какие вы все противные скептики возле вас я задыхаюсь
Свадьба.
Чехов А. П. Свадьба: Сцена в одном действии // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.
Т. 12. Пьесы. 1889—1891. — М.: Наука, 1978. — С. 107—123.
СЦЕНА В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ
Евдоким Захарович Жигалов, отставной коллежский регистратор.
Настасья Тимофеевна, его жена.
Эпаминонд Максимович Апломбов, ее жених.
Федор Яковлевич Ревунов-Караулов, капитан 2-го ранга в отставке.
, агент страхового общества.
Анна Мартыновна Змеюкина, акушерка 30 лет, в ярко-пунцовом платье.
Иван Михайлович Ять, телеграфист.
Харлампий Спиридонович Дымба, грек-кондитер.
Дмитрий Степанович Мозговой, матрос из Добровольного флота.
Шафера, кавалеры, лакеи и проч.
Действие происходит в одной из зал кухмистера Андронова.
Ярко освещенная зала. Большой стол, накрытый для ужина. Около стола хлопочут лакеи во фраках. За сценой музыка играет последнюю фигуру кадрили.
Змеюкина, Ять и шафер (идут через сцену).
Змеюкина. Нет, нет, нет!
Входят Настасья Тимофеевна и Апломбов.
Настасья Тимофеевна. Чем тревожить меня разными словами, вы бы лучше шли танцевать.
Апломбов. Я не Спиноза какой-нибудь, чтоб выделывать ногами кренделя. Я человек положительный и с характером и не вижу никакого развлечения в пустых удовольствиях. Но дело не в танцах. Простите, maman, но я многого не понимаю в ваших поступках. Например, кроме предметов домашней необходимости, вы обещали также дать мне за вашей дочерью два выигрышных билета. Где они?
Настасья Тимофеевна. Голова у меня что-то разболелась. Должно, к непогоде. Быть оттепели!
Апломбов. Вы мне зубов не заговаривайте. Сегодня же я узнал, что ваши билеты в залоге. Извините, maman, но так поступают одни только эксплоататоры. Я ведь это не из эгоистицизма — мне ваши билеты не нужны, но я из принципа, и надувать себя никому не позволю. Я вашу дочь осчастливил, и если вы мне не отдадите сегодня билетов, то я вашу дочь с кашей съем. Я человек благородный!
Лакей. Повар спрашивает, как прикажете подавать мороженое: с ромом, с мадерой или без никого?
Апломбов. С ромом. Да скажи хозяину, что вина мало. Скажи, чтоб еще го-сотерну поставил. (Настасье Тимофеевне.) Вы также обещали, и уговор такой был, что сегодня за ужином будет генерал. А где он, спрашивается?
Настасья Тимофеевна. Это, батюшка, не я виновата.
Настасья Тимофеевна. Андрей Андреич виноват. Вчерась он был и обещал привесть самого настоящего генерала. (Вздыхает.) Должно, не нашел нигде, а то привел бы. Нешто нам жалко? Для родного дитя мы ничего не пожалеем. Генерал так генерал.
Апломбов. Но дальше. Всем, в том числе и вам, maman, известно, что за Дашенькой, пока я не сделал ей предложения, ухаживал этот телеграфист Ять. Зачем вы его пригласили? Разве вы не знали, что мне это неприятно?
Настасья Тимофеевна. Ох, как тебя? — Эпаминонд Максимыч, еще и дня нет, как женился, а уж замучил ты и меня, и Дашеньку своими разговорами. А что будет через год? Нудный ты, ух нудный!
. Не нравится правду слушать? Ага! То-то! А вы поступайте благородно. Я от вас хочу только одного: будьте благородны!
Через залу из одной двери в другую проходят пары танцующих grand-rond. В передней паре шафер с Дашенькой, в задней Ять со Змеюкиной. Последняя пара отстает и остается в зале.
Жигалов и Дымба входят и идут к столу.
Ять. Умоляю вас, спойте! Одну только ноту! Сжальтесь! Одну только ноту!
Змеюкина. Надоели. (Садится и машет веером.)
Ять. Нет, вы просто безжалостны! У такого жестокого создания, позвольте вам выразиться, и такой чудный, чудный голос! С таким голосом, извините за выражение, не акушерством заниматься, а концерты петь в публичных собраниях! Например, как божественно выходит у вас вот эта фиоритура. вот эта. (Напевает.) «Я вас любил, любовь еще напрасно. » Чудно!
