мой сын хочет сменить пол что делать
«Сын хочет сменить пол, но я уверена, что это не основная его проблема»
Сыну 23 года, и он хочет сменить пол. Пьет таблетки и мечтает об операции. Он всегда был миловидным и стеснительным. Сдал анализы на гормоны и сказал, что мужских у него — нижняя граница нормы. У меня медицинское образование, поэтому, наверное, он мне и доверился. Я бы приняла его решение, но убеждена, что проблема не в гормонах, а в голове. У сына нет друзей, только виртуальные знакомые в интернете. Он был умным мальчиком, хорошо учился в школе, но в последние годы стал прогуливать. Я на работу — он домой и в компьютер. Игры, японские мультики. Боролась, как могла. Но, к сожалению, проиграла. После школы никуда не хотел. Но в армию боялся, поэтому по направлению от работы отца поступил в университет. Учился недолго, даже первую сессию до конца не сдал. И с тех пор не учится и не работает. Вот я и думаю, что смена пола — не основная проблема. Сын очень подавлен, говорит, что без таблеток покончит с собой. Не знаю, что и делать.
Татьяна, я понимаю, что вас тревожит ситуация с сыном, давайте детально разберем происходящее. Однозначно сказать, какие психические процессы происходят у вашего сына, невозможно — для этого необходима личная работа. Как давно у него появилось желание сменить пол? Замечали ли вы такое с детства? Что могло предшествовать желанию? Какие отношения в семье?
Вы пишете, что боролись с сыном, как могли, но борьба с собственным ребенком никогда не приводит к здоровому результату. Если сын действительно ощущает себя человеком другого пола — предлагаю искренне и без критики поговорить с ним. Предложите ему поддержку, будьте внимательны и добры к нему, скажите, что поддержите любое его решение, но хотите узнать, чем именно его привлекает такая перемена. Возможно, у него есть страхи перед жизнью в мужской роли. Быть может, он не хочет идентифицировать себя с отцом из-за бессознательной обиды на него?
Вы ничего не пишете об отношениях с мужем: что он думает о происходящем? Какую реакцию демонстрирует сыну? Есть ли у них конфликты?
Вы можете поинтересоваться у сына, что его беспокоит. Задайте вопрос: «Если бы любое желание можно было исполнить, что бы ты хотел?»
Если сын рассказал вам о своих планах — значит, ему важно ваше мнение и, скорее всего, он не до конца уверен в своем желании, есть внутренний конфликт. Если без таблеток сын не хочет жить, я рекомендую направить его к психотерапевту. Можно преподнести это так: психолог поможет ему разобраться в себе, понять причину стремления и легче совершить «переход» к другому полу (если он будет уверен в своем желании).
Не менее важно обратить внимание и на ваше психологическое состояние. Как вы относитесь к происходящему? Насколько готовы принять любое решение сына, не пытаясь склонить к «правильному»? Испытываете ли чувство вины за то, что происходит с ним? Собственное состояние — это то, что важно в первую очередь, иначе тревога заставит вас давить на сына.
Вы пишете, что сын не работает. Покажите, что хотите его поддержать. Скажите — чтобы жить так, как он хочет, необходимо развиваться, трудиться. Возможно, он подавлен, потому что никуда не двигается и не знает, куда направить свои силы. Постарайтесь не давить на него, но и не идти у него на поводу, поддержать его, не винить себя и постараться искренне узнать, что его мучает. Если сын будет готов, порекомендуйте ему обратиться к психологу.
«Мой сын — женщина»: как родителям это принять?
Старшему поколению бывает трудно понять и принять многие решения выросших детей. А такой радикальный поступок, как смена пола или гендера, может поначалу вызвать шок. Отец человека, решившегося на трансформацию, рассказывает о своем опыте принятия новой реальности и о том, как ему в этом помогла психотерапия.
