на куликово поле пришли москвичи коломенцы рязанцы а ушли русские
Поле Куликово
«На Куликово поле пришли
москвичи, серпуховчане, ростовчане,
белозерцы, смоляне, муромляне и так
далее, а ушли с него — русские».
Хитрый темник с войском выступает снова,
Мати Пресвятая выручи-спаси.
Ладо, моя ладо, поле Куликово,
Братская могила сыновей Руси.
Сечу не отложишь с кондачка на после,
Дон притихший спелой кровью закипит.
Глаз куда не кинешь – вражии обозы,
Ржание и гомон, пыль из-под копыт.
А из-под Коломны войско вывел Дмитрий,
После жаркой сечи названный Донским.
Жёнушка родная горьки слёзы вытри –
По живому плакать ведь не по-людски!
Потекли по шляху ратью снаряжённой,
А над головою сучий грай ворон.
Но остались дома матери и жёны –
Надо, чтоб их ворог не угнал в полон.
Ночью предосенней окоём проволглый
Лезет под одежду, не даёт уснуть…
Половецким трактом коротко ли долго ль,
Но сошлись две рати точно на Дону.
Верный мой коняга обронил подкову,
Не со зла, конечно – так чего тужить.
Эх ты моё поле, поле Куликово –
Значит мне до ночи ныне не дожить.
А под облаками распластался кречет,
Ковыли до края шепчут на ветру.
Будет пусть что будет – перешли за речку.
Прямо – Дико поле, за спиною – Русь.
Утречком туманным, с трав сшибая росы,
Вышли мы, как в сказке, пред травою лист.
Басурман пред нами, как в амбаре проса.
После поединка рать на рать сошлись.
И князьям, и воям здесь едино брашно,
Отвечает каждый только головой.
Это перед битвой, братцы, очень страшно,
А в горячке сечи уж не до того.
Хапая ноздрями ветр степной прогорклый,
Боевой коняга подо мной хрипит…
Чуть левее стяга прямо на пригорке
Саблею татарской я и был убит.
А потомок дерзкий миф обрядит в глянец,
Понаврёт, наверно. Впрочем – не беда.
Был ты тверичанин или же рязанец,
Но полёг здесь русским, русским навсегда.
Хорошо лежится воину на воле –
Ковыли, как море, плещут до краёв.
Эх ты моё поле, Куликово поле,
Поле русской славы, полюшко моё…
Легенды и мифы Куликова поля
К годовщине великой победы русских войск над татарами в 1380 году МОСЛЕНТА подробно разбирает и слегка развенчивает миф о Куликовской битве. Впрочем, менее важным для нашей истории он от этого не становится.
8 сентября 1380 года с рассветом на поле возле впадения в Дон речки Непрядвы напротив друг друга выстроились русские и татарские войска. Едва рассеялся туман, началась сеча, продолжавшаяся не меньше трех часов. Итогом ее стала полная победа русских полков, которые еще долго гнали противника по степи.
Эти факты известны нам достоверно и не подлежат обсуждению, они изучаются в школе и кочуют из учебника в учебник. Естественно, этими сухими сведениями дело не ограничивается и рассказ о сражении обрастает подробностями. Вот тут-то и появляются вопросы.
Откуда мы знаем о Куликовской битве
Самый ранний из дошедших до нас письменных источников, рассказывающих о сражении, — так называемая Краткая летописная повесть, которая, по мнению ученых, была составлена в самом начале XV века. Она известна в нескольких списках, которые практически совпадают. Это самое близкое по времени и, видимо, наиболее точное описание событий 1380 года, на основании которого уже создавались более поздние произведения.
