чюрленис картины с названиями и под какую музыку
Музыка на мольберте. Микалоюс Константинас Чюрлёнис — литовский художник и композитор
Земля и море, таинственные водные глубины и сияние солнца, сказочные поверья и народные предания — всем этим наполнены живописные и музыкальные творения великого литовского художника и композитора —
Микалоюса Константинаса Чюрлёниса.
Его работы, порой, непонятны. Но, скорее они просто непривычны и дают простор нашему воображению. Творчество Чюрлёниса — это величественный гимн природе, гимн жизни, гимн солнцу.
Если вам хоть однажды довелось соприкоснуться с картинами Чюрлёниса, вы, несомненно, отметили на сколько они музыкальны. Чтобы убедиться в этом, достаточно провести параллель между трактовкой музыкальных терминов и тем, что несёт в себе живопись художника. И многое в его творениях сразу становится очевидным.
Наиболее характерной картиной Чюрлёниса для иллюстрации сказанного является ФУГА. Удивительный ритм ёлочек, нанизанных на изящную канву, символизирует ноты. Отражаясь вертикально, они аллигорически напоминают нам перекликающиеся в верхнем регистре темы-повторения. В музыке Средневековья форма фуги зарождалась именно из техники имитации, когда один и тот же мотив повторялся несколько раз, начинаясь от разных нот. Ниже — продолжение музыкального повествования, напоминающее своими тёмными волнами крепкий бас, созданный в поддержку всему многоголосию в нижнем регистре. Учитывая тот факт, что фуга была частью месс и ораторий, которые в свою очередь являлись именно литургическими произведениями, здесь можно разглядеть и символические очертания молящихся ангелов со свечами. Чюрлёнис, прекрасно владея техниками музыки и живописи, мастерски синтезирует эти два вида искусства. Уплотняя музыкальные звуки в живописные посредством пластических форм, он создаёт на полотне законченную гармонию — загадочную и утончённую.
Тема многоголосия, полифонии была очень близка Чюрлёнису. С самого раннего детства Кастукас освоил игру на органе и мог даже замещать своего отца во время воскресной службы. Его творческий путь начинался именно с музыки. После проявления ярких способностей, он был зачислен в школу князя Михаила Огинского — внука известного композитора, подарившего в 1794 году миру прекрасный Полонез «Прощание с Родиной». В этой школе и оркестре князя и развивалась профессиональная деятельность Чюрлёниса, как музыканта. Чуть позже он закончил Варшавский музыкальный институт и отправился в Лейпциг в консерваторию. Но, лишившись после смерти князя его стипендии, Чюрлёнис был вынужден вернуться в Варшаву.
С этого момента в его жизнь навсегда входит живопись, к которой он и раньше имел большую тягу. Работы Чюрлёниса после завершения им художественного училища получили одобрение, и ему была предоставлена «свобода в реализации своих замыслов». Для композитора-живописца, так часто меняющего разлинованную нотную бумагу на гладкие листы для рисования, синтез музыки и живописи стал частью жизни, выражением его миропонимания. И, скорее всего, к вагнеровской идее синтетического искусства литовский художник и композитор приблизился самостоятельно и чисто интуитивно. Таким образом, объединив две отдельные ветви искусства, Чюрлёнис поистине создал музыку на мольберте.
Одной из наиболее живописных работ Чюрлёниса по праву считается СОНАТА МОРЯ. Это произведение состоит из трёх картин — Аллегро, Анданте, Финал. В музыке сонатами называют пьесы, в которых идёт противопоставление друг другу нескольких разнохарактерных тем. Обязательным атрибутом сонаты является деление её на 3 или 4 части. Выбрав вечно влекущее к себе море объектом для работы, Чюрлёнис верил в возможность создания сонаты, но иными средствами — кистью и красками. Его живописный триптих, написанный по всем канонам музыкальных форм, наполнен звуками и понятен без слов.
Allegro — переводится как бурно, радостно, весело. Именно такими словами можно охарактеризовать первую картину сонаты с её бурлящими волнами и стремительным потоком. Одна за другой волны напористо наступают на берег, искрясь и переливаясь на солнце. Из морских пучин поднялись и рассыпались в кружеве янтарь и жемчуг. Очертания холмистого берега легко потерять — так незаметно он сливается с гребнями дальних волн. На переднем плане органично прорисовывается силуэт чайки. Здесь нет борьбы — только жизнь — яркая, бурная, подвижная.
