Иже херувимы что такое

Херувимская песнь и Великий вход

Херувимская песнь

Херувимская песнь — это христианское песнопение Божественной Литургии, которое было составлено неизвестным автором в VI веке в Византии и поется во время совершения Великого входа.

Херувимская песнь была включена в чин Литургии императором Юстином II в 573 году.

Херувимская песнь, текст

Первая часть: И́же Херуви́мы та́йно образу́юще и Животворя́щей Тро́ице Трисвяту́ю песнь припева́юще, вся́кое ны́не жите́йское отложи́м попече́ние.

Перевод: [Мы,] таинственно изображающие Херувимов и воспевающие Животворящей Троице Трисвятую песнь, да оставим ныне всякую житейскую заботу…

Вторая часть: Я́ко да Царя́ всех поды́мем, а́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми. Аллилуи́а, аллилуи́а, аллилуи́а.

Перевод: …чтобы нам принять Царя всех [разумных существ], невидимо сопровождаемого, словно телохранителями, воинствами Ангелов. Славьте Бога, хвалите Бога, восхваляйте Господа.

Великий вход

«Херувимская песнь» состоит из двух частей:

Обе части разделены возгласом «Аминь» («истинно») — ответом хора на молитву священника.

Когда поется Херувимская песнь?

Херувимская песнь поётся на литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого, за исключением Великого Четверга и Великой Субботы.

В Великий Четверг совершается песнопение:
Ве́чери Твоея́ та́йныя днесь, Сы́не Бо́жий, прича́стника мя прими́: не бо враго́м Твои́м та́йну пове́м, ни лобза́ния Ти дам, я́ко Иу́да, но я́ко разбо́йник испове́даю Тя: помяни́ мя, Го́споди, во Ца́рствии Твое́м.

Перевод: Сын Божий, прими меня сегодня как причастника Твоей Тайной вечери. Не предам тайны Твоим врагам, не поцелую Тебя, как Иуда. Но подобно (благоразумному) разбойнику исповедаю Тебя: Помяни меня, Господи, во Царствии Твоём.

В Великую Субботу:
Да молчи́т вся́кая плоть челове́ча, и да стои́т со стра́хом и тре́петом, и ничто́же земно́е в себе́ да помышля́ет: Царь бо ца́рствующих, и Госпо́дь госпо́дствующих, прихо́дит закла́тися и да́тися в снедь ве́рным.
Предхо́дят же Сему́ ли́цы А́нгельстии со вся́ким Нача́лом и Вла́стию, многоочи́тии Херуви́ми, и шестокрила́тии Серафи́ми, ли́ца закрыва́юще, и вопию́ще песнь: Аллилуи́а, аллилуи́а, аллилуи́а.

Перевод: Да молчит всякая плоть человеческая и да стоит со страхом и трепетом и ни о чём земном в себе не помышляет: ибо Царь царствующих и Господь господствующих идёт на заклание отдать Себя в пищу верным.
Предваряют Его сонмы Ангелов со всеми Началами и Властями: многоочитые Херувимы и шестикрылые Серафимы, закрывая лица свои и воспевая песнь: Славьте Бога, хвалите Бога, восхваляйте Господа.

На Литургии Преждеосвященных Даров вместо Херувимской используется следующая песнь:
Ны́не Си́лы Небе́сныя с на́ми неви́димо слу́жат, се бо вхо́дит Царь Сла́вы, се Же́ртва та́йная соверше́на дорино́сится.
Ве́рою и любо́вию присту́пим, да прича́стницы Жи́зни ве́чныя бу́дем.

Перевод: Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат, ибо вот, входит Царь Славы, вот Жертва, таинственная, совершенная, ими сопровождается.
С верою и любовию приступим, чтобы стать нам причастниками жизни вечной.

Музыкальные варианты

Существует множество музыкальных вариации Херувимской песни. Наиболее известны:

В настоящее время в храмах России херувимскую песнь чаще всего поют:

Читайте также

Источник

ХЕРУВИМСКАЯ ПЕСНЬ. Что означают слова этого литургического гимна?

Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подымем, Ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа.

«Иже Херувимы тайно образующе…» — Что означают эти странные слова? Мы только знаем, что, когда поют Херувимскую, следует замереть. А вот почему? Зачем?

Приходя на богослужение, почти никто не понимает смысл праздничного тропаря, да и многие другие слова остаются непонятными. Такого ни в коем случае быть не должно! Разумеется, в Церкви присутствует таинственное начало, но ничто не является секретным, не предназначенным для стоящих и молящихся по другую сторону алтарных врат.