Ять. Вот это самое! Чудно!
Змеюкина. Нет, я не в голосе сегодня. Нате, махайте на меня веером. Жарко! (Апломбову.) Эпаминонд Максимыч, что это вы в меланхолии? Разве жениху можно так? Как вам не стыдно, противный? Ну, о чем вы задумались?
Апломбов. Женитьба шаг серьезный! Надо все обдумать всесторонне, обстоятельно.
Змеюкина. Какие вы все противные скептики! Возле вас я задыхаюсь. Дайте мне атмосферы! Слышите? Дайте мне атмосферы!
Змеюкина. Махайте на меня, махайте, а то я чувствую, у меня сейчас будет разрыв сердца. Скажите, пожалуйста, отчего мне так душно?
Ять. Это оттого, что вы вспотели-с.
Змеюкина. Фуй, как вы вульгарны! Не смейте так выражаться!
Ять. Виноват! Конечно, вы привыкли, извините за выражение, к аристократическому обществу и.
Змеюкина. Ах, оставьте меня в покое! Дайте мне поэзии, восторгов! Махайте, махайте.
Пьют. А тигры у вас в Греции есть?
Дымба. И львы есть. Это в России ницего нету, а в Греции все есть. Там у меня и отец, и дядя, и братья, а тут ницего нету.
. Гм. А кашалоты в Греции есть?
Жигалов. А омары в Греции есть?
Дымба. Есть. Там все есть.
Жигалов. Гм. А коллежские регистраторы есть?
Змеюкина. Воображаю, какая в Греции атмосфера!
Жигалов. И, должно быть, жульничества много. Греки ведь все равно, что армяне или цыганы. Продает тебе губку или золотую рыбку, а сам так и норовит, чтоб содрать с тебя лишнее. Повторим, что ли?
Настасья Тимофеевна. Что ж зря повторять? Всем бы уж пора садиться. Двенадцатый час.
Жигалов. Садиться так садиться. Господа, покорнейше прошу! Пожалуйте! (Кричит.)
Настасья Тимофеевна. Дорогие гости, милости просим! Садитесь!
Музыка играет туш. Ура. Чоканье.
Апломбов и Дашенька целуются.
Ять. Чудно! Чудно! Я должен вам выразиться, господа, и отдать должную справедливость, что эта зала и вообще помещение великолепны! Превосходно, очаровательно! Только знаете, чего не хватает для полного торжества? Электрического освещения, извините за выражение! Во всех странах уже введено электрическое освещение, и одна только Россия отстала.
Ять. Ежели бы вы видели электрическую батарею, из чего она составлена, то иначе бы рассуждали.
Жигалов. И не желаю видеть. Жульничество. Народ простой надувают. Соки последние выжимают. Знаем их, этих самых. А вы, господин молодой человек, чем за жульничество заступаться, лучше бы выпили и другим налили. Да право!
Дашенька. Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном.
Настасья Тимофеевна. Слава богу, прожили век без образования и вот уж третью дочку за хорошего человека выдаем. А ежели мы, по-вашему, выходим необразованные, так зачем вы к нам ходите? Шли бы к своим образованным!
Ять. Я, Настасья Тимофеевна, всегда уважал ваше семейство, а ежели я насчет электрического освещения, так это еще не значит, что я из гордости. Даже вот выпить могу. Я всегда от всех чувств желал Дарье Евдокимовне хорошего жениха. В наше время, Настасья Тимофеевна, трудно выйти за хорошего человека. Нынче каждый норовит вступить в брак из-за интереса, из-за денег.
Настасья Тимофеевна. Нет, не пустяшное! Ты говори, сударь, да не заговаривайся. Кроме того, что тысячу рублей чистыми деньгами, мы три салопа даем, постель и всю мебель. Подика-сь, найди в другом месте такое приданое!
Ять. Я ничего. Мебель, действительно, хорошая и. и салопы, конечно, но я в том смысле, что вот они обижаются, что я намекнул.
Настасья Тимофеевна. А вы не намекайте. Мы вас по вашим родителям почитаем и на свадьбу пригласили, а вы разные слова. А ежели вы знали, что Эпаминонд Максимыч из интересу женится, то что же вы раньше молчали? (Слезливо.) Я ее, может, вскормила, вспоила, взлелеяла. берегла пуще алмаза изумрудного, деточку мою.
Апломбов. И вы поверили? Покорнейше вас благодарю! Очень вам благодарен! (Ятю.) А вы, господин Ять, хоть и знакомый мне, а я вам не позволю строить в чужом доме такие безобразия! Позвольте вам выйти вон!
Апломбов. Желаю, чтобы и вы были таким же честным человеком, как я! Одним словом, позвольте вам выйти вон!
Ять. Я ничего. Я ведь. Не понимаю даже. Извольте, я уйду. Только вы отдайте мне сначала пять рублей, что вы брали у меня в прошлом году на жилетку пике, извините за выражение. Выпью вот еще и. и уйду, только вы сначала долг отдайте.
Кавалеры. Ну будет, будет! Довольно! Стоит ли из-за пустяков?
Музыка играет туш. Ура.
Апломбов. Maman взволнована предстоящей разлукой. Но я посоветовал бы ей лучше вспомнить наш недавний разговор.
Ять. Не плачьте, Настасья Тимофеевна! Вы подумайте: что такое слезы человеческие? Малодушная психиатрия и больше ничего!
Жигалов. А рыжики в Греции есть?
Жигалов. А вот груздей, небось, нету.
Дымба. И грузди есть. Все есть.
Мозговой. Харлампий Спиридоныч, ваша очередь читать речь! Господа, пусть говорит речь!
Дымба. Зацем? Я не понимаю которое. Сто такое?
Змеюкина. Нет, нет! Не смейте отказываться! Ваша очередь! Вставайте!
Нюнин. Постойте, господа, не ешьте! Погодите! Настасья Тимофеевна, на минуточку! Пожалуйте сюда! (Ведет Настасью Тимофеевну в сторону, запыхавшись.) Послушайте. Сейчас придет генерал. Наконец нашел-таки. Просто замучился. Генерал настоящий, солидный такой, старый, лет, пожалуй, восемьдесят, а то и девяносто.
Нюнин. Сию минуту. Будете всю жизнь мне благодарны. Не генерал, а малина, Буланже! Не пехота какая-нибудь, не инфантерия, а флотский! По чину он капитан второго ранга, а по-ихнему, морскому, это все равно, что генерал-майор, или в гражданской — действительный статский советник. Решительно все равно. Даже выше.
Настасья Тимофеевна. А ты меня не обманываешь, Андрюшенька?
Нюнин. Ну вот, мошенник я, что ли? Будьте покойны!
Нюнин. Будьте покойны! Не генерал, а картина! (Возвышая голос.) Я и говорю: «Совсем, говорю, забыли нас, ваше превосходительство! Нехорошо, ваше превосходительство, старых знакомых забывать! Настасья, говорю, Тимофеевна на вас в большой претензии!» (Идет к столу и садится.) А он говорит: «Помилуй, мой друг, как же я пойду, если я с женихом не знаком?» — «Э, полноте, ваше превосходительство, что за церемонии? Жених, говорю, человек прекраснейший, душа нараспашку. Служит, говорю, оценщиком в ссудной кассе, но вы не подумайте, ваше превосходительство, что это какой-нибудь замухрышка или червонный валет. В ссудных кассах, говорю, нынче и благородные дамы служат». Похлопал он меня по плечу, выкурили мы с ним по гаванской сигаре, и вот теперь он едет. Погодите, господа, не ешьте.
Апломбов. А когда он приедет?
Нюнин. Сию минуту. Когда я уходил от него, он уже калоши надевал. Погодите, господа, не ешьте.
Настасья Тимофеевна (кланяясь)
Жигалов. Мы, ваше превосходительство, люди не знатные, не высокие, люди простые, но не подумайте, что с нашей стороны какое-нибудь жульничество. Для хороших людей у нас первое место, мы ничего не пожалеем. Милости просим!
Нюнин. Позвольте представить, ваше превосходительство! Новобрачный Эпаминонд Максимыч Апломбов со своей новорожд. то есть с новобрачной супругой! Иван Михайлыч Ять, служащий на телеграфе! Иностранец греческого звания по кондитерской части Харлампий Спиридоныч Дымба! Осип Лукич Бабельмандебский! И прочие, и прочие. Остальные все — чепуха. Садитесь, ваше превосходительство!
