мама с сыном на даче уединились
Тётя Света, мама друга. 18+
Эту историю даже стыдно вспоминать. Поселок, лето, катаюсь по району)) Заехал в местное кафе на окраине. Там с пятницы по воскресенье собирается местный бомонд.
Редкий вечер, когда хотя бы один человек не накидывался в мясо и не устроил драку. Бедолаги от скуки не знали как себя развлечь. Менты даже не реагировали на звонки.
Заехал купить водички. Пробежал взглядом по столикам, знакомых не было. Значит поеду домой спать. Уже возле машины слышу за спиной шуршание ног по асфальту. Поворачиваюсь, стоит тетя Света, мама товарища. Мы с ним не закадычные друзья, в компании часто пересекались. Общих друзей достаточно много.
Тетя Света просит подвезти к дому. Понятное дело соглашаюсь. Всё-равно по пути. По дороге не разговаривали. Возле подъезда, я понял, что сама она не дойдет.
Нужно хотя бы до подъезда довести. На улице темно, так что мало кто ее увидит в таком состоянии. В свои 43-45 лет тетя Света была симпатичной женщиной. Полная, короткая стрижка. Одеваться и краситься умела так, что местные парни посматривали на нее не как на маму друга.
По слухам встречалась с пацаном, младше на 10—15 лет.
Подвожу к подъезду, открываю дверь, ступеньки. А она ноги поднять не может. Ну как так, только что же стояла на ногах. Значит придется вести до квартиры.
Лифта не было, поднимались по ножками. Тетя Света достала ключи, открыла дверь и ввалилась в прихожую. Лежит на полу и что-то бормочет. В квартире никого нет. В подъезде кто-то открыл дверь. Глазами идущего мимо человека это выглядит странно. Фантазия дорисует картинку не в мою сторону.
Заскакиваю в квартиру и прикрываю за собой двери. Слышны шаги по ступенькам. Мои попытки ее усадить на пятую точку, закончились ничем. Я не сдавался, пробовал снова.
И так получилось, что моя голова была на близком расстоянии с ее и через пару секунд на губах я почувствовал что-то теплое. Да, это она, тетя Света, в эту секунду целует меня. Это не «брежневский поцелуй», а что ни на есть самый настоящий поцелуй в засос, с языком. Теперь стало понятно, откуда молодой ухажер.
Я в полном шоке. В эту минуту осознал, что такое когнитивный диссонанс. Когда реакция тела противоречит мыслям и совести. Стояк был каменный.
После того, как прервал страстный поцелуй, смотрю на нее и не знаю как реагировать. Что делать? Бежать или раздеваться? Тетя Света снова что-то бормочет. Прислушиваюсь, пытаюсь разобрать. Из того что понял — «иди ко мне мой сладенький» и мужское имя, не мое. Видимо ухажера.
Я прям выдохнул, что в пьяном бреду она перепутала. Мною овладевает страстное желание. Уходить пора, но не хочется. Еще минуту смотрю на нее и ухожу.
Сел в машину, а стояк по прежнему не уходит. Как так получилось? Почему тетки липнут ко мне? А может это не причина? Все-таки дело во мне? Пора в этом разобраться. Либо принять, либо убрать.
Ставь палец вверх, если понравилась история. Это помогает развиваться каналу. Благодарю за внимание, дорогой читатель.
Выходной или не случившаяся поездка на дачу
— Нет-нет-нет, я не хочу вставать. Сереж, воскресенье, семь утра! Надо на законодательном уровне запретить будить людей с утра пораньше в их единственный выходной! — Алиса отвернулась от мужа и зарылась в одеяло.
— Алиса, вставай! Надо на дачу ехать, соседи маме звонили, сказали что в дом кто-то влез! Вставай! — Сергей сдернул с супруги одеяло и услышал пару ласковых в свой адрес.
— Ты знаешь — я не могу! Меня прав лишили, а там мимо поста ехать. Ну Алиса, мама собралась уже!
Именно так началось воскресное утро в семье Оду****вых. Злая, как собака, Алиса проснулась и побрела в душ, наказав мужу налить ей чаю. Единственный выходной девушки полетел коту под хвост.
— Никуда не поеду! Никуда! Пусть на электричке пилят! — Алиса шипела под нос, наслаждаясь теплой водой.
Когда девушка вышла из душа, она услышала голоса на кухне — вот и ранние незваные гости пожаловали.
— Сережа, вы почему еще не готовы? — противный писклявый голос точно принадлежал Светлане Ивановне.
— Да-да, Сережа, мы думали, сразу поедем. А еще фифу твою ждать… — вторила матери Оля, сестра Сергея.
«Фифу ждать? Фифу? Я им сейчас покажу фифу!» — Алиса сняла халат и убрала полотенце. Она — у себя дома и никого не ждала в такую рань. Решительно открыв дверь, девушка пошла на кухню.
— Прикройся, бесстыдница! — взвизгнула Светлана Ивановна.
— И Вам доброе утро! — улыбнулась Алиса, подошла к столу и взяла чашку с чаем. — Какими судьбами в наши края?
— Сережа, что она себе позволяет? — возмутилась Оля.
— Я — у себя дома. А вот незваные гости сами знаете хуже кого.
— Алиса, пожалуйста! — попросил Сергей.
Алиса сходила до ванной, небрежно накинула халат и вернулась к своему напитку.
— Что расселась, как царица Савская? Поехали! — скомандовала Светлана Ивановна.
— На дачу! Петровна звонила, люди там чужие. Бомжи, наверно, влезли. Собирайся давай! — снизошла до ответа женщина.
— А кто сказал, что я куда-то поеду? — рассмеялась Алиса. — Я — плохой водитель и Вы мне не доверяете. Я помню. Электричка Вам в помощь! — пожала девушка плечами.
Сергея лишили прав на полтора года из-за каприза матери. Дело было на юбилее одной из тетушек, где собралась вся семья мужчины.
Изрядно наподдав, Светлана Ивановна собралась домой. Пешком — пройти три дома. Пешком? Нет, не барское это дело. Такси? Дольше ждать, быстрее на своих двоих добраться. А еще лучше — сын рядом сидит! И у него — машина!
— Я тебя родила, ты должен! Или ты мне не сын? Что ты как тряпка? Маму отвезти не можешь? — раздухарилась Светлана Ивановна.
— Давайте я Вас отвезу? — предложила не пьющая Алиса, покосившись на выпившего супруга.
— Ты? Не смеши меня! Ты водить не умеешь, не зря говорят — обезьяна с гранатой! Я тебе не доверяю.Ты — плохой водитель! — смеялась пьяная Светлана Ивановна.
Уговоры Алисе не помогли — ее муж поехал отвезти маму домой.
— Тут ехать-то всего ничего! Я туда и обратно! Все будет хорошо! — небрежно отмахнулся Сергей от жены.
Экипаж ДПС, освидетельствование, суд, лишение прав и штраф. 30 тысяч. Отвез мать, называется.
Права в семье остались только у Алисы. Привези-увези, чем частенько эксплуатировали Сергея мать и сестра, перестало работать — Алиса была непробиваема: «Я — не личный водитель, возьмите такси!».
— Алиса, что значит — электричка нам в помощь?
— То и значит! Сюда сами доехали, и до дачи доберетесь! — Алиса вновь пожала плечами, отставила чашку с чаем, залезла в холодильник и достала оттуда бутылку коньяка. Сделав демонстративный глоток, Алиса зажмурилась и продолжила: — Ой, я разве выпила? Что только спросонья не покажется, думала — это сок! Видите, теперь я при всем желании не смогу никуда ехать. Приятного всем дня, я дальше спать!
Алиса помахала ручкой гостям, онемевшим от такой наглости, и ушла в спальню.
Крики, вопли и возмущения, доносившие с кухни, были музыкой для ушей девушки. Она поерзала, поуютней устроившись на кровати, и закрыла глаза.
— Они домой уехали. Ну и зачем ты так? — осуждающе спросил Сергей.
— По хорошему они у тебя не понимают. Давай спать. Выходной же.
— Алис, надо на дачу съездить, вдруг воры еще там?
— Да нет там никого. Звонок Петровны — повод. Твоя мать уже месяц ноет, что надо ее на дачу за картошкой свозить. Я все отказываю. Были бы там воры — она бы туда поехала, а не домой. Спи!
— Думаешь? — с сомнением спросил Сергей.
Сергей лег на кровать и обнял жену. Проснулась пара только после обеда. Выходной удался.
ЧТОБЫ ВИДЕТЬ ВСЕ ИСТОРИИ мало поставить «Нравится» странице. Facebook следит, ставите ли вы лайки, делаете репосты и оставляете ли комментарии к анонсам публикаций в ленте.
«Мне 39 было, сыну 21»: Рассказ одной мамы, ставшей свекровью
Что-то меня смутило в облике Кати. Сама не знаю, почему ляпнула:
— А можно Ваш возраст в паспорте посмотреть?
Лицо сына вытянулось, его подружка покраснела и из квартиры пулей вылетела…
Мне 39 было, сыну 21, когда у него появилась девушка.
— Мама, Катя далеко живёт, давай я тебя с ней познакомлю, но она у нас ночевать останется, — обрадовал меня Даня.
— Ну хорошо, пусть остаётся, — дело молодое, пусть лучше дома, чем по подвалам.
В назначенный день на стол накрыла, сыну бельё чистое выдала, себя в порядок начала приводить, но не успела: встретила гостью в халате и бигудях.
Ключ в замке повернулся, я улыбнулась и в коридор вышла. Что-то меня смутило в облике Кати. Сама не знаю, почему ляпнула:
— А можно Ваш возраст в паспорте посмотреть?
Лицо сына вытянулось, его подружка покраснела и из квартиры пулей вылетела.
— Ну, мама! — зыркнул на меня Даня и побежал следом за своей пассией.
Даня не вернулся, вечером сообщение написал, что переночует у Кати, её мама не против, в отличии от некоторых. Я в ответ отписалась, что передачки носить и на свиданки ездить не буду.
Я извинилась, объяснила свою просьбу, постаравшись всё перевести в шутку. Кате бы поддержать — нет, мы обиделись. После этого видела я Катю ещё несколько раз, и то — случайно.
Даня закончил институт и решил жениться. На той самой Кате, на ком же ещё. Любовь у них. Они и так уже практически жили вместе: Даня появлялся дома раз в неделю в моё отсутствие, всё остальное время проводя у своей будущей тёщи.
Хотела финансово помочь с организацией свадьбы — не стала: меня в известность поставили, когда и где будет бракосочетание, но попросили туда не приходить. Я обиделась: родители Кати на свадьбе — желанные гости, а я так, мимо проходила.
На меня тоже обиделись, в ответ: рассчитывали на деньги, а я, сволочь такая, посмела обидеться на отсутствие приглашения и не дать. Я не святая, уж извините, чтобы дать деньги и не обратить внимания на факт моего отсутствия на свадьбе сына.
О беременности Кати я узнала от Даниного бывшего однокурсника: встретившись на автобусной остановке, он меня поздравил со скорой сменой статуса из мамы в бабушку. Молодёжь молчала, я не навязывалась: не сказали — флаг им в руки.
Дети — гости в нашей жизни, я всегда знала, что когда-нибудь у сына будет появится своя семья, в которой мне места не будет. Правда, я думала, что могу рассчитывать хотя бы на редкое общение. Ошиблась, бывает.
Отпуск я решила провести у сестры, она меня последние пару лет к себе зазывала. Её дочь, моя племянница, замужем, три года назад родила дочку. Приняли меня отлично: с поезда встретили, в дом привезли, ко встрече стол приготовили. Я вручила всем подарки.
Слово за слово, зашёл разговор о том, что у них в городе нет нормальной работы. Следом снова пошли намёки: неплохо было бы мне племянницу с мужем и ребёнком у себя приютить и прописать.
Мужчина бы работу в Москве нашёл, мне бы не скучно было в компании Сони и её дочки. Аргумент: ты же всё равно одна живёшь, сын с тобой не общается.
Я насторожилась: сестре я не жаловалась на охлаждение отношений с сыном. Откуда она знает? Утром ответ на свой вопрос я получила, нечаянно подслушав телефонный разговор сестры:
— Ой, Данечка, она такие страсти рассказывает: к бабке ходила, чтобы вы с Катюшей расстались, всяко-разно жену твою чихвостит, говорит, жизни вам не даст. Ты меня не сдавай: боюсь, как бы и мне твоя мать чего плохого не сделала.