Примерно в середине XV века появляется Пространная летописная повесть, которая вошла в IV Новгородскую и I Софийскую летописи. Это уже не информационное сообщение, а художественно-публицистическое произведение, при создании которого использованы фрагменты из «Жития Александра Невского», «Чтения о Борисе и Глебе», а также многочисленные библейские цитаты. Некоторые люди, упомянутые в Пространной летописной повести, явно не могли участвовать в событиях 1380 года, поскольку тогда просто не жили. Просто кто-то хотел «создать себе биографию» — задействовать предков в исторических событиях.
Черноземные почвы и, особенно, вносимые в них годами удобрения очень агрессивны и не способствуют сохранению костей
Два других самых знаменитых старинных источника — «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище» появились на свет минимум через сто лет после описываемых в них событий. Это не исторические, а эпические произведения, которые должны были стать основой новой идеологии только что ставшего независимым Московского царства — Третьего Рима и наследника великих традиций. Воспринимать «Задонщину» и «Сказание» как исторический источник можно и нужно. Но, скорее, как отражение идеологии своего времени, как уникальные памятники литературы конца XV – начала XVI веков, а не как источники информации о событиях, случившихся за сто лет до того.
ЭХО КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ
Л.Н. Гумилёв
Опубликовано // Огонек, 1980, No 36, стр. 16-17.
Шестьсот лет тому назад, 8 сентября 1380 года, рать Дмитрия Ивановича, великого князя Московского и Владимирского, столкнулась на берегу реки Непрядвы с войском темника Мамая и одержала полную победу, после чего начался подъем государственности и культуры Великороссии. Это всем известно. Но кто, с кем и из-за чего воевал? И почему одна битва стала началом столь грандиозного процесса? И что ей предшествовало?
Мы начнем рассказ о Куликовской битве с начала XIII века. В 1200 году Русская земля была страной изобильной, культурной и не угрожаемой ниоткуда. Византия, унаследовавшая от воинственных императоров династии Комнинов богатство и блеск образованности, дружила с единоверной Русью, не посягала на ее границы. На Западе росла мощь рыцарства и купеческой Ганзы, но барьер из литовцев, леттов, ливов и эстов предохранял русские княжества от агрессии немецкой и датской. Половцы, разгромленные Владимиром Мономахом, искали дружбы русских князей, крестились в православную веру целыми родами и отражали набеги сельджуков, представителей «мусульманского мира», в это время раздробленного на многочисленные султанаты.
Казалось, что благоденствие «украсно-украшенной» Русской земли будет продолжаться вечно, но эти слова извлечены из сочинения XIII века, называющегося «Слово о погибели Русской земли». Автор этого трактата знал, что описывает он «золотую осень».
Этногенез отличается от социального развития тем, что этот процесс прерывист и строго локализован в каждом отдельном случае. Однако все этногенезы похожи Друг на друга тем, что они проходят одни и те же фазы: консолидации системы, «энергетического перегрева», надлома и инерционную фазу, при которой происходит накопление материальных и духовныхблаг при снижении мужества, инициативности и жертвенности как норм поведения для подавляющего большинства популяции. Этот упадок часто сменяется новым взрывом энергии, страсти, творчества и даже безрассудства, ведущего к гибели людей, но одновременно и кпобеде их идеалов, и к процветанию государств, создаваемых их подвигами.
В XII веке две группы разрозненных племен сплотились в два могучих этноса, схватившихся насмерть друг с другом. Сначала торжествовали чжурчжэни, затем военное счастье улыбнулось монголам.
В 1237-1241 годах Батый огнем прошел через Россию, после чего его войска отошли в прикаспийские степи. Точно так же, как через Русь, ордынцы прошли через Польшу и Венгрию, одержали победы при Лигнице и Шайо, но затем отошли на левый берег Волги, где им не угрожали контрудары побежденных, но не покоренных народов.
До 1260 года они везде одерживали победы, а к 1279 году закончили завоевание Южного Китая.
Как это могло произойти? Очевидно, в успехах кочевников «повинны» не только победители, но и побежденные.