Ревунов. Весьма! Виноват, господа, я хочу сказать Андрюше два слова. Я, братец, немножко сконфужен. Зачем ты зовешь меня вашим превосходительством? Ведь я не генерал! Капитан 2-го ранга — это даже ниже полковника.
. Да, если так, то конечно. (Идя к столу.) Весьма!
не знаком? Это неловко! А он говорит: «Люди они простые, патриархальные, всякому гостю рады. » Ну, конечно, если так. то отчего же? Очень рад. Дома мне одинокому скучно, а если мое присутствие на свадьбе может доставить кому-нибудь удовольствие, то сделай, говорю, одолжение.
Жигалов. Значит, от души, ваше превосходительство? Уважаю! Сам я человек простой, без всякого жульничества, и уважаю таких. Кушайте, ваше превосходительство!
Апломбов. Вы давно в отставке, ваше превосходительство?
. А? Да, да. так. Это верно. Да-с. Но позвольте, что же это, однако? Селедка горькая. и хлеб горький. Невозможно есть!
Апломбов и Дашенька целуются.
Да-с. В старину все просто было и все были довольны. Я люблю простоту. Я ведь старый, в отставку вышел в 1865 году. Мне семьдесят два года. Да. Конечно, не без того, и прежде любили при случае показать пышность, но. (Увидев Мозгового.) Вы того. матрос, стало быть?
Ревунов. Ага. Так. Да. Морская служба всегда была трудная. Есть над чем задуматься и голову поломать. Всякое незначительное слово имеет, так сказать, свой особый смысл! Например: марсовые по вантам на фок и грот! Что это значит? Матрос небось понимает! Хе-хе. Тонкость, что твоя математика!
Нюнин. За здоровье его превосходительства Федора Яковлевича Ревунова-Караулова!
Ять. Вот вы, ваше превосходительство, изволили сейчас выразиться насчет трудностей флотской службы. А разве телеграфная легче? Теперь, ваше превосходительство, никто не может поступить на телеграфную службу, если не умеет читать и писать по-французски и по-немецки. Но самое трудное у нас, это передача телеграмм. Ужасно трудно! Извольте послушать. (Стучит вилкой по столу, подражая телеграфному станку.)
Ревунов. Что же это значит?
Ревунов. Вы погромче. Не слышу.
Ять. А это значит: мадам, как я счастлив, что держу вас в своих объятиях!
. Вы про какую это мадам? Да. (Мозговому.) А вот, если идя полным ветром и надо. и надо поставить брамсели и бом-брамсели! Тут уж надо командовать: салинговые к вантам на брамсели и бомбрамсели. и в это время, как на реях отдают паруса, внизу становятся на брам и бом-брам-шкоты, фалы и брасы.
Ревунов. Что? Кому скучно? Молодой человек! А вот ежели корабль лежит бейдевинд правым галсом под всеми парусами и надо сделать через фордевинд. Как надо командовать? А вот как: свистать всех наверх, поворот через фордевинд. Хе-хе.
Нюнин. Федор Яковлевич, довольно! Кушайте.
Ревунов. Как только все выбежали, сейчас командуют: по местам стоять, поворот через фордевинд! Эх, жизнь! Командуешь, а сам смотришь, как матросы, как молния, разбегаются по местам и разносят брамы и брасы. Этак не вытерпишь и крикнешь: молодцы, ребята!
. Мы люди темные, ваше превосходительство, ничего этого самого не понимаем, а вы лучше расскажите нам что-нибудь касающее.
Змеюкина. Скучно! Скучно!
. Котлет? Нет, не ел. благодарю вас.
Ревунов. Во-первых, я не генерал, а капитан 2-го ранга, что по военной табели о рангах соответствует подполковнику.
. Ежели не генерал, то за что же вы деньги взяли? И мы вам не за то деньги платили, чтоб вы безобразили!
. Известно, какие. Небось получили через Андрея Андреевича четвертную. (Нюнину.) А тебе, Андрюшенька, грех! Я тебя не просила такого нанимать!
Нюнин. Ну вот. Оставьте! Стоит ли?
. Наняли. заплатили. Что такое?
Апломбов. Позвольте, однако. Вы ведь получили от Андрея Андреевича двадцать пять рублей?
Ревунов (Сообразив.) Вот оно что! Теперь я все понимаю. Какая гадость! Какая гадость!
Апломбов. Ведь вы получили деньги?