Я тихонько ушла в выделенную мне комнату, легла на кровать и сделала вид, что всё ещё сплю. Сама думать стала, вспоминать: кроме того инцидента с паспортом, больше мы с Катей, в принципе, не пересекались и не разговаривали.
С прицелом на переселение семьи её дочери ко мне? Не первый раз просит-намекает. Могло быть такое? И сын молчал, по просьбе тётки — «ты меня не сдавай»? Жену беречь решил от сумасбродства матери, вот и прятал? На свадьбу не пригласили — сестра могла наврать о какой-нибудь пакости с моей стороны? Складно получается.
Уехала я домой вечером, пообещав подумать о судьбе племянницы и её семейства, хотя планировала погостить неделю. Противно там оставаться было.
Сестра звонит каждый день, говорит, что её дочь с зятем и внучкой уже сидят на чемоданах в ожидании моего согласия на переезд.
Поговорить с Даней я не решилась: раз он так легко поверил в наветы, смысл переубеждать? Не идиот, должен был знать, что если бы я и вынашивала коварные планы, то никому бы их не поведала. Сестре — тем более. Обелить своё честное имя? И кому это надо?
Бегать за сыном, оправдываясь за то, чего не совершала? Глупо, на мой взгляд. Может, он меня и слушать не станет?
Как распорядиться узнанной информацией — я не знаю. Большая часть — только мои догадки и логические выводы. Оставить всё, как есть? Ждать, пока тайное само не станет явным? Устроить сестре скандал с обличением? Организовать очную ставку сестры и сына?
Рассказка о том, как Ленка с сыном отдыхали на море
Больше всего на свете Ленка любила смеяться, танцевать и купаться в море. Смеялась она практически каждый день, танцевала при случае, а вот с морем было сложнее. И если оно ей летом не светило, год был прожит зря.
Помимо всех других достоинств у нашей мореманки было еще одно бесспорно ценное качество. Она не тонула. Как бы ни старалась пловчиха погрузить свое тело в морскую пучину, ее тут же выталкивало на поверхность, и поэтому болтаться в море она могла часами. Муж был уверен, что она в детстве проглотила поплавок. Уплыв куда-нибудь за линию горизонта, так, чтобы не было видно берега, она переворачивалась на спину, закладывала руки под голову, закидывала ногу за ногу и, блаженно улыбаясь, забыв обо всем на свете, предавалась своим мечтам. А вылезши на берег и обтряхнувшись, заявляла, что не мешало бы и окунуться, и отчаливала обратно.
Муж даже прикупил «позорную» трубу, чтобы наблюдать за ней с берега. Он должен был убедиться в том, что, уплыв с его глаз долой, она ему не изменяла. Но он мог быть абсолютно спокоен: во-первых, ни один здравомыслящий мужчина до этой любительницы свалить от всех подальше плыть бы просто не рискнул, а во-вторых, без подзорной трубы ее с берега не было видно.
Во времена развитого социализма муж каждый год вывозил семейство на море, если не на Черное, то хотя бы на Азовское, где они худо-бедно, но все же отдыхали. А вот когда страна вступила в новую фазу своего развития – в период первоначального накопления капитала – на море мог ездить только тот, кто первым накопил.
Ленка согласилась бы и в избушке без удобств жить, и жратву сама готовить, и кастрюли драить вместе со сковородками, только бы на море.
И тут ей подфартило. Опять же благодаря ее неукротимой жажде общения. Клуба авторской песни Ленке показалось мало. Она влезла еще и в городское общество туристов, хотя к последним имела весьма слабое отношение и туристкой могла себя назвать с очень большой натяжкой.
Последний раз (он же и первый) она ходила в поход еще будучи студенткой 1-го курса института. Их группа на два дня отправилась на природу. Новоявленная туристка предусмотрительно сложила в сумку и пижамку, и комнатные тапочки, и пеньюар, и, конечно же, термобигуди, но не взяла стакан, и водку пришлось хлебать прямо из горла. Поход закончился благополучно, и теперь Ленка точно знала, что нужно туристу для полного счастья.