Почему мы не изменяемся, не растем духовно? По самой простой причине: мы ко многому относимся формально. Надо готовить себя к Литургии, к празднику, чтобы вместе с хором петь величание и тропарь, вместе со всеми призывать: «Тело Христово приимите…» — чтобы это произносилось едиными устами и единым сердцем. Мы же не в театре и не на концерте находимся! Это ведь для нас поется, а нами воспевается! Мы все — участники этого великого и пренебесного таинства.

Наше непонимание важнейших моментов Литургии очень прискорбно. Надо призвать всех сделать нашу молитву осмысленной; не молиться Богу незнакомыми словами — мы же с Отцом своим разговариваем — и не счесть за великий труд выяснить, что же эти слова означают.

А значат они вот что: вы, стоящие в храме, те, кто таинственно изображает Херувимов, которые воспевают Трисвятую песнь, должны отложить всякое житейское попечение.

Каждому из нас в этот момент предоставляется возможность стоять вместе с Херувимами и Серафимами. Они воспевают: «Свят, свят, свят…» — и мы должны слиться с ними в едином ангельском славословии.
В этом таинстве мы являемся действующими лицами, а не зрителями. Мы в сослужении ангельском находимся, и это — кульминация службы, когда мы должны отложить все житейские заботы, всякое житейское попечение. «Яко да Царя всех подымем ангельскими невидимо дориносима чинми». Это — отголосок античного или византийского мира. Тогда победителей на руках проносили через триумфальные арки. Мы же должны нести на себе Христа.

Во время пения Херувимской песни совершается Великий вход. Царь славы, Христос, идет на Крест, потому что Великий вход — это шествие Спасителя на Голгофу.

Дьякон совершает каждение алтаря и собравшихся в храме, читая про себя покаянный 50-й псалом, который все мы можем так же читать про себя в этот момент. Высота херувимского призвания каждого из нас приводит наши души в состояние глубочайшего осознания собственного недостоинства.

Не случайно священник перед пением Херувимской отверзает Царские Врата, становится перед Престолом и читает единственную в Литургии молитву, которая не относится ко всем присутствующим, а только к нему самому. Эта молитва посвящена Самому Господу Иисусу Христу, как Архиерею, пред Которым предстоит недостойный клирик, входящий в область страшного священнодействия.

Священник испрашивает прощения у всех сослужащих и прихожан, кадит стоящую на жертвеннике Проскомидию и под пение Херувимской выходит на солею (возвышение перед перед иконостасом). Он несет святую Проскомидию — Чашу с вином, которой предстоит стать Кровью Христовой, и Дискос с хлебом, который должен соделаться Телом Христовым.

На Великом входе совершается особенное поминовение одновременно всей Церкви, потому что как Господь Вседержитель несет весь мир на Своих руках, так и священник, выходящий из алтаря, несет на себе Проскомидию, как образ мира, Церкви и всей вселенной, за которую приносится жертва Христова.

Источник

Православная Жизнь

Какое значение имеет Херувимская песнь, рассказывает иерей Андрей Чиженко.

«Небесная Литургия», сербская фреска XIV века из Грачаницы

Божественная литургия – главное богослужение Православной Церкви – имеет трехчастную структуру: проскомидия (на ней готовится вещество для Таинства Евхаристии), Литургия оглашенных (где читается Священное Писание (Апостол и Евангелие) и совершается молитва о всех православных христианах, живых и усопших, а также об оглашенных) и Литургия верных (ее центром является так называемый Евхаристический канон). Евхаристический канон – это специальные молитвословия, кульминацией которых является пресуществление (т. е. превращение) благодатью Святого Духа через священнослужителя обычных земных веществ (продуктов) – хлеба (просфоры), вина и воды в величайшую святыню Православной Церкви – Тело и Кровь Христовы. Евхаристический канон – кульминация, то есть главное событие Божественной литургии.

Предваряющим же вводным молитвословием к этому страшному и великому святому действу является Херувимская песнь. Она – преддверие Евхаристического канона. Чтобы понять всю ее важность и важность богослужебного действия Великого входа, сопутствующего ей, отметим следующее. По Уставу, священник, служащий Литургию, имеет право покинуть храм до Херувимской песни в случае острой необходимости (например, причастие умирающего христианина или нападение врагов), но после Херувимской песни до окончания Литургии он не имеет права уйти из церкви. Он обязан дослужить Литургию. Тому доказательство житие священномученика Макария, митрополита Киевского. Он был убит 1 мая 1497 года. В этот день святой служил Литургию, его предупредили о том, что разбойничий отряд татар находится недалеко от храма. Но священномученик отказался покинуть паству, он предпочел дослужить Божественную литургию. Вскоре митрополит был убит татарами, ворвавшимися в храм.