. Никаких я денег не получал! Подите прочь! (Выходит из-за стола.) Какая гадость! Какая низость! Оскорбить так старого человека, моряка, заслуженного офицера. Будь это порядочное общество, я мог бы вызвать на дуэль, а теперь что я могу сделать? (Растерянно.) (Идет.) Какая низость! Какая гадость! (Уходит.)
Змеюкина. Мне душно! Дайте мне атмосферы! Возле вас я задыхаюсь!
1 дорогая ( франц. ma chere).
Впервые — отдельное литографированное издание: Свадьба. Сцена в 1-м действии А. Чехова. Литография комиссионера Общества русских драматических писателей С. Ф. Рассохина. Москва (ценз. разр. 25 апреля 1890 г.; вышло в свет с 24 по 31 октября 1890 г.; отпечатано 110 экз.).
С изменениями вошло в издание А. Ф. Маркса (1902).
Перепечатано в сборнике пьес, выпущенном одновременно и отпечатанном с того же стереотипа: Свадьба. Юбилей. Три сестры. Пьесы Антона Чехова. Издание А. Ф. Маркса. СПб., 1902 (ценз. разр. 15 марта 1902 г.).
Сохранился цензурный экземпляр пьесы (автограф): Свадьба. Сцена в 1 действии А. Чехова. На обложке — штемпель с датой представления в драматическую цензуру: «31 окт 1889» и резолюция цензора: «К представлению дозволено. С.-Петербург, 2-го ноября 1889 г. Цензор драматических сочинений Альбединский». Ниже — пометы, сделанные после представления рукописи в Московский цензурный комитет: дата регистрации — «18 апреля 1890 г.» и резолюция цензора — «Дозволено цензурой апреля 25, 1890 г. Москва», с его росписью через все листы рукописи: «На правах цензора Николай Трескин». В списке действующих лиц — карандашные записи рукой Чехова с фамилиями предполагаемых исполнителей — см. ниже ( ГБЛ ).
и аналогичной резолюцией цензора. Ниже — штамп с пометой о разрешении пьесы «к представлению на народных театрах» и подпись: «СПб. 12 декабря 1903 г. Ценз драм соч Е. Ламкерт» ( ЛГТБ ).
Пьеса написана в конце октября 1889 г.
г. — «Брак по расчету» и «Свадьба с генералом».
Пьеса впитала в себя «свадебную» тематику и художественный материал других рассказов Чехова: «Перед свадьбой» (1880), «Свадьба» (1887), а также подписей к серии рисунков Н. П. Чехова «Свадебный сезон» (1881).
В 1887 г. в Новочеркасске Чехов был шафером на свадьбе у сестры таганрогского врача И. В. Еремеева и в письме к родным описал встречу с одной из местных «девиц», своими манерами напоминающую «аристократку» Змеюкину из «Свадьбы»: «Одна из них, самая смелая и вумная, желая показать, что и она не чужда тонкого обращения и политики, то и дело била меня веером по руке и говорила: „У, негодный!“. » (Чеховым, 25 апреля 1887 г.).
Более вероятно использование другой книги, которая досталась Чехову в 1883 г. в наследство от умершего литератора Ф. Ф. Попудогло вместе с многими книгами из его библиотеки и содержала перечень тех самых команд, которыми пестрит речь Ревунова-Караулова: «Командные слова для совершения главнейших на корабле действий». СПб., 1830 ( Вокруг Чехова 108).
Написав пьесу, Чехов послал два экземпляра рукописи (автограф) в Петербург П. М. Свободину с просьбой представить их в драматическую цензуру. На это несохранившееся письмо Свободин ответил 31 октября 1889 г.: «Я очень, очень рад, милый Antoine, что у Вас, по-видимому, такое добропорядочное расположение духа: и шутите и даже пустяки пишете в виде „Свадьбы“, которую я уже прочитал и немножко посмеялся». Свободин советовал Чехову изменить ремарку, касающуюся места действия пьесы, и писал далее: «„Действие происходит в одной из зал кухмистера Андронова “ — какого Андронова? Кто его знает и зачем это нужно? по-моему: в свадебной кухмистерской, у свадебного кухмистера, или что-нибудь подобное, но общее; а этак Вы цензора испугаете и публику в заблуждение введете». В заключение Свободин писал: «Все Ваши поручения охотно исполню» ( Записки ГБЛ 213—214).