Поэтому, когда мама Люда – руководитель всех туристов – объявила, что набирает отряд детей школьного возраста для поездки на турбазу на Черное море, Ленка в тот отряд записалась первой, а вторым включила в список своего сына.
Итак, отряд был сколочен, деньги сданы, автобус заказан, продукты закуплены. Поцеловав на прощание мужа, взвалив на себя часть скарба, который состоял из четырех сумок (еще две она навьючила на сына), водрузив на голову огромную соломенную шляпу, а на нос солнцезащитные очки, Ленка бодро зашагала к месту сбора. Сзади бодро плелся сын.
Мать его была женщиной основательной и очень предусмотрительной: уезжая даже на один день, вещи она брала на все случаи жизни. А случаи могли быть разные: жарко, очень жарко, просто холодно, очень холодно, мог подуть сильный северный ветер, выпасть град или пойти снег (она читала, что когда-то такое было). Особые виды одежды и обуви предназначались для походов в горы, выходов в город, посещения музеев, осмотров достопримечательностей, игр на свежем воздухе, песен у костра и танцев под луной. Отдельная сумка была забита посудой, включая кофеварку и портативную электроплитку. И почему-то, очень много места заняли всякие там мелочи: грелка, утюг, массажер, будильник, ковшик, зонтик, два складных стульчика, кремы, лосьоны, косметика и, конечно же, тазик для мытья ног.
Не забыла Ленка сложить и настольные игры, а также книги на русском и английском языках, радиоприемник и кассеты с записями своих любимых классических произведений. Магнитофон муж ей, к сожалению, не дал, но ведь кто-то же возьмет. Удочки для рыбалки, спиннинг и надувную лодку Ленка по доброте душевной оставила мужу – ему предстоял скучнейший отдых на даче. А вот гамак тот выдрал у нее из рук в последнюю минуту, видя, что мягкие уговоры на жену не действуют.
Отдельным списком шли лекарства от всех видов болезней, к ним прилагались бинты, вата, горчичники, йод, зеленка, мазь Вишневского и еще много всяких разных баночек, но что в них – Ленка понятия не имела.
Последним штрихом в сборах был выбор постельного белья: Ленка не знала, какого размера им выдадут одеяла и подушки, поэтому взяла наволочки, простыни и пододеяльники разных размеров. И на всякий случай прихватила еще две маленьких подушечки.
Погода все дни стояла изумительная, море Ленка любила любое, а окружающая природа напевала мысль о рае, поэтому все мелкие неурядицы настроение не портили, а воспринимались легко и беззаботно.
Ну подумаешь, что вместо 8 часов тряслись в раскаленном автобусе 18 – кто знал, что при такой жаре вода в моторе закипит и придется периодически останавливаться и ждать пока она остынет.
Ну и ладно, что из-за сумок некуда было девать ноги и на них приходилось садиться, а когда совсем уж затекали, то и становиться.
А то, что по приезде выкинули два ведра корейской морковки из сухого пайка – так кто ж о ней в такую жару вспомнил? Народ пить хотел, а не морковку лопать, причем корейскую.
И даже то, что вместо роскошных корпусов на морском берегу под деревьями стояли палатки, Ленка восприняла как само собой разумеющееся – в таком сказочно красивом месте они располагались. Корпуса бы туда не влезли.
Ну и фиг с ними с раскладушками, на которых могла поместиться только верхняя часть взрослого туловища. Ленка собиралась спать в море. Она кисла в воде до такой степени, что наблюдающие боялись, как бы она не превратилась в медузу.
Будильник остался невостребованным – Ленка вообще не ложилась. На это были свои и весьма веские причины: во-первых, пить водку с персоналом можно было только по ночам, а во-вторых, лагерь требовалось караулить от посторонних лиц. А поскольку в лагере пребывало ее собственное чадо, самоотверженная мать могла стоять на посту по стойке смирно, не смыкая глаз несколько суток кряду.
Чадо было бы вполне счастливо, если бы не мамашка.
