Искусство в большом долгу что значит
«Искусство в большом долгу перед народом»
Звучит скучно, бюрократично. Как дополнение «к прейскуранту духовной пищи». На самом деле, это был мощный идеологический залп, не первый и не последний в том году, которым партия оглушила. причем не только деятелей культуры, но и весь советский народ.
Популярное
«На Украине поняли, что их судьба США не волнует»
РОСТИСЛАВ ИЩЕНКО: У США остался единственный вариант – затолкнуть Украину, и не только Украину, в войну. Но за это время украинские элиты, тупые-тупые, но они тоже что-то увидели. Они за это время увидели своего друга Саакашвили. Хорошо, когда ты на него смотришь издалека, и он тебе рассказывает, как его холят и лелеют США. А когда ты видишь, что его практически выбросили на помойку, а потом еще списали в утиль и сдали его врагам в Грузии.
Современный капитализм к рынку не имеет отношения
АЛЕКСАНДР ЛОСЕВ: Мы видим очень странную картину. Появляется информация о новом вирусе, и все эти Pfizer, AstraZeneca и все остальные, которые говорили, что они спасут мир и не нужен им «Спутник V». И вдруг оказывается, что они не работают против этого штамма или работают, но не так. Три триллиона денег из этого пузыря фондовых активов в мире исчезло за три секунды.
«Американская политическая культура исключает компромисс»
МИХАИЛ ЛЕОНТЬЕВ: Понятно, зачем американцам нужен Китай. Они хотят нас развести с Китаем. Простейшая конструкция. Но если вы хотите действительно каких-то соглашений, то нужен компромисс. Американская политическая культура компромисс исключает, то есть моё – это моё, про твоё – мы поговорим. Ровно эта формула. Но есть ситуация, при которой компромисс с ними возможен – когда он построен на реальной силе.
Искусство в большом долгу что значит
Когда Петр Великий поделился с лейб-медиком Лаврентием Блюментростом идеей создания в России собственной Академии Наук, тот отнесся к задумке скептически. Как и Василий Татищев, считавший, что без распространения начального образования устройство Академии будет строительством грандиозного рычага, которому поднять нечего, и ставить некуда.
Петр и сам это понимал, но у него не было времени дожидаться, пока привьется молодая поросль русской светской образованности, пока русская наука возникнет и вызреет естественным путем. Он ощущал приближение старости и караулившую его болезнь, и спешил, понимая, что его срок близок.
Как обычно не обращая внимания на скепсис подчиненных, Петр повелел Академии быть. Сделал свое книжное собрание академической библиотекой, закупил оборудование, потребное для исследований, типографию и т.д.
Для Академии не хватало самой малости – академиков. Своих в наличии не было, и быть не могло, пришлось звать «легионеров». Европейские ученые, которые были достаточно перспективны, чтобы быть рекомендованными русскому царю, и достаточно молоды для того, чтобы решиться на безумную авантюру поездки к дикарям в болота и снега, прибыли в Россию уже после смерти государя. Екатерина Первая, неукоснительно следуя всем предначертаниям почившего супруга относительно Академии, выполнила щедрые обязательства, данные иностранным ученым.
Ассигнования выделялись регулярно, работа пошла. Не без эксцессов, конечно. Среди новоиспеченных академиков оказались и недобросовестные, ничего, кроме шкурного интереса, не знавшие, были даже шпионы. Однако были и те, кто действительно полюбили свою вторую родину и служили ей верой и правдой – например, основатель русской исторической науки Федор Иванович (Герард Фридрих) Миллер.
Беда в том, что Екатерина ненамного пережила своего царственного мужа, а после её смерти началась чехарда престолонаследия. Во время дворцовых переворотов никому стало не до науки. Делили власть, делили доступ к казне, интриговали, воровали, шпионили. Кому уж тут нужна Академия! Юный внук Петра Великого, не задумывашийся о грандиозных планах гениального деда, вернул двор из Петербурга в Москву. И все те, кто жили в промозглой Северной Венеции «по долгу службы», облегченно вздохнули, освободившись от постоянного страха чахотки и наводнений, и, побросав наскоро построенные дома, покинули это гиблое место. Вслед за оставившей Петербург аристократией потянулись и рядовые обыватели, прежде принуждаемые Петром жить в новом городе.