Вот какое значение имеет Херувимская песнь. Авторство ее приписывают святителю Василию Великому, хотя в богослужебное литургическое употребление она вошла гораздо позже – при византийском императоре Юстине II около 573 года.

Херувимской она названа промыслительно и символично. Херувимы – один из высших ангельских чинов, которые славословят Всевышнего у Престола Божия. Во время пения Херувимской песни и всего последующего Евхаристического канона, на котором пресуществляются Святые Дары, мы – православные христиане, члены земной Церкви – должны уподобляться херувимам, славящим Господа, и, как поется в песне, «всякое ныне житейское отложим попечение». Ибо Царствие Божие приблизилось к нам. И Господь находится здесь среди нас на самом великом богослужении Церкви – Литургии. Он готов ради нашего спасения войти в хлеб, вино и воду и претворить их в Тело и Кровь Христовы. И в этом великом и страшном моменте мы должны забыть обо всех наших житейских делах и волнениях, максимально вперив свой ум и сердце во Христа, подняв с Божьей помощью себя верою, вниманием до высоты блаженных святых херувимов. Потому Херувимская песнь начинается словами: «И́же Херуви́мы та́йно образу́юще и Животворя́щей Тро́ице Трисвяту́ю песнь припева́юще, вся́кое ны́не жите́йское отложи́м попече́ние…» Эти стихи переводятся на современный русский язык как: «Мы, таинственно изображая Херувимов и воспевая Животворящей Трисвятую песнь Троице, дающей жизнь, оставим теперь заботу о всем житейском…» Они также в этот великий и страшный момент приближения Бога к Своему творению предстоят вместе с нами у Престола Божия и славословят Его. Потому, конечно же, с этого времени и до окончания богослужения без крайней необходимости не стоит выходить из храма. Ведь буквально через короткое время Господь преподнесет Свой самый великий дар человечеству – Тело и Кровь Христовы. Будем же достойны этого спасительного дара – этой великой Христовой жертвы. В этот момент не нужны и крайне нежелательны какие-либо передвижения в храме, целования, преклонения, возжигания свечей. Все внимание предельно сконцентрировано на алтаре, где в данное время совершается Великий вход. После Херувимской песни не надо покидать без крайней необходимости храм вплоть до литургического отпуста. О важности данного момента Литургии свидетельствует и тот факт, что во время пения вышеупомянутого молитвословия священник вполголоса повторяет его в алтаре. Он при этом воздевает вверх руки, что бывает только в самые важные моменты богослужения (например пресуществление Святых Таин). Это – предельное напряжение, символ того, что мы открыты и устремлены к Богу, как дети, взывая к Нему, словно к родному Отцу.

Вторая часть Херувимской песни поется после Великого входа. Она звучит следующим образом: «Я́ко да Царя́ всех поды́мем, а́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми. Аллилуи́а, аллилуи́а, аллилуи́а».

Во второй половине песни для нас могут быть несколько непонятных слов. Одно из них «дориносима», другое – «аллилуиа». Первое греческого, другое древнееврейского происхождения. Они символизируют соборность и кафоличность (с греч. всеобщность) Православной Церкви, которая объединяет в Себе все народы – и еврейский, и греческий, и украинский, и иные. Кроме того, эти слова, так же, как, к примеру, слово «Аминь» (с еврейского «верно», «да будет так»), являются наследством Церкви первых христиан, Которая изобиловала дарами Святого Духа. Одним из них была глоссалия – говорение на иных языках (буквальный перевод с греческого «говорю языком»). Тому подтверждение есть в Первом Послании к коринфянам святого апостола Павла: «Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом… разные языки, иному истолкование языков» (1 Кор. 12: 8–11). Об этом также есть указание и в Деяниях святых апостолов о сошествии на них Святого Духа: «и исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2:4). Этот дар недолго просуществовал в первенствующей Церкви и был практически полностью утрачен. Ученые-богословы до сих пор не знают, в чем конкретно состоял дар языков. Может быть, это был дар говорения на ином – ангельском языке; может быть, – на иностранных языках, что логично вследствие необходимости для апостолов евангельской проповеди другим народам; может быть, и то, и другое.

По слову проф. М. Скабаллановича: «Кроме слова аминь, аллилуйя – это единственное еврейское выражение, которого не дерзнула коснуться рука переводчика, оставив его в тех звуках, в которых оно вдохновлено Самим Богом».

Итак, вторая половина Херувимской песни переводится на русский язык как «…чтобы нам прославлять Царя всех, Которого невидимо ангельские чины торжественно прославляют. Хвала Богу!»