Получив из драматической цензуры один экземпляр «Свадьбы», Свободин выслал его Чехову 10 декабря 1889 г. (письмо от 13 декабря 1889 г. — ГБЛ ). Перед сдачей пьесы в общую цензуру (Московский цензурный комитет) для получения визы на ее публикацию Чехов в этом экземпляре сделал вычерки и внес в текст ряд изменений.
В процессе правки была исключена комическая сценка, где Змеюкина целуется с Дымбой; фраза телеграфиста «Но держу пари, что в Греции нет таких прекрасных особ женского пола, как некоторые. »; одна из реплик шафера во время танцев. Однако ремарку, о которой ему писал Свободин, Чехов оставил без изменений.
Исправленная рукопись была представлена в Московский цензурный комитет за два дня до отъезда Чехова на Сахалин. Разрешение печатать последовало уже после его отъезда — 25 апреля 1890 г.
«Свадьбы» вышло в свет также в отсутствие Чехова — в октябре 1890 г. Оригиналом, с которого текст печатался в литографированном издании, служила рукопись пьесы с визами двух цензур — экземпляр ГБЛ. При этом в текст литографированного издания по вине копииста в отдельных местах внесены искажения: вместо «морям повелевал» — напечатано: «морем повелевал»; вместо «ницего» — «ничего»; вместо grand rond — granda ronda и т. д.
В начале 1900 г. при подготовке собрания сочинений Чехов послал А. Ф. Марксу экземпляр литографированного издания «Свадьбы» с надписью: «В полное собрание не войдет» (см. также письмо Чехова Марксу от 25 декабря 1901 г.). Он решил пока не публиковать водевиль потому, что, как объяснял позднее, «хотел местами переделать его и исправить» (Марксу, 22 декабря 1900 г.).
Эти окончательные исправления были внесены в текст водевиля в декабре 1900 г. Уничтожена первоначальная разбивка текста на явления и снято обозначение лиц, участвующих в каждом явлении. В ряде мест сделаны добавления, заострявшие обрисовку свадебного обывательского «фона» и нравственного убожества персонажей. Введены презрительный отзыв Нюнина о гостях, не удостоившихся представления «генералу» («Остальные все — чепуха»), бестактное пристыживание Настасьей Тимофеевной нанятого «генерала» («Генерал, а безобразите!»), заключительные реплики Змеюкиной и Ятя («Мне душно! Дайте мне атмосферы!»; «Чудная! Чудная!»). Добавлена также привычка Ятя вставлять к месту и не к месту «Извините за выражение. »
В ролях Настасьи Тимофеевны, Апломбова и Дымбы сделан ряд сокращений. Исключены многие повторяющиеся корабельные команды в речи Ревунова-Караулова. В речи других персонажей сняты некоторые разговорно-просторечные формы. Устаревшее выражение «Яблочкова освещение» заменено более современным: «электрическое освещение».
Однако большинство пунктуационных замен копииста перешло в окончательный текст пьесы и сохранено в настоящем издании, поскольку эти отклонения от оригинала в целом совпадали с направлением окончательной правки самого Чехова.
В декабре 1889 г., получив рукопись «Свадьбы» из драматической цензуры, Чехов передал ее А. И. Сумбатову (Южину) для постановки в Малом театре в день премьеры «Макбета», назначенной на 15 января 1890 г. (бенефис Г. Н. Федотовой).
В рукописи в списке действующих лиц рукой Чехова набросан карандашом предполагаемый состав исполнителей: Жигалов — В. А. Макшеев, Настасья Тимофеевна — О. О. Садовская, Апломбов — М. П. Садовский, Ревунов-Караулов — А. П. Ленский, Нюнин — В. А. Охотин, Ять — Н. И. Музиль (экземпляр ГБЛ ).
Посылая пьесу, Чехов писал Сумбатову (Южину) 14 декабря: «Я вчера получил ее из цензуры, прочел и теперь нахожу, что после „Макбета“, когда публика настроена на шекспировский лад, эта пьеса рискует показаться безобразной. Право, видеть после красивых шекспировских злодеев эту мелкую грошовую сволочь, которую я изображаю, — совсем не вкусно».
«Свадьба» в Малом театре поставлена не была. В последующее время она часто игралась на любительской сцене.