Трудно представить себе чувства, которые испытывали иностранные академики в 1828 г. Ассигнования на исследования практически прекратились, как и выплата жалования. Перспективы были туманны (учитывая климат, не только в переносном, но и в прямом смысле), а реальность ужасающа – ладно бы жить на хлебе и воде, но вот попробуйте-ка здесь пожить без дров! Вокруг них был город-призрак, наводивший мистическую тоску.
В годы правления Анны Иоанновны науке приходилось несладко, хотя и не так плохо, как в 1828 г. По крайней мере, двор снова был здесь, в Петербурге, а не за несколько сотен верст. Это давало возможность время от времени напоминать государыне о научных планах и нуждах. Вот беда только, что племянница венценосного основателя Академии, в отличие от пытливого и неугомонного дяди, была малообразованна, ленива и нелюбопытна. Даже оды в свою честь, читавшиеся ей Тредиаковским, слушала зевая, и если бы шуты не издевались над поэтом во время чтения, совсем бы заскучала…
И тут изворотливому Шумахеру пришла в голову весьма оригинальная идея. Если императрицу нельзя привлечь ничем, кроме шутовских спектаклей, почему бы не продемонстрировать ей возможности современной науки именно в таком формате? Если денег не жалеют именно на шутовство, почему бы не показать властям, что внедрив науку в индустрию развлечений, можно вывести шоу на принципиально иной уровень. Может быть, хотя бы так удастся убедить власть в целесообразности спонсирования научных исследований?
В 1740 г. императрица уже тяжело болела и невыносимо скучала. Поэтому задумывалось грандиозное по своему размаху развлечение – свадьба шута из князей Голицына и шутихи-калмычки. Специальная маскарадная экспедиция, возглавлявшаяся кабинет-министром Волынским, денно и нощно выдумывала, как бы порадовать государыню. Средств велено было не жалеть. Тут-то свои услуги и предложила Академия Наук.
Для новобрачных шутов придворным архитектором Еропкиным на берегу Невы между Зимним дворцом и Адмиралтейством был выстроен дворец изо льда. Академик Крафт, помогавший Еропкину, предложил сделать изо льда также фигуры животных, и превратить их в фонтаны, которые извергали бы днем ГОРЯЧУЮ воду, а ночью ОГОНЬ! Шумахер сильно рисковал, ввязываясь в эту историю, ведь ни у него, ни у Крафта не было полной уверенности, что все получится – такого прежде не делали.
Но решили положиться на точность расчетов физика Рихмана – лучшего академического специалиста по вопросам тепла и холода. Кроме того, решили продемонстрировать интересную новинку – земляное масло, которое арабы по-своему называли «нефть». Это земляное мало академические экспедиции недавно обнаружили на Каспии, правда, что из него сделать полезное, пока не знали, зато фейерверки получались отменные.
В довершение всего, академикам было предписано рассчитать, как можно выпалить из ледяной пушки ледяными ядрами, но чтоб с настоящим порохом. Профессору элоквенции Тредиаковскому велено было писать поздравительные стихи. Историки, географы, этнографы, должны были обеспечить грандиозный парад наций: перед восхищенными глазами государыни и двора должны были прошествовать все народы, населяющие огромную империю – по паре от каждого, в национальных костюмах и на аутентичном транспорте.
Эти слова из песни, звучащей в кинофильме «Убийство на улице Данте», который смотрит по телевизору Алиса Витальевна, московская гостеприимная интеллигентная тетя провинциального Костика. На его вопрос, что она смотрит, Алиса Витальевна отвечает: «Наши играют французскую жизнь», что Костик остроумно комментирует: «Да, искусство в большом долгу!«.
Ирония, шутка режиссера Михаила Козакова заключается в том, что фильм, процитированный им в «Покровских воротах», был первым кинофильмом, в котором режиссер снялся в качестве актера.
Здесь можно посмотреть фрагмент к/ф «Покровские ворота» с той самой цитатой из другого кинофильма.
Да, фильм знаменитый, и выражения из него не менее знаменитые, причём многие их повторяли совершено машинально, не задумываясь о фильме. Например, «Пасть порву, моргалы выколю», мне часто приходилось слышать в обиходе.