Параллельным Херувимской песни богослужебным действием, совершаемым священнослужителями, является Великий вход. Визуально это выглядит следующим образом: после каждения и определенных молитв священник износит дискос и чашу с веществом для Таинства Причастия через северные врата, на солее поворачивается лицом к народу, произносит определенные молитвословия с поминовением Патриарха, Предстоятеля Церкви, Правящего Архиерея и далее священства и всех православных христиан; после этого священник благословляет чашей и дискосом молящихся и входит через Царские врата в алтарь. К этому моменту следует относиться очень благоговейно. Но также понимать, что находящееся в чаше и на дискосе вещество еще не является Телом и Кровью Христовыми, Ими благодатью Святого Духа оно станет несколько позднее – во время Евхаристического канона.

Великий вход имеет древние исторические корни. Некоторые ученые-литургисты говорят о том, что в древней Церкви проскомидия совершалась после Великого входа. А сам он был торжественным принесением просфор, вина и воды в храм для совершения Таинства Евхаристии.

В духовном символическом отношении Великий вход – очень важная часть Литургии. Если сравнивать его со службами годичного круга, то он, скорее всего, Страстная седмица. Господь и Бог и Спас наш Иисус Христос выходит ради нас на страдания. Он идет на Голгофу, где Его пронзают гвоздями и распинают. И Спаситель умирает, исцеляя в Себе наши грехи, спасая человечество. Поставление дискоса и чаши на Престол после Великого входа – это символ положения Христа во гроб. Не случайно во время этого священнодействия иерей (архиерей) читает молитвословия Великой Субботы.

Потому Херувимская песнь и Великий вход – это почти ангельское углубление каждого человека в Бога, в этот удивительный Подвиг Искупления рода человеческого. И в этот момент все земное и житейское становится неважным и должно остаться там – за порогом храма. Ведь сейчас – в этот момент – каждому из нас открываются Небеса, и Господь, исцеляя наши страждущие души, вводит нас в рай.

Источник

Херувимская песнь

Херуви́мская песнь – песнь, кото­рая поется на Литур­гии Иоанна Зла­то­уста и Васи­лия Вели­кого (кроме дней вели­кого Чет­вертка и Вели­кой Суб­боты) во время совер­ше­ния Вели­кого входа. Состав­лена и вве­дена в упо­треб­ле­ние в VI в. в Визан­тии.

«И́же Херуви́мы та́йно образу́юще, и животворя́щей Тро́ице трисвяту́ю пе́снь припева́юще, вся́кое ны́не жите́йское отложи́м попече́ние. Я́ко да Царя́ всех поды́мем, А́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми. Аллилу́иа».

диакон Андрей Глу­щенко:

Херу­вим­ская песнь. Кла­дезь труд­но­стей для про­стых при­хо­жан.… Одна из первых труд­но­стей заклю­ча­ется в том, что слово «херу­вимы» вос­при­ни­ма­ется как име­ни­тель­ный падеж, хотя на самом деле стоит в вини­тель­ном (в име­ни­тель­ном было бы «херу­вими», с «и» на конце). Выход: заме­нить парал­лель­ной формой (кстати, допу­сти­мой в цер­ков­но­сла­вян­ском, срав­ните парал­лель­ное упо­треб­ле­ние в наших текстах «поми­луй ны» и «поми­луй нас») – «Иже херу­ви­мов тайно обра­зу­юще…». Нам снова режет слух? Поду­маем, отчего.

Кроме того, как ни крути, а в нынеш­нем пере­воде Херу­вим­ской для пра­виль­ного пони­ма­ния просто необ­хо­димо сде­лать еще одно изме­не­ние. Вместо сла­вян­ского «подъ­и­мем» поста­вить сла­вян­ское же «при­и­мем». Иначе, кроме всего про­чего, будет еще и сохра­няться неже­ла­тель­ная ассо­ци­а­ция с совер­шенно невер­ным тол­ко­ва­нием о «ноше­нии на копьях». Hypodechomai, напом­ним, озна­чает именно «при­ни­мать», осо­бенно «при­ни­мать у себя гостя», или «при­ни­мать в себя». Это – прямое ука­за­ние на Евха­ри­стию. Речь идет о при­ча­ще­нии Тела и Крови Хри­сто­вых, при­ня­тии Евха­ри­сти­че­ской жертвы, при­го­тов­лен­ные дары для кото­рой пере­но­сятся на пре­стол на Вели­ком входе во время пения Херу­вим­ской песни. Сла­вян­ское слово «подъ­яти» имеет такое же зна­че­ние, как и слово в гре­че­ском ори­ги­нале – «при­нять в себя», и пере­вод, конечно, пра­виль­ный, однако сейчас это слово просто неот­ли­чимо от рус­ского «под­ни­мать», кото­рое нуж­ного зна­че­ния не имеет вовсе. А «дори­но­си­мый», напом­ним, значит «окру­жен­ный тело­хра­ни­те­лями, копье­нос­цами», а отнюдь не «под­ня­тый на копьях».