Cдрузьями, далекими от психологии, мы нередко обсуждаем острые темы, которые волнуют всех. И в последнее время все чаще заходит речь о трансгендерных людях, чей биологический пол не совпадает с их гендерной идентичностью, то есть внутренним ощущением себя как человека того или иного пола.
Для моих знакомых это словно вести с другой планеты. Одно дело, если речь об актерах и представителях богемы, таких как актриса Эллен Пейдж, которая 1 декабря 2020-го сделала каминг-аут как транс-мужчина и сменила имя на Эллиот. Но им сложно представить, что трансперсоны ходят по тому же городу, что они сидят за соседним столиком в кафе или делают другим стрижку или маникюр, продают им продукты, пишут для них статьи, придумывают рекламные ролики.
А мои будни наполнены самыми откровенными историями. И все чаще разговоры о праве выбирать и пол, и гендер возникают в терапевтическом пространстве.
Все эти случаи трогают меня — каждый по-своему. И тем более радостно наблюдать, как люди, совершившие переход (то есть они привели свою гендерную идентичность в соответствие со своими ощущениями с помощью медицинского вмешательства — или при помощи более простых средств вроде смены одежды) говорят о себе, о своих сложностях.
Я обратила внимание, что при обсуждении этого вопроса люди часто упускают один важный элемент. Что переживают и чувствуют родители тех, кто решил совершить такой крутой поворот в своей жизни? Вспомнилась история одного моего клиента.
НЕОБЫЧНЫЙ ЗАПРОС
Ко мне за помощью обратился мужчина из Европы. Чтобы поговорить о самой страшной и тревожной теме, он потратил немало времени и нашел психотерапевта, живущего как можно дальше.
Я понимала, как ему тяжело, но все же настояла на том, чтобы работать с видеосвязью. Во всей его фигуре, в покатых плечах, потрескавшихся (искусанных?) губах было что-то сложно уловимое. Я долго подбирала верное слово, больше всего подходило «обреченность».
Михаил (имя изменено) минут пять очень сбивчиво говорил о том, что его сын трансгендер, что Михаилу нужна помощь с этим и только этим, ведь ситуация нестандартная. А в остальном у самого Михаила дела отлично и психолог ему точно без надобности, да и тут нужно лишь экспертное мнение.
Мария Эриль: Михаил, как вы узнали, что ваш сын не в ладу со своим полом?
Михаил: Он решил сказать мне об этом в переписке. Месяца три назад он отправил видео, на котором сногсшибательная женщина в вечернем платье грациозно спускается по лестнице. Он написал: «Эта женщина — я».
— На видео был ваш сын, переодетый в женщину?
— В том-то и дело, что нет. Я сначала подумал, что это его юмор, который я всегда понимал с трудом. Не обратил внимания на видео, отправил ему смайлик. А он отправил что-то в духе: «Нет, я серьезно. Эта женщина — в точности то, как я ощущаю себя». Потом у нас затянулась странная переписка, я пытался понять — может быть, это к тому, что женщина одна идет по шикарной лестнице, ей одиноко и ему тоже? Он там один все эти 3 года учебы в Германии, вдали от семьи и друзей… В общем, все было мимо, и он просто написал мне: «Папа, я чувствую себя женщиной». Даже не могу сказать, что я почувствовал в тот момент. Наверное, просто впал в ступор. Сын неплохо меня знает. Он сказал, что мне нужно «переварить» все это, и он готов ответить на мои вопросы.
— Что происходило с вами в тот период?
— Это самое странное. Наверное, неделю. Или две недели. Я не помню. В общем, долго я жил обычной жизнью: вел переговоры, занимался спортом. Иногда специально «доставал» из какого-то дальнего угла разума эту мысль, но мозг тут же «убегал» от нее. Я даже не замечал, как думал уже о чем-то другом. О том, как мы с женой поедем в отпуск, о чем угодно — но не об этом.
— Когда получилось в полной мере осознать произошедшее?