Аллегро (Соната моря), 1908
Следующая картина сонаты — Анданте. Взятый за основу горизонтальный ритм, даёт ощущение тишины, покоя, умиротворённости. Только два ярких луча освещают горизонт. Следуя взглядом по светящимся дорожкам, видно, как на дне спящего моря притаился целый город, где нашли приют затонувшие корабли. Добрая заботливая рука поднимает один из них и бережно опускает на водную гладь, даруя ему новую жизнь.
Анданте (Соната моря), 1908
Море в творчестве Чюрлёниса занимает центральное место. Увидев его однажды в Паланге, во время путешествия с оркестром князя Огинского, оно навсегда осталось в его помыслах. Грозная и величественная волна поднимается ввысь в Финале. Море выплёскивается мощным потоком, накрывая волной крошечные кораблики и затопляя своей прозрачной зеленью города. Но, какой бы страшной не казалась эта волна, корабли обязательно спасутся — творчество Чюрлёниса удивительно миролюбиво и созидательно.
Финал (Соната моря), 1908
Годом раньше, в 1907, художником была написана и другая соната — СОНАТА СОЛНЦА — произведение из 4 картин — Аллегро, Анданте, Скерцо, Финал. Однако. давайте на минуточку остановимся и помолчим, ибо объяснять картины Чюрлёнис не любил: «Дело художника — выразить, дело зрителя — понять»…
Аллегро (Соната солнца), 1907
Анданте (Соната солнца), 1907
Скерцо (Соната солнца), 1907
Финал (Соната солнца), 1907
Этим же годом датируется и СОНАТА ВЕСНЫ — произведение из 4 картин, где наиболее яркой и любимой зрителями считается, пожалуй, вторая — Анданте. Здесь спокойный темп и двудольный размер художник ассоциирует с водной гладью и неторопливым размеренным ритмом крыльев мельницы. Что же касается музыки, Andante и означает темп, по характеру соответствующий неторопливому и спокойному шагу.
Аллегро (Соната весны), 1907
Анданте (Соната весны), 1907
Скерцо (Соната весны), 1907
Финал (Соната весны), 1907
Ещё одна серия музыкальных картин Чюрлёниса — СОНАТА ЛЕТА, где наиболее популярной считается третья — Скерцо.
Scherzo переводится как шутка. Первоначально в музыке — это небольшая инструментальная пьеса, входящая в состав симфонии или сонаты, позже скерцо стало развиваться и как самостоятельный жанр, демонстрируя всевозможные оттенки музыкального юмора. Сложился целый комплекс приёмов, способных передавать такого рода замыслы, как шутливые переклички мотивов, перебрасываемых из регистра в регистр или от одного инструмента к другому; всякого рода неожиданности, сюрпризы; подача каких-либо простых явлений в необычном ракурсе или же в виде излома, смещения, гротеска. Безусловно, Чюрлёнис знал все эти музыкальные тонкости и мастерски вплёл их в своё диковинное живописное полотно с его струящимся преображением мира, полётом ласточек и процветшими в небесах деревьями.
Аллегро (Соната лета), 1908
Анданте (Соната лета), 1908
Скерцо (Соната лета), 1908
Финал (Соната лета), 1908
Удивительной оказалась также серия картин СОНАТА ПИРАМИД, написанная художником в 1909 году. В своём творчестве Чюрлёнис создал своеобразную систему, синтезирующую принципы компановки музыки и живописи, основанную на соответствиях: громкости музыкального тона и интенсивности цвета и контура, музыкального темпа и пластического линейного ритма, музыкальной части произведения и циклической структуры картины. Все эти находки, принадлежащие художнику, стали важным свидетельством зарождающегося в литовском искусстве начала XX века модернизма.
Аллегро (Соната пирамид), 1909
Анданте (Соната пирамид), 1909
Скерцо (Соната пирамид), 1909
Одной из кульминационных картин, завершающих творчество Чюрлёниса, является СОНАТА ЗВЁЗД. Из таинственных, непознанных глубин космоса черпал он нездешние формы, наполняя их музыкой сфер и светом струящихся миров. «Соната звёзд» — философская вершина художественной мысли Чюрлёниса, где красной нитью проходит идея осознания человека как части Вселенной, взаимоотношение его с Абсолютом, божеством.