Херу­вим­ская песнь поётся вскоре после чтения Еван­ге­лия. Обычно она рас­пе­ва­ется очень слад­ко­звучно, тягуче. Эта молитва напо­ми­нает нам, как ангель­ские силы на небе служат у пре­стола Божия и осно­вана на виде­ниях про­ро­ков Исаии, Иезе­ки­иля.

Она явля­ется как бы пере­хо­дом от под­го­то­ви­тель­ной части литур­гии к глав­ной – к евха­ри­сти­че­ской, где совер­ша­ется при­зы­ва­ние Духа Свя­того на дары – хлеб и вино, – сердцу, ядру и вер­шине Литур­гии.

«Херу­вим­ская песнь» явля­ется своего рода музы­каль­ным цен­тром литур­гии. Это самое кра­си­вое пес­но­пе­ние состо­я­щее из двух частей, кото­рые раз­де­ля­ются Вели­ким входом. Во время Вели­кого входа Святые Дары (хлеб и вино) выно­сятся из боко­вых дверей алтаря. Свя­щен­ник оста­нав­ли­ва­ется в Цар­ских Вратах и молится за всех, поми­ная Пред­сто­я­теля Церкви, епи­скопа и всех хри­стиан.

«Херу­вим­ская песнь» состоит из двух частей. Первая часть – до Вели­кого входа и вторая часть – после Вели­кого входа. Первая часть, как пра­вило, бывает мед­лен­ной, про­тяж­ной, а вторая – тор­же­ствен­ной, лику­ю­щей. Раз­де­ля­ются эти две части воз­гла­сом «Аминь», что значит «истинно» – это ответ хора (или народа) на моле­ния свя­щен­ника.

Херу­вим­ская песнь поётся на литур­гии Иоанна Зла­то­уста и Васи­лия Вели­кого, за исклю­че­нием Вели­кого Чет­верга и Вели­кой Суб­боты:

Источник

О тонкости перевода богослужебных текстов

Одним из самых спор­ных и в общем то непо­нят­ных мест в бого­слу­же­нии явля­ется Херу­вим­ская песнь в Литур­гии Иоанна Зла­то­уста, и в нашей совре­мен­ной прак­тике и в Литур­гии Васи­лия Вели­кого. В первую оче­редь это конечно же свя­зано со словом “дори­но­сима” — из-за того что это спе­ци­фи­че­ский необыч­ный термин, его пере­вод не так то и прост, и всегда вызы­вает споры. Мой насто­я­тель к при­меру вообще счи­тает что это пере­во­дить не нужно, проще выучить слово, чем спо­рить как его пере­во­дить. Я с такой пози­цией не согла­сен, но и все име­ю­щи­еся пере­воды, меня тоже не очень устра­и­вают. Сейчас будем раз­би­раться почему и в чем про­блема.

Итак вон она в исход­ном сла­вян­ском тексте: “Иже Херу­вимы тайно обра­зу­юще и живо­тво­ря­щей Троице Три­свя­тую песнь при­пе­ва­юще, всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние. Яко да Царя всех поды­мем, ангель­скими неви­димо дори­но­сима чинми. Алли­луиа, алли­луиа, алли­луиа.”

Текст в общем то всем уже давно при­выч­ный, но от этого не менее непо­нят­ный. Тут еще есть тон­кость, что из-за изна­чально непра­виль­ного пере­вода с гре­че­ского на сла­вян­ский, по боль­шин­ству семи­на­рий и статей по поводу тол­ко­ва­ния этого текста гуляет ошибка свя­зан­ная со словом “поды­мем”. С дори­но­сима — все не так сложно, “дори — ” копье по гре­че­ски. Копье­носцы. В итоге была фак­ти­че­ски при­ду­мана версия, что пол­ко­вод­цев под­ни­мали на щите на копьях, в три­умфе и вно­сили в город. И поэтому “поды­мем” — “копье­нос­цами”.
На самом деле нет. Для того что бы это понять нужно обра­титься к гре­че­скому тексту, вот он:

Οἱ τὰ Χερουβεὶμ μυστικῶς εἰκονίζοντες, καὶ τῇ ζωοποιῷ Τριάδι τὸν τρισάγιον ὕμνον προσᾴδοντες, πᾶσαν τὴν βιωτικὴν ἀποθώμεθα μέριμναν, ὡς τὸν Βασιλέα τῶν ὅλων ὑποδεξόμενοι, ταῖς ἀγγελικαῖς ἀοράτως δορυφορούμενον τάξεσιν. Ἀλληλούϊα.