Каждые пятнадцать минут Ленка соколиным взором высматривала его худощавую фигурку и бросалась к нему со всех ног, чтобы прояснить ситуацию на данный момент: проснулся ли он, как он спал, не кусали ли его мухи, поменял ли он трусы, не жмут ли ему носки, хватило ли еды, может он хочет добавки.
Сын краснел, опускал глаза и тихо просил мать уйти подальше. Ленка послушно уходила, но недалеко, а через 5 минут неслась назад, умоляя ребенка надеть кепку и прикрыть спину футболкой от палящего солнца.
В море, когда отряд купался, она наворачивала вокруг сына круги, готовая, как дельфин, в случае чего, головой выталкивать его на поверхность. Но сын тоже плавал не хуже дельфина, и с таким же успехом сам мог вытолкать мамашку, и желателно из воды и подальше.. Вечером она ходила вокруг сына с теплым свитером наготове, чтобы, когда тот зазевается, быстренько на него этот свитер натянуть. Но сын бдительности не терял и держался от мамани на безопасном расстоянии, чтобы успеть, если что, дать деру.
Приступ материнского сочувствия накатил на Ленку, когда отряд двинул в поход в горы. Как одному из самых старших детей, ее родной кровиноче доверили тащить тяжеленный рюкзак огромнейших размеров. Ленка, примазавшись сзади, старалась изо всех сил этот чертов рюкзак обеими руками подпихивать вверх. Останавливали ее только зверские взгляды сына, которые тот периодически бросал на нее через плечо.
А когда ее родного сыночка и еще одного такого же мальчика отправили с двадцатилитровым бидоном к источнику за водой, она чуть ли не впала в истерику. Полчаса она убалтывала тщедушного плаврука Толика пойти навстречу ребятам и помочь им донести злополучный бидон, убеждая его в том, что у них может опуститься грыжа, а ему её все равно уже вырезали. И когда она его почти уболтала, на дороге показались веселые водоносы, которые шли бодрым шагом, легко покачивая бидончиком.
Каждый день после завтрака отряд уходил в лес, где разбредался в поисках хвороста. Мучимая тяжкими подозрениями, что ее ребенок может заблудиться или вздумает ухватить непосильное для себя бревно, бдительная мать следовала за ним по пятам, прячась за кустиками или деревьями, намереваясь в случае опасности незамедлительно броситься на помощь. Сын делал вид, что не замечает мамашкиных ухищрений, хотя не заметить ее было трудно, а не услышать – тем более.
Дело кончилось тем, что Ленка, зорко высматривая за деревьями родимую фигурку, не заметила под ногами яму и с дикими воплями туда скатилась. Сын тут же оказался рядом, с непроницаемым лицом извлек мать из ямы и с позором отправил обратно в лагерь.
Но никогда она еще не испытывала такого смертельного ужаса, который она пережила, когда ее сын вместе с мамой Людой, плавруком Толиком и еще тремя старшими ребятами отправились в город за хлебом и спичками и не вернулись в лагерь по прошествии 4-х часов, хотя ходу до города было минут 40.
Нечто подобное она пережила, когда сыну было 2 года, и они всей семьей отдыхали на море. Ленка оставила его возле домика в куче песка с ведерочком и совочком на 5 минут, а когда вернулась, то на куче песка обнаружила только ведерочко, а совочка с сыночком не было.
Ленка сошла с ума сразу, не раздумывая.
Она носилась взад-вперед по морскому берегу и, заливаясь слезами, звала сына. Хватая за руки попадающихся на ее пути людей, она молила их вспомнить, не встречался ли им мальчик без ведерочка, но с совочком.
Муж, внешне спокойный, но очень бледный, методически осматривал все близстоящие домики и закутки.
Сыночек все это время стоял со своим совочком за решетчатым забором соседнего павильона и с любопытством наблюдал за обезумевшей матерью.
Дочь, которая была на год старше братика, подошла к матери, потянула ее за руку и молча указала на ребенка.
Ленка от радости обезумела еще больше. Она бросилась к решетке и начала ее дико трясти, а потом полезла по ней наверх, чтобы скорее достать свое чадо. Подошел муж, вывел через калитку сына, снял с решетки жену и молча повел всех домой.