Аллегро (Соната звёзд), 1908
Прошло больше ста лет, но полотна Чюрлёниса с их сказочными названиями до сих пор дивят зрителя своей безграничной и непостижимой тайной. Он был из тех людей, для кого сказка с раннего детства и до последних дней оставалась жизненной необходимостью. Цель художника, взявшего за основу в своём творчестве синтез живописи и музыки, отразилась в его словах:
«ПРОЙТИ ДОРОГУ ТАК, ЧТОБЫ СТАТЬ ВЕСТНИКОМ ДЛЯ ЛЮДЕЙ ИЗ ГРЯДУЩЕГО».
Слушая музыку Чюрлёниса — его замечательные Поэмы «В лесу» и «Море» — чувствуешь, чем он жил, что любил и насколько близок был к природе, что переливается в дивных звуках то потоками набегающих волн, то пением птиц и перешёптыванием сказочного леса. Творения Чюрлёниса наполнены романтикой и фантазией. И в этой прозрачной правдивости и небывалой искренности ощущаешь прилив новых сил. И, возможно, однажды мне доведётся воплотить в жизнь свою давнишнюю мечту — соткать в гобеленах величественный и прекрасный мир — мир, созданный Чюрлёнисом. Но это будет уже другая история.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Метки
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Поющие краски и светящиеся звуки Чюрлёниса
«Чем шире крылья распахнет, чем больше круг обогнет, тем легче станет, тем счастливее будет человек». М. К. Чюрленис.
Выдающийся литовский художник Микалоюс Константинас Чюрлёнис интересовался математикой, химией, физикой, проблемами астрономии, гипотезами Канта и Лапласа о сотворении мира. Штудировал все произведения астронома Камилла Фламмариона.
Его картины написаны в смешанной технике — акварелью и гуашью. Эта техника настолько хрупкая, что сами картины за столетие побывали лишь в нескольких крупнейших столицах мира — Токио, Париже, Берлине, Москве и Варшаве. В настоящее время оригиналы на передвижные выставки не отправляются.
«Истина». Темно, пусто, холодно вокруг человека с высоким лбом, держащего свечу.
Привлечённые пламенем, слетаются мотыльки. Сзывающий их огонь обманчив,
неумолим, жесток. Опалив крылья, обгорев, они гибнут, но всё летят и летят.
Достижим ли идеал, истина? Путь к ним тернист. И всё же:
«А ты иди, иди без устали. Смотри с высоких башен. »
Чюрлёнис шел по Млечному Пути.
Он увидал рожденье звездной бури.
И ангелы из золотой лазури
К его ногам пытались снизойти.
И говор волн, и рокот струн еще
В его ушах звучали наважденьем,
Но чей-то голос окрылил плечо,
Раздвинув мрак внезапным пробужденьем.
И он сошел зачем-то в этот мир,
И в заревах Любви и Созерцанья
Он повторил Искусством мирозданье
И созвал нас на свой богатый пир.
В
Allegro и Andante «Сонаты звёзд» художник хотел средствами своего искусства изобразить возникновение мира из хаоса. Allegro — это первичная стадия формирования Космоса, где зародилось множество планет, но ещё всё тонет в бесформенном тумане. В Andante всё успокоилось, формирование мира завершилось.
Чюрлёнис создал цикл картин «Сотворение мира», о котором писал: «Последний цикл «Сотворение Мира» не окончен; я думаю работать над ним всю жизнь. Это сотворение мира, но не нашего, библейского, а какого-то другого — фантастического. Мне хочется создать цикл, по меньшей мере из ста картин, не знаю, сделаю ли». Он успел создать только тринадцать.
Нет другого художника, который бы так реально, так осязаемо чувствовал романтику космоса. Он понимал, что придёт время и изменится взгляд человека на его собственную планету и на другие планеты в бесконечных просторах Вселенной. Он предчувствовал наступление новой космической эры.
Критики и искусствоведы отмечают, что картины Чюрлёниса не так доступны и просты, как может показаться на первый взгляд, но многие найдут для себя что-то очень важное, значимое и самое необходимое.
Полотна Чюрлёниса впечатляют зрителя торжественностью формы, оригинальностью и необычностью. Они как вестники, зовущие человека следовать по эволюционному пути нравственного самосовершенствования.
Николай Константиович Рерих одним из первых оценил и поддержал творчество Микалоюса Константинуса Чюрлёниса
Чюрленис
Еще недавно было принято или осмеивать, или скептически пожимать плечами на все новое и необычное. Ох, уж эти скептики, которые в своих зачерствелых сердцах готовы придушить каждое молодое достижение. Если кто-то является в новой форме, то разве такое обновление уже должно стать уделом растерзания?