— Ну вот когда-то потом. Почему-то на ютьюбе случайно включился странный ролик. Сейчас…
Михаил нашел то самое видео, от которого я мгновенно почувствовала тошноту, по телу волнами расходился ужас. Фоном звучала какая-то ерунда, похожая на заклинание.
— В общем я заперся в кабинете, слушал это сатанинское бормотание и покрывался потом. Играла эта музыка, а у меня перед глазами скакали сцены из операционной. Я представлял, как ему будут… Ну вы понимаете.
Михаил, который до этого чуть что вспыхивал и краснел, вдруг стал совершенно бледным, почти прозрачным.
— Вы очень побледнели, Михаил. Как вы сейчас себя чувствуете?
— Меня опять тошнит. Тогда от этого ролика и всех мыслей меня вырвало. Я не скажу, что плохо отношусь к трансгендерным персонам или против этого. Головой все понимаю. Просто это же мой сын, понимаете? Я его купал в детстве, я помню его подростком, когда кроссовки уже мои, а джинсы еще из детского отдела. Не могу переварить, что это тело так изменят. Скажите! Что я сделал неправильно? Почему вдруг случилось так, что тело моего сына больше не подходит ему?
Я пытаюсь отмотать все назад, я вспоминаю… Когда я упустил это? Как я мог не видеть? Может быть, я передавил на него, как вы думаете?
— Вы пытаетесь найти свою ответственность за его решение?
— Наверное, нет. Я просто разобраться хочу.
— Если придет понимание, что тогда?
— Хм, это сложно сказать. Тогда нужно будет как-то с этим жить.
— Получается, пока вы не разобрались с этим, трансгендерность вашего ребенка словно бы не вошла в вашу жизнь?
— Понимаю, к чему вы клоните. Это неприятно, если честно. Ну хорошо, если я перестану пытаться искать виноватых и соглашусь, что да, это так, мой сын — трансгендерный человек, то что будет дальше?
Михаил, умнейший человек и успешный бизнесмен, привык в ситуации неопределенности находить опору в знаниях и понимании. Интеллектуализация — одна из сильнейших наших психологических защит. Одна мысль цепляется за следующую, уводя нас подальше от самого сложного — от собственных эмоций и переживаний.
Размышляя о причинах и следствиях, Михаил принимает эмоциональное «обезболивающее», потому что боли и горечи для него в этой ситуации слишком много, они льются через край.
— Важно понять, какими будут ваши отношения с ребенком теперь, после того, как он рассказал о планах сменить пол.
— Вы уже не первый раз называете моего сына ребенком. Это специально?
— Я знаю, что для трансгендерных людей непросто нащупать правильные местоимения.
— Это намек на то, что мне надо перестать говорить «он»? Теперь «она»?
— Об этом нужно спросить вашего сына — или вашу дочь. Мы пока не знаем, как правильно обращаться. Вы обсуждали эту тему?
— Нет. Давайте пока называть его «он». В общем, с тех пор как все стало известно, я обратил внимание на то, что даже в переписке сын использует обезличенное обращение. Не «я купил худи» а «вот новая покупка, зацени». И ведь когда не знаешь подробностей, это не кажется чем-то странным. Я пытаюсь отмотать все назад, я вспоминаю… Когда я упустил это? Как я мог не видеть? Может быть, я передавил на него, как вы думаете?
— Как вам кажется, мне ли адресован этот вопрос?
— Ну. Я не знаю. Ему, конечно. Но разве он скажет? Он очень любит меня и семью. Никогда не признается, если это из-за меня с ним все это происходит.
— Эти. изменения. У меня что — не будет больше сына?! Ну то есть будет, но просто.
— Дочь? Ах, ну да. Все так. Просто у меня появится дочь. Интересно, как ее будут звать?
В ПОДДЕРЖКУ РОДИТЕЛЯМ
Мы с Михаилом провели не один десяток встреч. Отношения с сыном переживали взлеты и падения, было сложно найти скорость развития, которая устраивала бы обе стороны.
