более-менее щадящими, а вот компульсии конкретно портили жизнь — могла опоздать на работу, перепроверяя по нескольку раз, выключила ли плиту (которую даже не включала), закрыты ли краны, выключен ли свет.
Спасибо современной психиатрии, что теперь я нормальный человек, хоть и с лёгкой придурью (а кто без. )

Tonica, да, я тоже даже не включала, но перепроверяла и включала в моменты тревоги, чтобы убедиться, что до этого была выключена))

Tonica, расскажите, как удалось справиться с тревожно-депрессивным расстройством?

Maria, психиатр с современными знаниями в своей области, тщательно подобранная схема, занятия с психотерапевтом. Без психиатра обычно с таким сложно справиться

Фото стационара уже вызывает депрессию)

Алиса, спасибо за то, что поделились)) Ваша история очень похожа на мою)) Вы очень точно передали словами ощущения и состояние, узнаю себя.

Да, это была и моя ошибка, я тоже пыталась противостоять этим мыслям, прокручивала, пыталась сбить, но это их только укрепляло и усугубляло ситуацию. Мне психотерапевт это потом объяснил, так я поняла, где из них выход и как вообще с этим справляться))

Добавлю, что своему парню я рассказала о навязчивых мыслях с ножом и о некоторых других похуже, он отнесся с пониманием и поддерживал. Странности в поведении могут быть заметны окружающим, а близким людям особенно, поэтому я проговорила эти моменты. Рада, что вы нашли выход, совместная беседа с психотерапевтом это здорово, надеюсь, все пройдет хорошо))

По своему опыту скажу, что кажется, достаточно одержать один раз победу и с каждым разом справляться с этим состоянием легче)) Об этом же мне говорил и психиатр, и психотерапевт. Дальше уже не страшно, приходишь в норму быстрее и не проваливаешься в замкнутый круг ритуалов и навязчивых мыслей))

Я уверена, у вас все получится, вы молодец! Горжусь!

Источник