Вспоминаем Ван Гога, пославшего своему домовладельцу в уплату за квартиру свое отрезанное ухо, как символ пресловутого Шейлоковского мясного вознаграждения. Вспоминаем, как Модильяни умер с голоду, и лишь этот потрясающий конец открыл доступ к общему признанию его произведений. Вспоминаю происходившую на наших глазах трагедию гениального Врубеля. Но сошел ли он с ума от всех тех жестоких несправедливостей, которыми невежественные дикари кололи и обжигали его возвышенное сознание?
3 сентября 1936 года.
Урусвати, Гималаи. Н. К. Рерих «Зажигайте сердца»
«Я шёл один. Ночь светлая. Настроение тоже просветлённое. Небо окутано зеленоватым туманом. Кое-где звезда, будто заблудившаяся, попавшая в сети мушка, трепещет золотыми крылышками, а в самом центре луна-паук смотрит значительным, мигающим большим глазом. И всё происходит в какой-то священной тишине. Дальнейший путь был ещё прекраснее. Луна закатилась и ярко засверкали звёзды, чудеснейшая часть небосвода: Орион, Плеяды, Сириус. В подобные мгновения хорошо забыть, откуда ты и куда идёшь, как тебя зовут, и смотреть на всё глазами ребёнка. А когда это кончается и приходишь в себя, становится жаль, что так давно уже живёшь, так много пережил. Если бы можно было жить так, с постоянно раскрытыми глазами на всё, что прекрасно». М. К. Чюрлёнис
Я полечу в очень далекие миры,
в края вечной красоты, солнца и сказки,
фантазии, в зачарованную страну,
самую прекрасную на земле. И буду
долго, долго смотреть на все,
чтоб ты обо всем прочитала в моих глазах.
Чюрлёнис. Музыка живописи или живопись музыки?
«. Помни, что исполнятся все наши желания, все мечты. Счастье с нами, а
если судьба слегка мешает и стесняет, то уж такая у нее привычка. »
(Чюрленис).
Многие из тех, кто отмечают особую зловредную привычку судьбы стеснять и
мешать, хорошо при этом понимают, что ощущения счастья это не
затрагивает. «Счастье с нами». Но с этим чувством часто бывает трудно
жить.
Без фантазеров и мечтателей мир не смог бы существовать, не вытянул бы
ни одного своего столетия. Фраза, сказанная в 1929 году Горьким, («А где
же мечта? Мечта где? Фантазия где – я спрашиваю? Почему у нас
Чюрленисов нет?») доказывает, что умел писатель видеть много дальше
проповедуемого соцреализма и понимал необходимость самых разнообразных
форм самовыражения в искусстве.
«Вселенная представляется мне большой симфонией; люди – как ноты».
(Чюрленис).
Местом рождения и местом смерти Чюрлениса значится Российская империя.
Но нужно понимать, что родился он в Литве. Отец был из крестьянской
семьи, работал органистом в церкви. Мать – из немецких переселенцев, она
занималась детьми, среди которых Микалоюс Константинас был старшим.
Несмотря на то, что отец Чюрлениса был литовцем, мать – немкой, родными
его языками оставались польский и русский (только к моменту знакомства с
будущей женой он начал изучать литовский язык).
Итак, Микалоюс Константинас Чюрленис родился 10 (22) сентября 1875 года в
городе Варена (сейчас – Литва). Умер 28 марта (10 апреля) 1911 года в
Пустельнике Миньски (ныне – Польша). В этом году – столетие со дня
смерти.
Семья была многодетная и небогатая, но, как часто случается (или
случалось раньше), на одаренного ребенка обратили внимание те, кто мог
помочь. Благодаря князю Михаилу Огинскому мальчик с раннего детства
получил возможность заниматься музыкой.
Образование, которое получил Чюрленис, также несло на себе печать
специфики места рождения. Он учился в двух консерваториях – в Варшавской
и в Лейпцигской. Живописи Чюрленис учился позже и тоже в Варшаве.
Композитор, художник, поэт, даже философ – одно неотделимо от другого.
Чюрленис – автор многих музыкальных сочинений (около 250) и более 300
картин – как тут определишь? Невозможно «определить» его и в
стилистическом отношении: хотя несомненно сильное влияние символизма,
модерна, арт-нуво в живописи, позднего романтизма и импрессионизма и
прочих «-измов» – в музыке. А также глубокого полифонизма и там, и там.