Обра­тимся ко второй части песни Херу­ви­мов — ὠς τὸν βασιλέα τῶν ὃλων ὑποδεξόμενοι ταῖς ἀγγελικαῖς ἀοράτως δορυφορούμενον τάξεσιν
ὠς τὸν βασιλέα τῶν ὃλων ὑποδεξόμενοι (ос тон васи­лэа тон олон ипо­дек­со­мени) — “ос” с при­ча­стием буду­щего вре­мени “ипо­дек­со­мени” несет в себе идею цели дей­ствия. “Ипо­де­хо­май” озна­чает “при­ни­мать у себя”, “вос­при­ни­мать”. То есть пере­во­дить это надо так: “чтобы вос­при­нять” — кого? “тон васи­леа тон олон” — царя всех, то есть все­об­щего царя, Царя всего сотво­рен­ного.
Но ника­кого дей­ствия по поводу “под­ни­ма­ния” тут нет. При­нять, вос­при­нять. Под­ни­мать по гре­че­ски — αύξηση — совсем другой глагол.

Вот так невер­ный изна­чально пере­вод и не самое хоро­шее знание гре­че­ского порож­дает живу­чий миф о под­ни­ма­нии на щитах. Такое под­ни­ма­ние иногда слу­ча­лось конечно в Рим­ской Импе­рии, очень сильно куль­турно свя­зан­ной с антич­ным миром, спар­тан­цами и прочей гре­че­ской куль­ту­рой, где под­ня­тие на щите было как раз при­выч­ным обря­дом, но в Визан­тии уже нет, за всю больше чем 1000 летнюю исто­рию Визан­тии это слу­ча­лось всего несколько раз.
А вот другое пони­ма­ние слова δορυφορούμενον — (дори­фо­ру­ме­нон) — это обыч­ные тело­хра­ни­тели Импе­ра­тора, вроде коро­лев­ской гвар­дии той же англий­ской короны, или швей­цар­ские гвар­дейцы Папы. И сопро­вож­де­ние Импе­ра­тора рядами таких вот тор­же­ственно одетых воинов с копьями — было для визан­тий­цев куда более при­выч­ным и понят­ным обра­зом (осо­бенно с актив­ным уча­стием Импе­ра­тора в бого­слу­же­ниях Вели­кой Церкви — Святой Софии), как для жите­лей Москвы при­вы­чен образ кор­те­жей ФСО с мигал­ками, сразу понятно кто едет. Ну может быть без такого вызы­ва­е­мого нега­тива.
Вот на вло­жен­ном рисунке как раз справа и стоит тот самый копье­но­сец. Вот пред­став­ля­ете Визан­тию, Святую Софию, и сопро­вож­да­е­мый вот такими вот тор­же­ствен­ными высо­кими вои­нами, со щитами и копьями входит тор­же­ственно одетый Импе­ра­тор.

Об этом гово­рит и пере­вод:
ταῖς ἀγγελικαῖς ἀοράτως δορυφορούμενον τάξεσιν (тэс анге­ли­кэс аора­тос дори­фо­рум­энон так­се­син).
“Дори­фо­ру­ме­нон” — при­ча­стие в вини­тель­ном падеже, что ука­зы­вает на его связь с “Царем всех”. Чтобы нам встре­тить Царя — какого? “Дори­фо­ру­ме­нон”. Вари­ант непол­ного пере­вода в цер­ков­но­сла­вян­ском “дори­но­си­мый” — то есть “копье­но­си­мый”. Есть такое тол­ко­ва­ние этого тер­мина, что вое­на­чаль­ника или пол­ко­водца ста­вили на щит, щит под­ни­мали на копья, тор­же­ственно, чтобы всем его было видно. То есть цер­ков­но­сла­вян­ский пере­вод имеет в виду именно это. На самом деле “дори­форэо” — глагол, от кото­рого обра­зо­вано при­ча­стие — значит бук­вально “быть тело­хра­ни­те­лем, копье­нос­цем при ком-то”. То есть Царь, сопро­вож­да­е­мый охра­ной — “так­се­син”, воин­ством. Воин­ством каким? — “анге­ли­кэс”. И как эти ангелы Его сопро­вож­дают? “Аора­тос”, то есть неви­димо.