А ещё мне запомнились следующие: «Во даёт, редиска! Кто ж его посадит. Он же памятник. «
«И какая же падла этому хмырёнку на хмыря накапала?», «Лапоть! Карту купи!», «Сдаёмсу!»,
«Этот Василий Алибабаевич. нехороший человек. батарею мне на ногу уронил, падла!»,
Назову только некоторые цитаты из этой комедии, которые употреблются нами довольно часто и давно стали крылатыми выражениями:
(Если кто-то по рассеянности или забывчивости сделал что-то не так).
(В магазине, если не удалось найти подходящий товар).
(Мягкий намёк собеседнику, что он слушал вас не очень внимательно и вынуждает повторять сказанное вновь).
(При выборе между несколькими покупками, от одной из которых придётся отказаться).
(Если одежда вдруг «не хочет» застёгиваться/расстёгиваться).
Лед тронулся, господа присяжные.
Вам предводитель пора лечиться электричеством.
Скоро только кошки родятся.
Считаю вечер воспоминаний закрытым (Любимое моего мужа))
Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня каменью
Жизнь, господа, это сложная штука, но эта сложная штука открывается просто как ящик.
Мы чужие на этом на празднике жизни.
А ну ты,Ю жертва аборта, быстро говори, кому продал наш стул?
Наш дворник большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?!
Заседание продолжается, господа присяжные заседатели!
Дети вас не забудут!
ОБожаю этот фильм, Остапа, и очень люблю Андрея Миронова!
«Покровские ворота»! Я не принадлежу к тому поколению, о котором снимался этот фильм. Но пересматривал я его бесконечное количество раз. А когда в руки попалась книга Л. Зорина (автора сценария), «Покровские ворота», то с не меньшим удовольствием я прочитал и её.
О чем же фильм? О молодости и, конечно, о Москве! Ну и о людях, о том поколении и о той непередаваемой атмосфере, которая тогда была. Пусть действие происходит только в одной коммунальной квартире, но как многое нам помогает понять все то действо, что разворачивается в течении всего фильма. Помните, голос режиссера, Михаила Казакова, произносит закадровый текст:
Хотя это уже самая концовка фильма. Само же действие фильма разворачивается, как вы уже поняли, в Москве, в середине 50-х годов прошлого столетия. Покровские ворота это старый, исторический центр города. А главный герой, который является знаковой фигурой повествования, поскольку от его лица ведется рассказ, Костик, приехал из южного города покорять столицу. Хотя в фильме не назван город, из которого приехал Костик (Олег Меньшиков и Михаил Казаков; два актера, поскольку показаны два разных по возрасту Костика), но по книге это Баку. Его приютила в Москве его тете, Алиса Витальевна (красивейшая актриса Софья Пилявская). Благодаря тому, что её племянник ведет очень активный образ жизни: учится на историческом университете, подрабатывает в кружке физической культуры инструктором по тяжелой атлетике, общается с большим количеством представительниц женского пола, она получает удовольствие от его энергии и поэтому полностью оправдывает все его поступки и защищает перед соседями. Ведь в коммунальной квартире проживает еще несколько человек. Те отношения и ситуации, возникающие в общении между соседями и показаны в фильме. И через все это проходят песни Окуждавы и Утесова на фоне видов «старой» Москвы.
Но о соседях стоит сказать отдельно. Ведь каждый из них был сыгран великолепными актерами.
Итак. Велюров Аркадий Варламович (Леонид Броневой), артист эстрады. Сейчас уже и не встретишь этих сооружений, летних эстрад. А тогда они были очень популярны и имелись в любом уважающем себя парке. Велюров, уже не молод, но они с Костиком прекрасно понимают друг друга, хотя и подтрунивают, относясь снисходительно к оппоненту по возрасту и образу жизни. Вполне возможно, что Велюров был таким же в молодости, а для Костика впереди шанс стать кем-то подобным Велюрову.