В 1907 году Чюрленис приезжает в Петербург. Именно там, в условиях
нищеты, за пару лет он создает большую часть своих картин. Его принимают
и признают такие художники, как Маковский, Добужинский, Бенуа, Бакст,
Рерих, Лансере. Добужинский отдал свой рояль. Чюрленису старались помочь
с выставками: первая состоялась в том же году в рамках выставки «Союза
русских художников». Художники «Мира искусства» привлекли его к
театрально-декоративному искусству. А. Бенуа писал, что если бы он
(Бенуа) был богат, он бы заказал Чюрленису гигантские фрески.
«Умение заглянуть в бесконечность пространства и в глубь веков делали
Чюрлёниса художником чрезвычайно широким и глубоким, далеко шагнувшим за
узкий круг национального искусства», – писал М.В. Добужинский.
Но все чаще композитор испытывал тоску, приступы депрессии усугублялись.
В 1910 году Чюрлениса помещают в нервную больницу под Варшавой. После
прогулки в лесу он простудился и умер возрасте 35 лет.
«Свои фантастические картины он действительно пел, выражая нежными
красками, узорами линий, всегда причудливой и необычайной композицией
какие-то космические симфонии», – писал Вячеслав Иванов и добавлял:
«Чюрлянис несомненно музыкант… по общей музыкальной стихийности, как бы
разлитой во всем его душевном составе». (Чюрлянис – прежнее написание
фамилии).
Ритм, пластика, архитектоника – все эти понятия одинаково применимы к
разным видам искусств. Узор линий, узор мелодии, краски на кисти и
краски музыкальных гармоний. Форма, композиция – само собой. Даже слова
«тональность» и «полифония» давно перешли свои узкие границы. Многие
картины Чюрлениса так и называются: картины-фуги, картины-сонаты,
картины-прелюды. И наоборот – музыка переходит свои границы:
«Талантливейший лирик Чюрленис мечтал превратить музыку в живопись», –
писал известнейший музыковед и композитор Борис Асафьев.
Вопрос о синтезе искусств – вопрос очень старый. Почему именно на
переломе эпох (19 и 20 веков) этот вопрос актуально и мощно встал перед
многими деятелями – сказать не могу. Уже было в обиходе понятие «цветной
слух», известно, например, что им обладал Н.А. Римский-Корсаков. Но
достаточно назвать только Александра Скрябина. Его идеи, не вселенского
мистического масштаба, а идеи светомузыки были реализованы техническими
специалистами из Казани (НИИ «Прометей») спустя много десятилетий. В
партитуру своей симфонической поэмы «Прометей» он включил партию
световой клавиатуры – ее расшифровали. Идею «Мистерии» – действа звуков,
красок, запахов, движений – Скрябин реализовать не успел.
Общность Скрябина и Чюрлениса трудно не заметить. Даже во внешности есть
чуть уловимые общие черты. Заметна некоторая общность интересов и идей.
Азбучным стало представление о том, что вопросы светомузыки с
«музыкальной стороны» решал Скрябин, а с «живописной» – Чюрленис.
Происходило это в одно и то же время – в первом десятилетии 20 века. При
этом – знакомы они не были. Маковский писал о Чюрленисе: «Его
творчество – музыка в той же степени, как живопись».
То, как видел-слышал (одновременно) Чюрленис, можно разгадывать,
расшифровывать и распутывать. А можно просто воспринимать, как мы
воспринимаем любые другие образы.
Ромен Роллан был восхищен творчеством художника и композитора, посвятив
ему многие строки: «Просто невозможно выразить, как я взволнован этим
поистине магическим искусством, которое обогатило не только живопись, но
и расширило наш кругозор в области полифонии и музыкальной ритмики.
Каким плодотворным могло бы быть развитие этого открытия в живописи
больших пространств, в монументальной фреске! Это новый духовный
континент, Христофором Колумбом которого, несомненно, остается Чюрленис…
Я думаю, что он сам должен был пережить какую-то мечту и то ощущение,
которое нас охватывает, когда мы, засыпая, вдруг чувствуем, что парим в
воздухе».
Ощущение парения дано, вероятно, каждому. Не все в нем, правда,
нуждаются.
Хрупкость обыденной земной жизни и нездешние миры в творчестве – все это
Чюрленис. Но что больше всего меня поражает в его картинах и музыке –
это ощущение внутренней чистоты.