Но и в Монгольском улусе было очень неблагополучно. Для проведения западного похода Батый получил, кроме 4000 воинов собственных, войска трех своих дядей: верховного хана Угэдэя, «хранителя ясы» (нечто вроде обер-прокурора) Джагадая и правителя собственно монгольских земель Тулуя, младшего сына Чингиса. Сын Угэдэя, Гуюк, и сын Джагатая, Бури, во время похода поссорились с Батыем так, что ему пришлось выслать их на родину, где отцы подвергли их опале. Но после смерти Угэдэя в 1241 году Гуюк оказался претендентом на престол, что грозило Батыю смертью, так как войска Гуюка и Бури ушли домой и у него осталось всего 4000 воинов.
Казалось бы, русским князьям не было смысла спасать своего поработителя Батыя. Так зачем же они это сделали? Разгадку этого странного поведения мы найдем не в летописях и житиях, а в анализе международного положения Руси XIII века, а также стран, сопредельных с Русью, при учете широкой исторической перспективы.
Конечно, на Руси было много храбрых людей, богатых городов, обильных угодий, но удельная дезорганизация препятствовала консолидации сил, и город за городом становился жертвой врага: Юрьев, Полоцк. А ведь это были форпосты Руси!
И тут в положении, казавшемся безнадежным, проявился страстный до жертвенности гений Александра Невского. За помощь, оказанную Батыю, он потребовал и получил помощь против немцев и германофилов, в числе которых оказался его брат Андрей, князь Владимирский, сын убитого ордынцами Ярослава. В 1252 году Андрей был изгнан с родины татарскими войсками, и вскоре затем остановилось немецкое наступление на Русь.
Зато после смерти Александра, когда немецкие рыцари в 1269 году снова решили напасть на Новгород, чтобы разграбить этот богатейший на Руси город, оказалась весьма полезной поддержка небольшого татарского отряда. Узнав о появлении степняков, немцы оттянули войска за реку Нарову и просили мира, «зело бо бояхуся и имени татарского»: католическая агрессия захлебнулась.
Невозможно допустить, чтобы летописец не понял грандиозности событий, превративших кочевую державу в заурядный мусульманский султанат. Но говорить об этом он не хотел. Вероятно, у него были к тому достаточные основания: у хана были очень длинные руки.
Сделаем вывод. Процесс этот продолжался до тех пор, пока ордынцы были язычниками или христианами-несторианами, то есть не входили в чужой и враждебный Руси суперэтнос. Сама по себе смена религии не имела бы значения, но с ней было связано изменение политического курса, направления культуры и всего строя жизни. Став из степного хана мусульманским султаном, Узбек сделал ставку на купеческий капитал торговых городов Поволжья и Ирана, отодвинув на задний план интересы земледельческой Руси и кочевой степи. В XIV веке на Руси антиордынские настроения выкристаллизовались в мощное движение, связанное с новым взрывом этногенеза, которое возглавил Сергий Радонежский. Именно оно толкнуло русских людей на Куликово поле, где бой шел не с «погаными», то есть язычниками, а с «басурманами», или мусульманами, представителями чуждого мира и враждебной системы. Именно здесь началась грандиозная борьба, закончившаяся полной победой русских.
Мусульманские султаны Сарая Узбек и Джанибек всеми способами выжимали с Руси серебро, необходимое им для оплаты армии, но они же защищали кормилицу Русь от натиска литовцев, захватывавших город за городом, область за областью. Победоносная Литва подчинила себе Полесье, Черную Русь, Волынь, Киев, Полоцк и тянулась к Твери, Рязани и даже Москве. Князья Гедимин, Ольгерд и его сын Ягайло имели в своем подданстве больше русских людей, нежели литовцев. А литовцы подчинялись обаянию русской культуры, завоеванного населения, принимали православие, женились на боярышнях, учили русскую грамоту, удачно воевали с татарами и москвичами.
Казалось, что Вильна вырвет у Сарая гегемонию в Восточной Европе, и реальный шанс для такой замены появился в 1356 году.