«Рождение» дочери стало освобождением от споров. Галантный от природы, Михаил переключился на новый регистр — он стал терпимее и нежнее. Казалось, от дочери он ждал меньше, чем от сына. Он был готов любить ее просто так, без оглядки на оценки и достижения.
Некоторое время спустя Михаил попросил меня поделиться его историей для того, чтобы внести свой вклад и поддержать всех тех, кто как и он когда-то, потерян и обескуражен такими кардинальными переменами в жизни ребенка.
Мария Эриль психотерапевт
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Все больше подростков в Ростове хотят сменить пол. Что делать родителям? Мнение психиатра Ольги Бухановской
«Завтра нам скажут, что это норма — хотеть стать собачкой. Это не норма, это надо лечить».
автор Мария Погребняк/заглавное фото Lindsay Morris
В России, и в Ростове в частности, резко выросло количество подростков, которые хотят сменить пол. Что делать родителям таких детей, как помочь ребенку? Объясняет главный врач центра «Феникс», психиатр Ольга Бухановская.
Сейчас стирается само понятие истинного транссексуализма. За рубежом — например, в Америке — этого понятия нет вообще. Они говорят «половая дисфория»: неприятие, недовольство своим полом. Для них это нормально, они последние 10-15 лет боролись за то, чтобы считать транссексуализм нормой, а не патологией. За рубежом считают, что быть транссексуалом или трансгендером — вопрос разнообразия.
Я с этим не согласна. Они относятся к этому так: что хочу, то и выбираю. Забывают, что есть психические расстройства, которые развиваются исподволь, меняют человека и особенности его мышления.
Мы не можем существовать без нормы. Я не говорю, что мы должны относиться к людям, которые не понимают, какого они пола, с точки зрения понятий «хорошо-плохо». Но мы все обязаны понимать, что у нас есть только два пола — мужской и женский. Транссексуализм — это аномалия психики. Этой проблемой должны заниматься психиатры.
— Вы говорите, что сегодня есть много мнимых транссексуалов. Откуда это берется?
— Из интернета. Форумы и сайты, посвященные этой проблеме, очень опасны. Их участники дают неверные советы людям, которые, по разным причинам, решили, что им надо сменить пол. Многие пациенты приходят к нам, уже находясь на неадекватной гормональной терапии: она приводит к тяжелым эндокринным последствиям и сердечно-сосудистой патологии. И мы спрашиваем: «Зачем?». — «На форуме сказали: надо пропить гормоны от 3 месяцев до 1 года, и психиатры никуда не денутся, дадут тебе разрешение поменять пол». В «Фениксе» не дадут. Эти пациенты не больны транссексуализмом.
Недавно позвонил молодой человек из Америки. Был у нас 3-4 года назад на консультации по поводу транссексуализма. Он сказал: «Спасибо, что вы тогда не дали мне разрешение на смену пола. Я заблуждался, я это понял, когда стал жить в Америке». Понимаете, в нем действительно есть гомосексуальность. Но в России к нему так плохо относились, что он начал думать о смене пола. В Америке его по-другому воспринимают, он может быть там открытым гомосексуалистом.
Самая большая опасность и трагедия — принять за транссексуализм шизофрению или трансвестизм. Люди пьют гормоны, меняют пол, но шизофренический процесс или трансвестизм прогрессируют, развиваются дальше. Через какое-то время — через 5 или 10 лет — шизофрения все равно выйдет на первый план.
«Я не могу защитить девочку. Я хочу, чтоб защищали меня». И психологи соглашаются: да, мальчику надо поменять пол. А он просто абсолютно незрелый и инфантильный.
— Если у подростка реальный транссексуализм, как это проявляется в общении с людьми, как меняется психика?
— Она не меняется, это все возникает с детства. Ребенок изначально по-другому относится к своим родителям, сверстникам, игрушкам, играм. Если он истинный транссексуал, то ведет себя соответственно тому полу, к которому себя относит.