Но продолжим знакомство с обитателями коммуталки, этого «коммунального очага, вблизи Покровских ворот». Бывшие супруги Хоботовы, Лев Евгеньевич (Анатолий Равикович) и Маргарита Павловна (Инна Ульянова) и будущий муж Маргариты Павловны, Савва Игнатьевич (Виктор Борцов). Этот «любовный треугольник» вызывал у Костика неподдельный интерес, поскольку хоть развод и состоялся, но бывшая жена, очень уж переживала за моральный облик своего бывшего. А Лев Евгеньевич, внезапно «получил свободу» и встретил молоденькую медсестру, Людочку (Елена Коренева), но при этом не вполне представляющий, что же теперь делать в такой ситуации. Стоит добавить, что Лев Евгеньевич мало приспособлен к быту. Его мысли заняты романскими и англосакскими поэтами, которых он и переводит на своей работе в издательстве. Очевидно, что та эпоха наложила на него свой отпечаток. Так что приходилось его жене, теперь уже бывшей, уметь в семье все. В какой-то момент усталость накопилась, а тут и случай подвернулся-встретился настоящий мужчина, умеющий в руках не только молоток держать. Этот местами забавный, местами печальный сюжет все же заканчивается так, как его развитие видит Костик, который считает «что осчастливить против воли, нельзя». Он соединяет Людочку и Хоботова, отправив их со своим другом, фанатом мотоцикла, Савранским, в побег от прибывших «забрать» Льва Евгеньевича из больницы, Маргариты и Саввы Игнатьевича.
Рассказывать о фильме можно долго. Поскольку в нем, Костик все же находит ту, единственную, которую он увидел один лишь раз на катке и чей образ, в свадебной фате, ему пригрезился в последнем троллейбусе, уходящим вдаль под песню Окуджавы. Происходит это. в ЗАГСе, где регистрирует свой новый брак Маргарита Павловна и Савва Игнатьевич. Вот та, кто и регистрирует этот новый союз, где Хоботов, свидетельствует своей подписью, что «с этой минуты он больше не родственник» Маргариты Павловны. А девушку, так поразившую воображение Костика, тоже зовут Маргарита (Валентина Воилкова). Впрочем это только в фильме, в книге у неё другое имя. И с её появлением в жизни главного героя наступают перемены. Он разрывает отношения со всеми своими бывшими знакомыми. И делает широкий жест, возвращая Велюрову ту, о которой грезит сам мастер «разговорного жанра» и которая тоже попала под обаяние Костика, «мастера спорта по плаванию на спине», Светлану (Татьяна Догилева).
Вот и все, что я хотел рассказать о кинокартине, которая вышла на экраны в 1982 году (реж. М. Казаков). Скажу лишь, что в книге вся история про Костика представлена более широким периодом его жизни. И во много грустнее.
Искусство в большом долгу
Был в годы гражданской войны такой ресторанный изыск. Наиболее престижные заведения вывешивали на своих дверях табличку: «Обеды с хлебом!».
Но на этот раз, судари мои, ни слова вы от меня не услышите ни о еде, ни о выпивке.
Речь пойдет исключительно о пище духовной.
Не претендую на всеобъемлющий анализ «живой музыки». Лишь смиренно надеюсь дать затравку для дискуссии, которую считаю назревшей.
Начну с истории, произошедшей буквально на днях.
Приехали к автору этих строк бизнес-партнеры из столицы.
После делу-время, наступил и потехе-час. Экскурсию по культурно-досуговым учреждениям было решено начать с «Че Гевары». Тем паче, что оказались московские гости большими поклонниками столичного клуба «Че» на Лубянке.
Зазывая гостей в «Че Гевару», автор совершенно искренне утверждал, что красноярская версия «острова свободы» будет покруче московской. Первые полчаса пребывания москвичи крутили головами и говорили: «Ну надо же. » и «Неужто в Сибири. «.
Но счастье автора по поводу посрамления московского снобизма длилось недолго.
Началась живая музыка.
Репертуар группы состоял в основном из «мелодий и ритмов зарубежной эстрады».
Имидж такой? Тогда пойте панк-фолк собственного гениального сочинения. А если не имидж, то тогда, уважаемые, это просто хамство по отношению к публике. Причем хамство при полном попустительстве со стороны администрации заведения.
Возникает ряд вопросов и просьб к администрации «Че Гевары».