Один конец трехметровой веревки Ленка привязала к своей руке, а второй обкрутила вокруг ручонки сыночка и не снимала ее даже на ночь.
И вот спустя столько лет сын снова пропал.
Первые два часа Ленка держалась спокойно, только каждую минуту выбегала на дорогу в надежде увидеть приближающуюся к лагерю суперкоманду. Но к исходу четвертого часа услужливое воображение стало рисовать ей страшные картины: сынок в городе решил покататься на лошади, и та его сбросила и еще лягнула впридачу. Сын отстал от группы, заблудился и не может найти в горах тропу, которая привела бы его обратно в лагерь. Нет. Ещё хуже. Он решил с вершины горы посмотреть вниз, на море, поскользнулся, упал и покатился вниз. Этого бедная мать вынести уже не могла.
Она выскочила из лагеря и изо всех сил припустила в гору. В городе она оказалась через полчаса. Там она хватала всех, кто попадался ей на пути, и с рыданиями в горле спрашивала, не встречал ли кто группу подростков с рюкзаками, набитыми хлебом и спичками. И с ними должна была быть еще одна большая тетя.
Она даже разыскала лошадь, на которой мечтал покататься ее сын, и хозяин лошади сообщил ей, что не далее как час назад группа товарищей с рюкзаками и с большой тетей по очереди катались на его лошади, а потом подались в лагерь.
Вначале Ленка хотела оседлать лошадь, но потом решила, что скатится вниз гораздо быстрее, чем та доскачет и, действительно, через десять минут она уже была на месте.
Своего сына она застала за миской каши, которую тот уплетал за обе щеки и втайне радовался тому, что мамашка его куда-то подевалась и не стоит у него за спиной и не сует ему в рот кусок хлеба или печенья.
А Ленка была так счастлива увидеть свое чадо живым и невредимым, что даже не поинтересовалась, где они столько времени пропадали и что делали, а стояла, спрятавшись за большим деревом и с умилением наблюдала, как сыночек приканчивает вторую порцию каши.
Сын должен был заступить на ночное дежурство в 23-00. Он был очень горд этим своим поручением и уверил мамулю, что прекрасно справится сам.
Но он еще плохо знал свою мать. Встав на четвереньки и высунув взлохмаченную голову из палатки, Ленка, как ночной диверсант, наблюдала за тем, как расползались спать дети, за ними и взрослые, а сын сидит у костра и с умным видом подбрасывает в него сухие веточки.
И еще одно воспоминание приятно грело душу. Поход на гору Зюрбаган. Вернее, не само восхождение на гору, а возвращение домой, потому как по горам лазить – это вам не в море киснуть.
Первые 15 минут Ленка бодро шагала в хвосте отряда. Было раннее утро, солнце еще не достаточно раскалилось. Остальные 10 часов похода она на чем свет стоит кляла тот момент, когда сдуру согласилась переться в гору, вместо того, чтобы валяться в тени под деревом и любоваться этой клятой горой снизу.
Было, конечно и оправдание перед собственным внутренним голосом, который до последнего момента уговаривал ее не делать глупостей – не поддаваться искушению: во-первых, ей это показалось романтичным, а во-вторых, впереди отряда шествовал ее сын, а она следовала за ним, как нитка за иголкой.
Но какое же это было блаженство, когда она наконец-то скатившись с горы, плюхнулась в море, и ее распухшие конечности ощутили прохладу воды. Стоило ради этого, высунув язык, обливаясь потом, карабкаться на четвереньках по каким-то козьим тропам и ощущать себя покорителем горных вершин.
Но как бы прекрасно не проводила Ленка с сыном время на море, все хорошее когда-нибудь заканчивается.
Последние сутки она практически из воды не вылазила, и сын периодически захаживал на берег, чтобы узнать, не подалась ли мать в Турцию.
На обратном пути багаж пополнился: к шести сумкам добавилась седьмая, доверху набитая дарами моря: камнями всех размеров, рапанами, разнокалиберными ракушками и засушенными крабами.
Когда автобус прибыл к тому месту, откуда и начиналось их путешествие, Ленка была несказанно удивлена, заметив среди встречающих фигуру супружника. Еще больше она удивилась, когда он взял у нее половину сумок и поцеловал ее в нос.