Вот такой вот смысл у ори­ги­наль­ного текста. То есть если дословно пере­ве­сти с гре­че­ского Херу­вим­скую песнь на рус­ский язык полу­ча­ется вот такой вот смысл:

“Мы, кото­рые таин­ствен­ным обра­зом воз­во­димся до чина Херу­ви­мов и поем тор­же­ствен­ную песнь живо­тво­ря­щей Троице (вместе с этими же херу­ви­мами и сера­фи­мами — как равные), давайте отло­жим (на неко­то­рое время) всякую нашу житей­скую заботу, чтобы при­нять у себя Царя всех, неви­димо окру­жен­ного вой­сками анге­лов.” (с) — Авгу­ста А.

И вот теперь этот смысл нужно пере­дать в виде бого­слу­жеб­ного гимна. Давайте срав­ним пере­воды кото­рые у нас уже име­ются.

Пере­вод о. Геор­гия Кочет­кова:
Херу­ви­мов в таин­стве изоб­ра­жая
и живо­тво­ря­щей Троице
Три­свя­тую песнь вос­пе­вая,
всякое ныне житей­ское
отло­жим попе­че­ние,
дабы при­нять нам Царя всего сущего,
стра­жей ангель­ской
незримо сопро­вож­да­е­мого,
Алли­луйя, Алли­луйя, Алли­луйя.

Лично мне в этом пере­вод не нра­вится слово “в таин­стве”, какое Таин­ство име­ется ввиду, у этого слова в рус­ском языке другой смысл. И этого смысла там нет. Так же кажется тяже­ло­вес­ным “Царь всего сущего”, излишне усло­жен­ный пере­вод. Но это уже субъ­ек­тивно.

Пере­вод Амро­сия Тим­рота:
Мы, Херу­ви­мов таин­ственно изоб­ра­жая и живо­тво­ря­щей Троице Три­свя­тую песнь вос­пе­вая, всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние.
Чтобы при­нять Царя всего, Ангель­скими пол­ками неви­димо сопро­вож­да­е­мого. Алли­луия, алли­луия, алли­луия

Здесь в первой части идет послов­ное сле­до­ва­ние гре­че­скому ори­ги­налу, но конец сма­зы­ва­ется, откуда то берутся какие то полки, кото­рых в ори­ги­нале нет.

Пере­вод Анри Вол­хон­ского:
Мы же, херу­ви­мов тайно обра­зуя
И живо­тво­ря­щей Троице три­свя­тую песнь вос­пе­вая,
Всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние.
Дабы при­нять все­об­щего Царя,
ангель­скою стра­жей неви­димо воз­не­сен­ного.
Алли­луйя, алли­луйя, алли­луйя.

Вот это один из лучших вари­ан­тов, мак­си­мально при­бли­жено к нашей идее цер­ковно-рус­ского языка, первая часть вообще иде­альна на мой вкус, а вот вторая часть опять мимо, куда там кого воз­не­сен­ного, зачем. Нет, тоже неудачно.

Пере­вод о. Силу­ана (Тума­нова):
Херу­ви­мам таин­ственно упо­доб­ля­ясь и живо­тво­ря­щей Троице вос­пе­вая Три­свя­тую песнь, всякое житей­ское отло­жим ныне попе­че­ние, дабы достойно при­нять Царя всех, шеству­ю­щего незримо с Ангель­скими воин­ствами. Алли­луйя, алли­луйя, алли­луйя.

Здесь спорно “шеству­ю­щего незримо”, в ори­ги­нале незримо все таки ангель­ские чины идут, а не Царь, ну это все детали.

Пере­вод еп. Алек­сандра (Миле­анта):
Мы, таин­ственно изоб­ра­жая херу­ви­мов и вос­пе­вая живо­тво­ря­щей Троице три­свя­тую песнь, отло­жим теперь все житей­ские заботы,
Чтобы при­нять Царя всех, Кото­рого неви­димо сопро­вож­дают ангель­ские чины. Алли­луия, алли­луйя, алли­луйя.

Тут не знаю, по мне так смысла пере­вода “попе­че­ния” на “житей­ские заботы” я не вижу, слово в общем вполне себе понят­ное для рус­ского слуха.

Пере­вод о Фео­фана (Ада­менко):
Мы Херу­ви­мов таин­ственно изоб­ра­жа­ю­щие и Живо­тво­ря­щей Троице Три­свя­тую песнь поющие, всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние
Да вос­при­и­мем Царя всех, неви­димо сопро­вож­да­е­мого Ангель­скими чинами. Алли­луия, алли­луйя, алли­луйя.

Этот пере­вод один из самых старых, но одно­вре­менно он и один из самых лучших. Пожа­луй у меня к нему только одно заме­ча­ние, он не рит­ми­зо­ван, и выпа­дает из при­выч­ной рит­мики сла­вян­ского текста.