ВСЕ песни, исполняемые столь необъяснимо любимыми Вами, дорогая администрация, доморощенными лабухами-компрачикосами, есть на CD у Вашего уважаемого диск-жокея.
Зачем же тогда все эти багамско-картахенские изыски? Чтобы «не хуже чем у людей»?
Купить «майбах» и облепить кооперативными наклейками по 3 рубля? Крруто!
Убедительно прошу Вас, дорогая администрация, внести в меню и громко объявлять перед началом экзекуции: «Сейчас будет выступать местная группа «имя рек». Любой из посетителей имеет право оплатить гонорар музыкантов и такси для их эвакуации. После чего выступление будет немедленно прекращено!». Ей-богу, это будет расценено многими как жест доброй воли.
Убедительная и наверняка бесполезная просьба к местным звездам клубной эстрады.
Уважайте песни, которые вы исполняете.
Не можете петь свое или хотя бы по-своему, так хотя бы старайтесь не портить чужого.
Уважайте аудиторию.
Вот, к примеру, Кортнев и «Несчастный случай». Ему простили бы и заношенный свитер и ковыряние в носу в паузах. Но он вышел на ту же сцену в отутюженном костюмчике и пахал так, как будто вся его карьера зависела от выступления в далеком сибирском городе. И не переврал ни одного текста. И не вставлял к месту и не к месту в свой английский слово «fuck» взамен забытого.
Да ладно, че там, еще один козел лечить вас взялся! Перед кем выеживаться-то, блин!
Отлабали вечер, срубили сотку баксов на всех. Че еще надо то?
Но не «Че Геварой» единым.
Все чаще и чаще у автора после «вечера с живой музыкой» слово «исполнитель» ассоциируется с расстрельными подвалами ЧК, где «исполняли» врагов народа. В большинстве красноярских клубов и ресторанов «живую музыку» именно «исполняют».
Хотите еще примеров? Их есть у меня!
Очень любимое автором заведение «Кантри».
В этих хрониках уже писалось, что музыка там подразделяется на «хорошую» и «живую». Время идет, перемены налицо! Дистанция между «хорошей » и «живой» растет, как между разбегающимися галактиками. Банджо поменяли на солистку. Стало гораздо хуже. Спасибо, что не громче.
Если вам «повезет», и вы нарветесь на «вечер джазовой музыки», то я лишь смею надеяться, что вы не любитель джаза, иначе возможны жертвы.
Очень любимое автором заведение «Жар-пицца».
Раньше там пел Бархатов. Пел под «минус», но мог и гитару взять. Царствие ему небесное, он был певец. Сейчас там тоже работает «исполнитель». Тот, кто сказал ему, что он певец, был большим человеконенавистником. В принципе, ради хорошей итальянской кухни, можно и потерпеть. Но все равно хочется все побыстрее съесть и поскорее уйти.
Я понимаю все трудности всех администраций всех клубов-ресторанов нашего городка.
Да, не Москва. Да, напряг с музыкантами. Но тогда, может, действительно, как у Буйнова «. лучше уж никак вместо как-нибудь. «?
г. А. Р. Гантюа
Человек с запасной печенью.
(но не глухой).
Все кабацкие хроники Красноярска от Евгения Цветкова:
escapistus
escapistusЭскапист
Искусство в большом долгу. Откуда Костик это взял, и почему снова актуально.
.
Взял он это из свирепого постановления ЦК ВКП(б) «О драмтеатрах», или что-то в этом роде, 1946 года. После войны людям хотелось бездумных развлечеий. Хотелось отвлечься. И от проблем разразившегося голода тоже. Голод разразился еще летом 1945, как одно из последствий «Великой Победы», одержанной не вполне своими руками, о чем нынешние идиоты даже не догадываются. Во всяком случае, еще летом 1945 были зафиксированы первые голодные смерти, а потом они только множились. Впрочем, прятать смерти от голода среди многочисленных смертей от ран тогда было очень легко.
Так вот. По логике мистера Славина, это именно США с Великобританией втянули СССР в атомный проект прямо посреди гонки обычных вооружений в ходе Второй мировой. Когда такого массового голода, как сразу после войны, в СССР почему-то не было. И я даже знаю, почему. Здесь мы должны воспеть трудовой подвиг американского фермера, долгие годы снабжавшего жратвой не только Красную армию, но и весь советский народ, оставшийся без собственных основных источников еды на западе и юго-западе своей страны. Но их трудовое крестьянство мы воспевать не будем, и сразу по двум причинам.