28 ноября 1900 г. «Свадьба» исполнялась труппой Общества искусства и литературы в зале московского Охотничьего клуба на «Чеховском вечере», в программу которого были включены также другие одноактные пьесы Чехова («Лебединая песня», «Предложение», «Юбилей», «Медведь»). Роли исполняли: Жигалова — Беляев, Дашеньки — Арбатова, Апломбова — Протопопов, Ревунова-Караулова — Круссанов. Режиссер — Н. Н. Арбатов (Архипов).
Рецензент замечал по поводу «Свадьбы»: «Это — жанровая картинка, верно рисующая быт и отношения действительно существующих людей Сцены разыграны живо, типично и правдоподобно, и эта пиеса имела наибольший успех» («Чеховский вечер». — «Московские ведомости», 1900, 1 декабря, № 332, отд. Театр и музыка. Подпись: А.).
16 декабря 1900 г. О. Л. Книппер сообщала Чехову: «На днях был Толстой на „Чеховском вечере“ и смеялся, говорят, до упаду, и ему очень понравилось» ( Переписка с Книппер 1, стр. 227). Чехов ответил Книппер 28 декабря 1900 г.: «За слова насчет Толстого спасибо».
По поводу этой постановки Чехову писали управляющий труппой Александринского театра П. П. Гнедич и режиссер М. Е. Евгеньев. 17 апреля 1902 г. Гнедич обратился к Чехову от имени режиссеров и суфлеров театра с просьбой «разрешить для их бенефиса поставить „Свадьбу“» ( ГБЛ ). Получив разрешение, Евгеньев в письме от 25 апреля выражал Чехову «искреннюю благодарность» и сообщал о намерении ставить пьесу в течение предстоящего летнего сезона с той же труппой также в г. Павловске под Петербургом. 3 мая 1902 г. после премьеры он послал Чехову телеграмму: «Признательные режиссеры и суфлеры Александринского театра благодарят Вас за разрешение поставить их бенефисом „Свадьбу“. Пьеса имела большой успех» (все письма и телеграммы — ГБЛ ).
С наступлением следующего сезона Гнедич предпринял ряд шагов для закрепления «Свадьбы» в репертуаре театра. По его инициативе С.-Петербургская контора императорских театров 11 декабря 1902 г. переслала Чехову для подписи Условие о предоставлении театру исключительного права на постановку «Свадьбы» в течение двух лет (письма Гнедича от 3 августа и 16 декабря 1902 г. — ГБЛ ЦГИА ). Пьеса снова была показана на сцене Александринского театра 3 мая 1903 г. — в спектакле «в пользу больного товарища» (видимо, П. И. Вейнберга, в пользу которого игрался также спектакль 26 апреля 1903 г.).
О предстоящей постановке «Свадьбы» в печати говорилось: «Из-под художественного пера Антона Павловича и самые малые вещи выходят драгоценными ювелирными произведениями. В своих комедиях он задумчив, грустен, щиплет за сердце, в одноактных же сценах у того же автора веселье брызжет из каждой строки. Пьеса Чехова всегда желанный гость на русской сцене» («В пользу больного товарища». — «Новое время», 1903, 2 мая, № 9754, отд. Театр и музыка).
По поводу постановки водевиля Чехову телеграфировал 17 сентября 1903 г. артист И. И. Судьбинин: «Ставлю 20 сентября петербург театре Неметти „Свадьбу“. Прошу телеграфировать разрешение» ( ГБЛ ). 30 октября 1903 г. В. М. Чехов сообщал из Таганрога, что «25 октября местная труппа чествовала» 25-летие литературной деятельности Чехова и в этот день ставила две его пьесы — «Дядю Ваню» и «Свадьбу» (там же). 21 ноября 1903 г. состоялась премьера спектакля в Херсоне в исполнении труппы «Товарищества новой драмы» под управлением В. Э. Мейерхольда, с участием А. П. Зонова, Н. Ф. Костромского, С. И. Карпова, О. П. Нарбековой, Е. А. Степной и др. («Юг», 1903, 21 ноября, № 1636).
Верење. — Чехов А. П. Верење. Прев. Д. Калићев. Нови Сад, 1901.
Svatba z vypočitalosti. Přel. F. J. Mateha. — Narodni Politika, 1901, nr. 164
Svatba. — Čechov A. P. Povídky a humoresky. Přel. K. Kysela. Praha, Topič, 1903
Стр 112. А он, мятежный, ищет бури. — Из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Парус» (1832).