Один из совре­мен­ных пере­во­дов, тут вообще пред­ла­га­ется иной образ:
Мы же, херуви́мов в та́инстве явля́я
и животворя́щей Тро́ице
Трисвяту́ю песнь воспева́я,
вся́кое ны́ не жите́йское
отло́жим попече́ние.
Да́бы приня́ть нам Царя́ всех,
А́нгельской стра́жей незри́мо носи́мого.
Аллилу́йя, аллилу́йя, аллилу́йя.

Здесь идет аллю­зия на про­рока Исайю, и образ Херу­ви­мов несу­щих пре­стол Славы Все­выш­него, инте­рес­ный образ, хоть и не сов­па­дает со смыс­лом ори­ги­наль­ного текста.

Вообще это довольно суще­ствен­ная про­блема, как пере­дать образ, кото­рый визан­тий­цам был вполне себе близок и поня­тен, а кому не поня­тен, вот тебе Визан­тия, вот Святая София, приди и посмотри, каждое Вос­кре­се­нье и в празд­ники Литур­гия. А для нас этот образ уже ничего и не гово­рит, с копье­нос­цами.
И даже сами греки, пере­водя этот текст для своих англо­языч­ных при­хо­дов, в общем от этого образа отка­за­лись, упро­стив текст:

Let us, who mystically represent the Cherubim and who sing the thrice-holy hymn to the life-creating Trinity, now lay aside every worldly care. So that we may receive the King of all who is invisibly escorted by the angelic hosts. Alleluia. Alleluia. Alleluia.

Вот так вот просто escorted by the angelic hosts. Все. Ника­ких тебе копий и всего такого.

Рус­ские, пере­водя на англий­ский — пере­вод РПЦЗ все таки сде­лали более тор­же­ствен­ный, но и более тяже­ло­вес­ный текст: Let us, who mystically represent the Cherubim and chant the thrice-holy hymne unto the life-creating Trinity, now lay aside all eartly care. That we may receive the King of all, who cometh invisibly upborne in triumph by the ranks of angels. Alleluia. Alleluia. Alleluia.

Здесь пыта­ются сохра­нить образ тор­же­ствен­ного сопро­вож­де­ния исполь­зуя термин “триумф”, три­ум­фаль­ного шествия. Инте­рес­ная находка, можно поду­мать как его исполь­зо­вать.

В итоге от раз­мыш­ле­ний над всеми этими пере­во­дами, роди­лась своя версия пере­вода. Первая часть мне очень нра­вится у Анри Вол­хон­ского, а вот вторую я уже пред­ла­гаю свою:

Мы же, херу­ви­мов тайно обра­зуя
И живо­тво­ря­щей Троице три­свя­тую песнь вос­пе­вая,
Всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние. И да при­и­мем Царя всех, сопро­вож­да­е­мого незримо всем ангель­ским чином.
Алли­луйя, алли­луйя, алли­луйя.

Попро­буйте про­чи­тать это вслух. Сна­чала сла­вян­ский текст:
“Иже Херу­вимы тайно обра­зу­юще и живо­тво­ря­щей Троице Три­свя­тую песнь при­пе­ва­юще, всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние. Яко да Царя всех поды­мем, ангель­скими неви­димо дори­но­сима чинми. Алли­луиа, алли­луиа, алли­луиа.”

“Мы же, образ херу­ви­мов таин­ственно являя
И живо­тво­ря­щей Троице три­свя­тую песнь вос­пе­вая,
Всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние. И да при­и­мем Царя всех, сопро­вож­да­е­мого незримо всем ангель­ским чином.
Алли­луйя, алли­луйя, алли­луйя.”

По моему мне вполне уда­лось сохра­нить рит­мику, и при этом сде­лать вполне понят­ный текст.

Пере­вод о. Силу­ана (Тума­нова) v2.0

Херу­ви­мам таин­ственно упо­доб­ля­ясь и живо­тво­ря­щей Троице Три­свя­тую песнь вос­пе­вая, всякое житей­ское отло́жим ныне попе­че­ние, и достойно примем Царя всех, шеству­ю­щего с неви­ди­мыми Ангель­скими силами. Алли­луйя, алли­луйя, алли­луйя.

И еще одна версия пере­вода:
Мы же, херу­ви­мов таин­ственно образ являя
И живо­тво­ря­щей Троице три­свя­тую песнь вос­пе­вая,
Всякое ныне житей­ское отло­жим попе­че­ние. Дабы Царя всех при­нять, ангель­скими незримо хра­ни­мого чинами.
Алли­луйя, алли­луйя, алли­луйя.

Источник