Узбек и Джанибек, сменив веру и обычаи, выиграли материально, приобретя симпатии мусульманских купцов богатых городов Поволжья. Но они потеряли морально, ибо те кочевники, которые служили им не за страх, а за совесть, откачнулись от нарушителей степных традиций.
Лишь на Востоке, в Белой орде, хан Тохтамыш мог доверять своим подданным, и на Западе, в Крыму, темник Мамай отдавал приказы своим нукерам.
Войско Мамая не разложилось вместе с Золотой Ордой, а сам он, обладая надежным войском, мог возводить и менять Чингисидов по своему усмотрению. Мамай был близок к тому, чтобы уничтожить Золотую Орду, но ему мешали три обстоятельства: наличие в Заволжских степях неразложившихся кочевников Тохтамыша, нехватка денег для оплаты достаточно большого войска и отсутствие сильного союзника. Деньги дали генуэзцы, владевшие тогда городами на южном берегу Крыма; на эти деньги Мамай нанял воинов из ясов и касогов. А союзником его стал Ягайло литовский, сторонник католической Европы. Но с Дмитрием и Тохтамышем воевать Мамаю пришлось.
Безусловно, на Москве не было единого мнения по поводу всех этих ордынских дел.
Сторонники этой платформы были по складу характера людьми спокойными, разумными обывателями. Им противостояла группа патриотов, чьим идеологом был Сергий Радонежский.
Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь, Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный торговый путь по Волге. И не накопила Москва таких боевых навыков, как Смоленск или Рязань. И не было в ней столько богатства, как в Новгороде, и таких традиций культуры, как в Ростове и Суздале. Но Москва перехватила инициативу объединения Русской земли, потому что именно там скопились страстные, энергичные, неукротимые люди. Они рождали детей и внуков, которые не знали иного отечества, кроме Москвы, потому что их матери и бабушки были русскими. И они стремились не к защите своих прав, которых у них не было, а к получению обязанностей, для обеспечения несения которых полагалось «государево жалование». Тем самым служилые люди, используя нужду государства в своих услугах, могли служить своему идеалу и не беспокоиться о своих правах; ведь если бы великий князь не заплатил вовремя жалования, то служилые люди ушли бы, а государь остался без помощников и сам бы пострадал.
Они больше ценили торговые пути, выгодные сделки, контакты с Ганзой, несмотря на то что немцы не признали новгородцев равноправными членами этой корпорации. Этим поступком Новгород выделил себя из Русской земли и через 100 лет подвергся завоеванию как враждебное государство. Но будем последовательны: Новгород сохранил черты культуры, присущие древнерусским городам, и, подобно им, пал жертвой воспитанного и отработанного близорукого эгоизма. А вокруг Москвы собралась Русь преображенная, способная к подвигам, вплоть до жертвенности. Благодаря этим качествам Москва встала против Орды и ее союзников.
У Мамая же была механическая смесь разнообразных этносов, чуждых друг другу, не спаянных ничем, кроме приказов своего темника. Поэтому одна проигранная битва смогла опрокинуть державу Мамая как карточный домик.
Стишок №-10065290
Куликово поле
Слова народные,музыка народная,исполняет кто угодно:
Kняже крикнул: «Воевода! Собирай к обеду рать.
По кувшину спирту вмажем да поедем воевать»
Kак на поле куликовом засвистали кулики
И в порядке бестолковом вышли русские полки
Тут @#$% у князя сжалось,мигом хмель с балды слетел
Чтобы рать не разбежалась,выдать спирту всем велел
Разбрелася вся дружина,все базары тут и там
Все мечи порастеряли по обриганным кустам
Kак-то вечером,к всенощной,когда княз сосал рассол
Дверь открылася внезапно и в шатер Мамай вошел:
«Дима,время больше нету,хватит зенки заливать.