И загремело в 1946 году постановление ЦК о недопустимости! О недопустимости всеобщего расслабона и ухода в мир сладких грёз. Когда такая разруха! Везде, где прошла Красная армия. Когда такой голод! Американцы, подлецы низкие, союзнички хреновы, бесплатную жратву не присылают. Когда срочно нужна. Ну, это, вообще, не вашего ума дело. Но нужна крайне. И носители к ней межконтинентальные. И это тоже не вашего ума дела! Кругом предатели. Пол-страны пособников, отсидевшихся в оккупации. Отъевшихся там под немецким сапогом без присмотра Советской власти. Колхозы они там распустили, кулачье недобитое, захорошело им там, вишь, при штурмбанфюрерах.
Где вот это, вот, кино? Ну, там, солдат пришел с фронта, а во всем его селе одни трубы печные торчат. А на месте его дома и трубы даже нет. Фашисты именно в его доме устроили свой главный опорный пункт сопротивления и свою основную долговременную огневую точку. И войскам 2-го Украинского фронта пришлось именно его хату разнести в щепки, даже от печки ничего не осталось. Нет, не так! По-другому будем снимать. По соцреализму. Типа так. Вот, учу тебя, бестолочь, паразит-нахлебник.
«Вот, сынки, здеся главная ваша позиция будет. Я только фотокарточку старой своей заберу, не дожила она, мученица, слава Тебе Господи, до Армагеддону фашистского. Ышо в тот Голодомор ее съели. Активистка она у меня была колхозная. Не одобряли ее тогда односельчане, что характерно. Потом токмо и поумнели. кто живой остался. Когда им все доходчиво объяснили. Товарищ Лихаидзе тогда с целым продотрядом прибыл вести разъяснительную работу с отсталым элементом среди крестьянства. С флагами приехал, с пулеметами, как положено. Да. Умел товарищ Лихаидзе довести до глубин темного крестьянского сознания слово ленинское, проникновенное. Да сам, вишь, скрытым врагом оказался, непуть. Допустил перегибы на местах, товарищ Сталин тогда так в газете и указывал. В Тридцать Шестом его настигла карающая рука рабоче-крестьянского правосудия, да. Ну, и ышо фотокарточки сынов-красноармейцев возьму. А младший мой, глянь, комиссар, во флоте служит! Экой бравый какой, в бескозырке-то набекрень. Ох, встренут же его фашисты, ох они и нарвутся! Да Миколу Угодника со стены сыму с Пресвятой Заступницей. И воюйте тута, сколь вам надо».
«Кури. И я с тобой закурю. Это что ж, по-твоему, получается. «. Да только столкнулся он взглядом с твердым взглядом командира. Да тот еще и головой незаметно помотал, дескать не надо..Не время сейчас. Согласился с ним комиссар внутренне. Скомкал да со всей силы об пол в сердцах жахнул так и не прикуренную папиросу. По-фурмановски. Хотя, вроде, товарищ Фурманов не курил? Ну, это все равно. Если б курил, то именно так он бы папиросу об пол жахнул. Вот так надо показывать сцену перед боем. Чтоб коммунист обязательно на переднем плане был.
А потом был бой. Ну, то есть, еще не бой, а только первый фашистский танк из леса выполз под музычку эту ихнюю. Шостаковича.. И тут сразу: «Стоп! Снято». Сохраняем эту вашу. Интригу. Экран медленно меркнет. И столь же медленно светлеет. Даешь надпись: «Наступил победный 1945-й год». Резкий контраст такой, да? Музыка звучит негромкая, светлая, но не бравурная. Есть в ней даже что-то от стона. То ли земля многострадальная пробуждается, то ли еще какая фигня. Можно с легким щебетанием птиц. Где там эти ваши композиторы-низкопоклонники? Вот, пусть отвлекутся от американских джазов-шмазов. Хватит, я сказал, саксофонии этой! Кто победил, мы или они?! А по всей музыке выходит, что они. А ну, собрать мне завтра же всю эту композиторскую шваль! Они у меня полежат на диванчиках на своих переделкинских дачах. Отвлекся. Что там было? Да. Значит, в кадре.