По статистике, процент транссексуалов не меняется, он очень небольшой: 1 случай на 100 тысяч человек. Несмотря на это, количество операций по смене пола за границей за последние десятилетия выросло в 2-3 раза: в Америке, Европе, Таиланде. Это следствие их «политики разнообразия». И они активно об этом рассказывают: например, о том, как мужчина-телеведущий менял пол 4 раза. А там налицо шизофрения и сезонность.
Еще пример. В Иране гомосексуализм не приветствуется, это наказуемо по законам шариата. А транссексуализм — наоборот. Там за последние годы тоже стало больше операций по смене пола. Количество транссексуалов не увеличилось — скорее гомосексуалисты нашли обход сурового закона.
— Приведите, пожалуйста, пример такого, мнимого, транссексуализма.
— В последнее время к нам приходят до крайности инфантильные подростки. Был, например, мальчик, который говорил: «Я не могу защитить себя, я спокойный и мягкий, я не могу на кого-то крикнуть, обматерить кого-то. А от меня требуется, чтобы я и себя, и девочку защитил. Я этого не сделаю. Мне хочется, чтобы защищали меня». Он решил сменить пол, чтобы не защищать никого. Это — особенности характера, незрелость. Но этот мальчик прошел через глупость психологов, которые не владеют вопросами половой идентичности и считают, что ему действительно надо менять пол.
Когда ты работаешь с такими людьми, объясняешь, где норма и где патология, желание сменить пол уходит.
Родители, которые потакают желанию своего сына, например, переодеться в девочку, считают, что это половая демократия, не понимают, к чему это может привести. Они не понимают, что надо сразу начать работать с ребенком, чтобы в будущем не сломать ему жизнь. Как примеры — еще два случая, не в России, за рубежом, которые меня просто убивают. 52-летний мужчина, у которого семеро детей, вдруг заявил, что чувствует себя 6-летней девочкой. Жена была против смены им пола. А суд назначил этому мужчине приемную семью. Второй случай: молодой человек, 22 года, заявил, что чувствует себя не мужчиной, не женщиной, а бесполым инопланетянином. Ему сделали 110 пластических операций. А он нуждается в обследовании у психиатра. Им руководит болезнь, доктора должны ее лечить. При грамотной терапии эти идеи могут со временем уйти полностью.
Пропаганда того, что дети в 8-10 лет могут решать, какого они пола — это неправильно. Что будет дальше? Ты считаешь, что ты не девочка? Ты не мальчик? Ты считаешь, что ты собачка? Завтра нам скажут, что это норма — хотеть стать собачкой. Тогда будут операции и уже не трансгендерные переходы, а собакогендерные. Я не знаю, каким будет следующий шаг.
Туалеты для трансгендеров, оскорбление чувств трансгендеров — это неправильно. В Британии рекомендуют: не называйте беременных мамами, это оскорбляет чувства трансгендеров.
…В советское время у Александра Олимпиевича (Бухановского, отца) было несколько пациентов-транссексуалов, которые родили — но исключительно по вине врачей. Я помню женщину из небольшого поселка, которая была абсолютным мужчиной. Она рассказывала, что сначала ходила к местному гинекологу, спрашивала, что ей делать, раз она чувствует себя мужчиной. Гинеколог посоветовал начать половую жизнь и родить. Она это сделала — через силу, ей было нестерпимо. Рожала дважды, но не ощутила себя мамой. Она попала к Александру Олимпиевичу после трех попыток суицида. И ей дали разрешение на смену пола: это был классический транссексуализм.
В интернете иногда встречаю: женщины говорят, что они мужчины, но при этом хотят родить. Истинный транссексуал никогда не будет рожать.
Кроме мнимого транссексуализма, появилась еще одна тенденция — симуляция сумасшествия у подростков. Быть слегка чокнутым — это необычно, это привлекает.
— Как родителям определить, что их ребенок — транссексуал? И что им делать, родителям, с этим?
— Сами они это не определят. Тревогу надо бить при любых странностях или если ребенок сам начинает говорить о своих ощущениях. И ни в коем случае нельзя стыдить ребенка, загонять в угол. Унижать, избивать ребенка — недопустимо.
Понять и проанализировать его поведение должны высокопрофессиональные психиатры.
Часто бывает так: мальчик надел женское белье, мамины туфли. Родители сразу: скандал, нельзя, плохо! И ребенок замыкается. Лучше сесть и поговорить. По закону о психиатрической помощи родители обязаны привести ребенка до 15 лет на консультацию, если есть какая-то патология или расстройство.
Сейчас к тому же появилась еще одна тенденция, кроме симуляции транссексуализма — симуляция сумасшествия у подростков.
— Стало модно быть шизофреником?
— Быть слегка чокнутым — это необычно, это привлекает. Но это не необычность — это люди, которые страдают. Раньше мы выходили во двор, и у нас была возможность себя показать. Мы могли соревноваться, взаимодействовать, реализовываться. А сейчас подростки где? Они там, в Сети, но в одиночестве.
Они считают, что это круто — порезать вены и выложить ролик в интернет. Или: посмотрите, я вешаюсь, у меня веревка на шее.
Пусть меня критикуют, но моя точка зрения такова: надо закрыть большинство форумов и сайтов, которые неправильно подают информацию о половой идентичности, о нормативности «ненормативного» секса, о восприятии себя. 
— Не каждый родитель согласится травить ребенка сильными лекарствами — «он превратится в «овощ».
— Никто не становится «овощем», это миф. Мы используем психотропные лекарства в маленьких дозах. При психических нарушениях нарушаются обменные процессы в нервных клетках, и мы небольшими дозами восстанавливаем нейрохимический процесс. И обязательно проводим психотерапию. Лечение может длиться долго: например, если проблема трансвестизма возникла в 5-6 лет, а человек пришел к нам в 30.
Когда химические нарушения в мозге присутствуют долгие годы, это сложнее лечить. Чем раньше обращаются за помощью, тем лучше. Пример из моей практики. Мальчик, 8 лет, из кавказской семьи — обаятельный, красивый, хорошо учится. Заявил маме, что он девочка. Мы правильно установили диагноз, назначили лекарство-нейролептик, и он довольно быстро снова стал обычным мальчиком.
Дочь хочет сменить пол. Что делать?
Почему девочка-подросток не хочет быть женщиной
Ирина Дайнеко врач-психотерапевт, клинический психолог, преподаватель, колумнист журнала «Сноб»
Как вы отреагируете, если подросток вдруг заговорит о смене пола? Наверное, сначала выслушаете, хотя спокойствие вам дастся нелегко. А потом, скорее всего, захотите сходить к психологу. Так началась и эта история.
В моей практике было много интересных и непростых случаев, но такой пока один, хотя я уверена, что их будет больше, потому что в последнее время это модная тема.
Однажды мама привела на прием дочку-подростка, которая как девочка, правда, не выглядела. Коротко подстриженные волосы, джинсы, толстовка, безразмерная куртка, огромные ботинки на ногах. Мне она напомнила воробьишку, который в мороз сидит нахохлившись, распушив все свои перышки, пытаясь согреться.
Испуганный маленький птенец. Но как только она начала говорить, это сравнение пропало: резкая манера, металлический голос, с акцентом на последних слогах, с выдержанными паузами.
Меня она попросила подписать рекомендацию по смене пола. Было видно, что она недовольна приходом ко мне, так как считает, что для ее целей эти бумажки не нужны, ведь она все для себя решила окончательно. Ей было непонятно, зачем вообще обращаться к специалистам, а потом еще и к психиатру.
«Я все узнала про вас. Вы нормальная, так сказали ваши студенты; вы мне точно поможете», — пришла ко мне на прием, предварительно наведя какие-то справки. Ясно, что в понятие моей нормальности она вложила соответствие своим ожиданиям. Мама смотрела на нее с каким-то трепетом, заглядывая ей в глаза, пытаясь ловить каждое слово.
Девочка представила свои, очень удивительные для меня, аргументы в пользу смены пола: мальчиком быть проще — им ничего не нужно делать, им всегда легко, они счастливее девочек.
Что в семье? Папа ушел из семьи года два назад, но дочь свою поддерживает, помогает материально, иногда она живет с папой, они проводят вместе отпуск.
Звучит нормально. Что с мамой? Оказалось, намного интересней. Если девочка предстала передо мной несколько неопрятной, то мама выглядела безупречно: изысканно одета, макияж, маникюр, прическа, будто только что вышла из салона красоты. Единственное, что напрягло меня — ее нездоровая худоба. Гораздо позже выяснилось, что мама уже много лет проходит лечение расстройства пищевого поведения.
Захотела быть как папа
Ожиданий в том, что я нормальная, я не оправдала и никакой бумаги не подписала. Проблема этого ребенка оказалась в том, что ей страшно было быть женщиной; и этот страх был намного ужасней, чем страх перед операциями, гормонотерапией, возможными последствиями: уменьшением продолжительности жизни, отсутствием детей, осуждением родных и друзей.
Она была очень неплохо подкована, оперировала доводами и историями из средств массовой информации, имела очень много сформированных стереотипов относительно этого вопроса и высказывала противоположное мнение в ответ на любой мой аргумент. На языке психотерапии говорят: «сопротивление было сильным».
В ее представлении операции делают всегда успешно, в смене пола нет ничего особенного, детей можно усыновить или найти суррогатную мать, гормоны вообще пьют многие люди, и ничего страшного в этом нет.
А вот в том, что такое быть женщиной, примером ей служила мама: она встает в пять утра, идет в спортзал, всю свою еду взвешивает и просчитывает калории, далее салон, укладка, примерка одежды, и кроме этого у мамы сложная работа, постоянные совещания, командировки.
Сопровождают всю ее деятельность исходящие от нее бесконечные претензии ко всем лицам женского пола: «Эта неухоженная, эта некрасивая, эта тупая, эта расслабленная».
А как дела у папы? Папа стал счастливым человеком, когда ушел. Он даже перестал орать и напиваться по выходным: «Он у меня вообще молодец».
Девочка захотела быть как папа, в ее восприятии нарушились социальные и гендерные роли. Мама, сильная и властная с одной стороны, с другой стороны оказалась слабой и очень неуверенной в себе женщиной, поэтому она, прислушиваясь к дочери, начинала отмечать в ней мужское, ведь то, как данная проблема освещается в СМИ, влияет не только на детское мышление.
Почему тема смены пола в СМИ небезобидна?
Например, стоит ли так явно обсуждать смену пола или желание это сделать у знаменитостей и их детей? Ведь совершенно ясно, что в совокупности такие новости для многих являются призывом к действию.
Кстати, в 2018 году в Америке была замечена тенденция к смене пола среди девочек-подростков. Причина оказалась в том, что именно в этом возрасте активность пользования социальными сетями возрастала и в их окружении находился человек, который открыто заявлял о своей трансгендерности.
И многие стали просто имитировать это состояние, подражать. Если некая группа значима для подростка и интересна ему, то он просто заражается ее поведением, как гриппом.
Для уверенной и сформированной личности это абсурдно, но вот для подростка или человека, который задержался по каким-либо причинам в этом психологическом возрасте, смена пола — это выход и вполне себе прекрасная идея, потому что вдруг начинает казаться, что проще сменить пол и далее начнется совсем другая жизнь.
Что делать с желанием сменить пол у подростка
У моей клиентки желание сменить пол было бунтом. Ее пол с анатомической точки зрения сформировался по всем правилам. Яйцеклетка ее мамы получила при оплодотворении сперматозоидом папы набор хромосом девочки, и на двенадцатой неделе внутриутробного развития все пошло закономерно: яички не сформировались, андрогены не стали выделяться и не начали мужика лепить.
В возрасте трех лет она тоже была девочкой, любила наряжаться и красить губы маминой помадой. Все случилось позже, когда она стала сравнивать себя с мамой и произошло неприятие себя как женщины.
Началась терапия с приобретения понимания того, что такое самооценка. Вопрос, который раскрывает суть этого понятия: «Кто я?» Дальше разбирались, как влияет на нее мнение о ней ее мамы, папы, ее друзей и совершенно чужих людей.
Потом чувство собственного достоинства подверглось анализу с ее стороны. Важно было понять, насколько она значима для себя и в чем ее способности выражаются. Какой она видит себя в будущем.
Это стало интересной отправной точкой ее терапии. Она описала свой счастливый день через десять лет и сама незаметно для себя написала о том, как она в свадебном платье стоит на берегу моря со своим мужем, который очень похож на ее отца.
Далее уверенность в себе. Мы разбирались в том, что ей нужно научиться делать, какие знания и умения ей пригодятся в будущем и каких не хватает сейчас, она составляла планы и брала обязательства.
А потом она осознала, что женщиной можно быть разной, и у каждой свой путь и свои приоритеты, и это выбор каждого человека, каким ему быть. Появилось уважение к своему полу, возрасту и самой себе. Свое «я» нашлось.
Вы, наверно, уже догадались, что на терапии оказалась вся семья, и девочка осталась биологической девочкой, а также смогла стать социально и психологически настоящей девушкой.
Как взрослые толкают детей на смену пола
Кстати, папа ничего не знал о желании его дочери стать мальчиком. Это было для него сюрпризом. Конечно, сложно представить его реакцию, когда он узнал бы о смене пола. Но сюрприза ему, конечно, вряд ли удалось бы дождаться, его бы точно вызвали на комиссию, и ребенок его перед этим попал бы месяца на два в клинику для наблюдения с его согласия тоже.
Я считаю, что всем людям, перед тем, как принимать решение о рождении детей, нужно получить грамотную консультацию о том, как растить ребенка и формировать в нем гендерную идентичность. Сами того не подозревая, взрослые своим незнанием часто толкают ребенка на смену пола.
Важно понимать, что ребенок года в три-четыре начинает активно проявлять половую самоидентификацию, или гендер. Здесь есть один аспект. Иногда ребенок как бы начинает сожалеть о том, что он не может быть другого пола, и «добрый» родитель, вместо того чтобы доказать преимущества пениса или вагины, брякнет: «Да не переживай, потом исправишь все!» Для вас шутка, а ребенок может принять это всерьез и начать развивать в себе подобные мысли, а потом и желания.
Когда ребенок в подростковом возрасте ищет себя, он может найти группу, где лидер не скрывает своей трансгендерности. Но если дома все хорошо с точки зрения психологических семейных ролей и нет внутриличностных тяжелых конфликтов, то обычно года через два ему это надоедает. Если же мама похожа на мужчину и не обращает внимания на свою женственность, намеренно ее игнорируя, то не удивляйтесь потом, когда ваш ребенок придет и скажет: «Алле, я хочу сменить пол!»
И тогда вам нужно будет первым делом его выслушать, даже если для вас это шок. Важно не дать вашему ребенку в этот момент закрыться. Дайте ребенку возможность рассказать обо всем, что его волнует.
Постарайтесь не делать круглые глаза и не падать в обморок, он может это воспринять как что-то плохое, решить, что вы ему не доверяете, и уйти опять в себя и свои мысли. Не перебивайте, хотите — задайте уточняющие вопросы, проявите настоящий интерес.
Если совсем потерялись, то так и скажите честно, что вам страшно, и предложите сходить к специалисту.
Иногда только специалист, а порой и группа специалистов может разобраться в том, временное ли это явление, дань возрасту, или истинное самоощущение ребенка.