Так что завтрева к рассвету будем битву зачинать»
А наутро обе рати,кто пешком,кто на конях
Стали друг напротив друга,при мечах и при щитах
Из монгольского из ряду выезжает Челубей
Воруженный до упаду: «С кем сразиться,русы,эй!»
-Пересвета надо,братцы,- кто-то выкрикнул совет
-Этот даст ему про@#$ться,это верно,спору нет!
Пересвет заупирался: «Да идите ж вы в @#$%#
Я ж сутра не похмелялся,у меня ж в башке..уй-уй»
Kнязь подъехал к Пересвету: «Пересвет,кончай скулить.
Kоли ты ему покажешь,спирту те велю налить»
Пересвет подумал: «Ладно,так и быть,дадим @#$%#
Только спирт чтоб был прохладный,где монгол,давай сюды!»
Он подъехал к Челубею,локтем с лошади спихнул,
Двинул раз ногой по шее,тот и ноги протянул.
Тут монголы не стерпели,налетели всей гурьбой
Да и наши озверели,и начался общчий бой.
(Утром того же дня)
А тем временем в дубраве,обыскав ее полком,
Воеводу отыскали под обриганным кустом.
Отравляя перегаром весь окрестный аромат,
Тяжким храпом дичь пугая,спит Боброк,бухой в умат.
Тут дружинники хватились,с криком «эх-ма твою мать!»
За мечи свои схватились,и давай монгол рубать
Hеожиданным вторженьем обеспечили успех,
И монгол в одно мгновенье порубили @#
Kнязь Димитрий воеводе за тактический талант
Рубль дал при всем народе на бухло и провиянт
В этой сказке или басне смысл имеется простой:
ПОKЕМАРЬ ПЕРЕД СРАЖЕHЬЕМ,А ПОТОМ KИДАЙСЯ В БОЙ
Рождение нации
21 сентября 1380 года, 630 лет назад Русь победила в битве на Куликовом поле
Память о Куликовской битве сохранилась в русских исторических песнях, былинах, повестях. «Сказание о Мамаевом побоище» (Х1У-ХУ вв.) наиболее полно освещает события героического сентября 1380 года. Известно более 100 списков «Сказания» за период с XVI по XIX вв., дошедших в 4-х редакциях: Основной, Распространённой, Летописной и Киприановской. Распространённая редакция содержит такие подробности событий Куликовской битвы, каких нет в других памятниках, начиная с посольства Захария Тютчева в Орду с дарами с целью предотвратить кровавые события. В Распространённой редакции есть сведения о численности войск Мамая, описания приготовления русских полков к походу, подробности их маршрута на Куликово поле, особенности дислокации, перечисление князей и воевод, принимавших участие в сражении. Рассказывает о сражении и древний литературный памятник «Задонщина». В памяти народной осталось это сражение как битва с силою тёмной, «богомерзкой», возглавляемой «укорителем христиан».
Князь Дмитрий незадолго до битвы провёл военную реформу, укрепив ядро русского войска за счёт княжеских конниц. Реформа дала доступ в число ратников многочисленным ремесленникам и горожанам, составившим «тяжёлую пехоту». Пешие ратники, по распоряжению князя, были вооружены копьями с наконечниками треугольной формы и метальными копьями с кинжаловидными наконечниками. Против пеших ордынцев русские воины имели сабли, а для дальнего боя луки; головы их защищали шлемы с металлическими наушиями и кольчужными бармицами (воротниками-оплечьями), грудь прикрывалась чешуйчатой, пластинчатой или наборной бронёй, комбинированной с кольчугой.
Старые миндалевидные щиты были заменены круглыми, треугольными, прямоугольными и сердцевидными.
В 1913-1918 годах на Куликовом поле был выстроен храм во имя Прп. Сергия Радонежского.
Святый княже Димитрие, со воины, за веру и Отечество живот свой на поле Куликовом положившими, моли Бога о нас грешных!
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