Пришел, значит, артист Урбанский в родное село, а нету его больше. За четыре года мало кто заново отстроился, так жили, под небом. Нет, не так. У нас житомирщину когда освобождали, в конце Сорок Третьего? Ну, тогда, значит, за два года много кто отстроился. Тьфу, блин. Опять не так. Ты это. Ты по этому вопросу посоветуйся с вашим самым главным начальником кино, а он пусть сориентируется в ЦК. Тут дело политическое, тут ошибаться никак нельзя. В этом сложном и неоднозначном вопросе, кто и когда то село снес, и почему во всех деревнях на бывших оккупированных территориях за четыре года так мало отстроились Причем, чем западнее, тем меньше. А должно же быть наоборот, правильно?
Ну, короче, партия придумает, почему по всей западной окраине страны одни свежие остовы деревень торчат, а нам главное народ воодушевить. А не кормить его всякой импортной непотребщиной! Чисто буржуазного и разлагающего характера. Вот, куда нас зовут их фильмы, куда уводят? В какие такие солнечные долины? Мексика тут, что ль? Что, теперь советские люди должны напялись сомбреро и ходить, как обезьяны? Нет уж, дудки! На повестке стоит восстановление от разрухи. Учиненной немцами, это надо особо подчеркнуть. А несогласными с соцреализмом займутся славные внудельцы товарища Берия, верного ученика и последователя. Причем, восстановление героическое! То есть, без нытья. Поэтому.
Так и доложил. Товарищ Сталин трубкой попыхтел-попыхтел и согласился, большое видится на расстоянии. Разрешил только себя снять среди руин Берлина, по которым и вопросов никаких нет, все правильно сделали, и про оборону Сталинграда без особых панорам. А все остальное приказал снимать про созидетельный труд и подъем энтузиазма без отсылок к тому большому. И татральным людишкам велел мозги прочистить, по обленившихся драматургов включительно. Чтоб с пошлятиной шекспировской завязывали и гнали актуальность на сцене. Про «нам все нипочем!».
Тогда-то, в Сорок Шестом, в постановлении ЦК «О драмтеатрах», с высокой партийной трибуны и прогремело-пророкотало фашистскими танками над головами богемных захребетников-паразитов: «Искусство в большом долгу!» Типа перед всем советским народом. Типа ни хрена не делает то искусство. Не вымещает собой мелкотемье-шекспировщину, рухлядь эту, отрыжку веков. А пора бы сменить репертуар!
А в уголовном мире долги надо отдавать. А кто ж не знал, что товарищ Сталин сам уголовник с огромным дореволюционным стажем? Не говоря про его постреволюционные удивительные свершения. Равных которым уголовный мир и вовсе не знал. Хотя главный фокус товарища Сталина с исчезновением еще только ждал своего часа. С исчезновением десяти миллионов инвалидов. Одновременно и без всякого участия фашистов. Тех фашистов, я имею ввиду. Ну, которые сначала руинировали все оккупированные территории, а потом годами на них жили под открытым небом, нордики хреновы. Это так только они умели!
И потому я снова выбрасываю бессмертный лозунг: «Искусство в большом долгу!» Хватит кормить нас мещанским мелкотемьем, западной порнографией и прозападным ей подражанием. Не пора ли, господа творцы, осветить величественные вопросы, как так немцы умудрялись жить, как белые медведи, и как они обучили своему искусству десятки миллионов местных коллаборантов? Да еще и не прибегая к йоге. Ну, и как можно проделать фокус с таинственным исчезновением десяти миллионов человек за одно лето? Пора, ити его мать, вывести фашистские фокусы на чистую воду! Все фокусы нуждаются в обязательном разоблачении. Иначе чертовщина какая-то выходит!
И перестать путать одних фашистов с другими, а тех, в свою очередь, с нацистами. А тем более, с безвредным от природы немецким народом. Верю в удачу. Пью за торжество Правды. За ее победу! За нашу победу. За вашу и нашу победу. Или кто-то посчитает себя в этом случае проигравшим? За таких не пью.