И от корней волос до пят По телу ужас плелся: А вдруг уколом усыпят, Чтоб сонный раскололся?!
Во весь свой пересохший рот Я скалюсь: «Ну, порядки! У вас, ребятки, не пройдет Играть со мною в прятки!»
Ко мне заходят со спины И делают укол… «Колите, сукины сыны, Но дайте протокол!»
Я даже на колени встал, Я к тазу лбом прижался; Я требовал и угрожал, Молил и унижался.
И я через плечо кошу На писанину ту: «Я это вам не подпишу, Покуда не прочту!»
II. Никакой ошибки
В положении моем Лишь чудак права качает: Доктор, если осерчает, Так упрячет в «желтый дом».
И врачи, и санитары, и светила все смутились, Заоконное светило закатилось за спиной, И очечки на цепочке как бы влагою покрылись, У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.
III. История болезни
Вдруг словно канули во мрак Портреты и врачи, Жар от меня струился, как От доменной печи.
Взрезайте с богом, помолясь, Тем более бойчей, Что эти строки не про вас, А про других врачей.
Мне здесь пролеживать бока Без всяческих общений: Моя кишка пока тонка Для острых ощущений.
Далее исполнялись семнадцатая, девятнадцатая, шестнадцатая, восемнадцатая и двадцатая строфы. Один из вариантов имел строфу между семнадцатой и восемнадцатой:
