За что нам мстит природа
Проклятие призрачного кита. Как природа мстит человеку
Мифическое чудовище Баке-кудзира (Bake-kujira)
Дословный перевод названия этого существа с японского языка – призрачный или костяной кит. Это ёкай, то есть дух или демоническое создание, которое выглядит, как скелет призрачного кита, который передвигается у поверхности воды возле поселений рыбаков и китобоев.
Когда он появляется в дождливую ночь, вместе с ним можно увидеть массу диковинных, странных, монструозных рыб и столь же необычных птиц. Повадками он схож с обычными китами, которые периодически поднимаются к поверхности воды, чтобы подышать воздухом. Только вот Бакэ-кудзира в кислороде не особо нуждается.
Ведь, куда больше ему нужна месть!
Дело в том, что во времена, когда Японское море еще населяли киты, поймать такое крупное животное было большой удачей для целой бедняцкой деревни, которая жила только рыболовством. Ценилось все. И мясо кита, и ворвань – китовый жир, который тогда активно использовался, как сырье для изготовления масла для светильников и фонарей, и даже кости.
Поэтому охота на китов была тогда распространенным промыслом, очень желанным и прибыльным, и в результате вылилась со временем в сокращение популяции, а то и исчезновение многих видов китообразных. Кроме того, за такую богатую добычу приходилось платить не только ущербом для экологии будущего, но и появлением Бакэ-кудзира.
По рыбацким поверьям, душа убитого кита не исчезает, а перерождается и возвращается в виде мстительного ёкай, чтобы проклясть тех, кто отнял его жизнь. Если человек увидел это существо, то он сам и вся деревня получали ужасное проклятие.
На поселение обрушивались болезни, мор, стихийные бедствия и прочие кошмарные события в отместку за убийства китов.
Например, есть такая история о Бакэ-кудзира.
Очень давно, в тоскливый дождливый вечер рыбаки полуострова Симанэ увидели в воде возле берега крупную фигуру белого цвета и, приглядевшись, решили, что это большой кит, который плавает у самого побережья. Обрадовавшись легкой добыче, они побежали, чтобы собрать на охоту жителей деревни. Дружно схватили гарпуны, быстро погрузились в лодки и вышли в море, чтобы получить долгожданную добычу в виде белого кита.
Тут же море как будто вскипело! Появилось множество странных неведомых рыб, каких никто никогда не видел, а в небе появились стаи странных и страшных птиц. Холодная ночь, и так наполненная ветром и дождем, стала еще более пугающей. Скелет повернулся в воде, ударил призрачным хвостом и нырнул, исчезнув в глубинах мрачного моря, и пропав из поля зрения людей, а вместе с ним исчезли и прочие диковинные создания.
Вот такие легенды, о том, как мать-природа мстит человеку за истребление видов, есть у японского народа.
Возможно, это их версия преданий о Моби Дике, или просто страшные сказки о дремучих временах, когда люди ради пропитания вынуждены были бороться не только с природой, но и с мистическими проклятиями.
А возможно и предостережения нашему поколению, которое уже не нуждаются в охоте на величественных созданий, чтобы не умереть от голода, но не чурается делать этого просто для развлечения.
Япония
1.4K поста 9.6K подписчик
Правила сообщества
— Уважайте других пользователей и себя
— Запрещено разжигание межнациональной розни
Я знаю у японцев есть заклятье позволяющее задобрить Баке-кудзира. Чтобы оно подействовало, его нужно повторить четыре раза с началом шторма на море..
Вместе мы страшней кита,
Злее, чем собаки в лобовой атаке
И кричим, как попугай:
Нахой пошли на свой утуб, наркоманы проклятые! Не нужон он нам!
История о призраке из деревни Ёцуя
Один из листов серии Хокусая «100 историй о призраках» посвящен Оиве – самому известному в Японии привидению онрё. В японской мифологии онрё – «обиженный, мстительный дух» – неупокоенная душа человека, цель которой наказать обидчика, нанесшего ей оскорбление при жизни.
Японцы очень любят традиционные сказки-страшилки с участием онрё – кайданы. Часто ставили их на сцене театра кабуки, где призраков обычно играли женщины в белых погребальных одеждах, с длинными распущенными волосами и мертвенно-бледным гримом. Этот образ плавно перекочевал в кинематограф: сначала японский, а затем и мировой. Самый, пожалуй, известный призрак онрё в кино – девочка с видеокассеты-убийцы из фильма «Звонок».
Нет повести печальнее на свете
История Оивы основана на реальных событиях, а увековечена благодаря пьесе театра кабуки, написанной Цуруя Намбоку IV. Премьера «Страшной истории о призраке из деревни Ёцуя с дороги Токайдо» состоялась в 1825 году, после чего пьеса приобрела немыслимую популярность, а с появлением кинематографа пережила десятки экранизаций.
Во времена «Токайдо Ёцуя Кайдан» спектакль кабуки обычно состоял из двух драм. Первой чаще всего показывалась историко-героическая драма, второй – социальная, на житейские темы. «Ёцуя Кайдан» был такой «второй» драмой для знаменитой «Тю:сингура» – истории о мести 47 ронинов. Сюжеты этих пьес довольно затейливо переплетаются и ставились они таким образом – сначала первая часть Тю:сингура (с 1 по 6 акт), затем первая часть Ёцуя до конца третьего акта, затем снова Тю:сингура (с 7 по 9 акт), и затем доигрывались последние два акта Ёцуя. Полный показ занимал два дня.
Чаще всего онрё становились женщины, погибшие по вине своих мужей. И героиня гравюры Хокусая – не исключение.
Начинается история с того, что князь молодого самурая Тамия Иэмона впадает в немилость, совершает сэппуку, после чего все его вассалы становятся ронинами (среди них как раз те самые 47). Свекор Иэмона забирает свою дочь Оиву обратно в родительский дом, несмотря на то, что муж и жена любят друг друга и даже ожидают ребенка. Иэмон, будучи злопамятным, подстерегает вечером старика на рисовом поле и убивает его.
Проходит год. Оива родила ребенка, но здоровье ее после родов пошатнулось, и муж заметно к ней охладел. Иэмону надоела бедность, он делает зонтики на продажу (чего стыдится), пьет и бранит жену, от которой с удовольствием бы избавился. Тут и подходящий случай: наследница богатого и влиятельного дома Ито, красавица Оумэ, страстно влюбилась в соседа-самурая Тамию.
Тем временем Иэмона уговаривают оставить первую жену и взять Оумэ. Он охотно соглашается, а чтобы соблюсти приличия, велит слуге инсценировать супружескую неверность Оивы. В порыве отчаяния Оива, у которой от болезни и предательства мужа мутится рассудок, падает на меч и умирает. Такая развязка как нельзя более на руку Иэмону – он обвиняет слугу Кохэя в прелюбодеянии, убивает его и прибивает трупы Оивы и слуги по обе стороны от двери, которую затем скидывают в реку.
Однако преступления не приносят Тамии счастья – тут же начинает сбываться над ним проклятие погибшей Оивы: в первую брачную ночь, приняв новую жену и ее семью за призраков Оивы и Кохэя, Иэмон убивает их и убегает. Этим заканчивается 2-й акт.
В третьем акте Иэмон рыбачит на канале Онибобори. Темнеет. Иэмон собирается уйти, но слышит голос, который его зовет. Иэмон видит, что по реке плывет та самая дверь с двумя трупами. Он подтягивает ее к берегу, и тут следует знаменитая сцена «тоитогаэси» (вращение двери), в которой трупы оживают и упрекают Иэмона.
Утагава Куниёси. Около 1848 г. Итикава Дандзюро VIII в роли Иэмона и Итикава Кодандзи IV в роли Оивы и Кохэя (постановка театра Итимура).
Это одна из самых примечательных в пьесе, технически очень сложная сцена. В ней используется специальная дверь, к каждой из сторон которой прикреплены «обезглавленные» куклы, а также имеется отверстие для головы актера. Он поочередно в технике «хаягавари» (быстрая смена костюма и грима), изображает сначала призрак Оивы, а потом и Кохэя.
Создание этого кэрэн (общий термин, использующийся в кабуки для сценических трюков) приписывается мастеру декораций Хасэгава Канпэй XI, используется он исключительно в «Ёцуя Кайдан». Его техническая сложность нередко приводила к травмам актёров и персонала театра, что создавало пьесе довольно зловещую репутацию.
Данная сцена, видимо, была настолько популярной у зрителей, что ей посвящено великое множество различных гравюр, нередко с хитрыми приспособлениями в виде «перекидных» картинок (где с одной стороны – Оива, а с другой – несчастный слуга Кохэй).
Тоёкуни III. 1861. Издательство Кинсёдō. Бандо Хикосабуро V в роли Оивы, Китаока Нидзаэмон VIII в роли Иэмона
Утагава Куниёси. 1850 г. Здесь опять же, Итикава Дандзюро VIII в роли Иэмона.
Так «тоитогаэси» выглядит на сцене:
В пятом акте обезумевший от страха Иэмон пытается спастись в горной лачуге, но куда бы теперь он не пошел, повсюду его преследуют призраки. Все, кто пытаются помочь ему, погибают от «руки» мстительного духа.
Один из канонических образов Иэмона, преследуемого призраком, связан с бумажным фонарем, который превращается в изуродованное лицо Оивы, тогда как дым от огня становится ее призрачным телом.
Утагава Куниёси. 1836 г. Издатель Kawaguchiya Shozo. Итикава Эбидзо V в роли Иэмона и Оноэ Кикугоро III в роли Оивы.
Утагава Куниёси. Около 1845-1848 гг. Издатель Ибая Сэндзабурō.
В пояснительном тексте говорится: «Всем известно, что в давние времена жена ронина по фамилии Камия, жившего близ Ёцуя, что в провинции Сагами, совершила самоубийство по вине мужа. Дух умершей женщины насылал на живых всевозможные бедствия, пока его не смирили, вознеся в местном храме молитвы богам».
Стихи Онакатоми-но Ёсинобу-но Асон из антологии «Хякунин иссю»:
И я с ними вместе гасну.
Довольно курьезный комментарий к этой гравюре приведен в каталоге собрания гравюр ГМИИ им. Пушкина: «Стихи усиливают общее впечатление, подчеркивая эмоциональное состояние героя, тоскующего о своей погибшей жене, её образ чудится ему в пламени костра, около которого собрались стражники». Иэмон – тот, конечно, тоскует…
Утагава Куниёси. Около 1848 г. (видимо, издана в связи с уже упоминавшейся постановкой театра Итимура).
Издатель Ōтая Такити.
Еще одна «перекидная» картинка, авторства Тоёхара Тиканобу. 1880-1890 гг.
Завершается пьеса поучительным финалом – возмездие находит Иэмона, но убивает его не Оива, а жених её сестры, Осодэ.
Проклятие призрака Оивы
Подобно тому, сколько суеверий и загадочных событий связано с попытками экранизации романа Булгакова «Мастер и Маргарита», в Японии слагают истории о проклятии, преследующем всех, кто имеет отношение к постановке пьесы об Оиве.
В 1976 году череда несчастных случаев постоянно вмешивалась в размеренное течение жизни театра Иванами-холл в Токио. Болезни настигали актеров и их родных, приходил в негодность реквизит, переносились репетиции. В конце концов вся труппа прибыла на место погребения Оивы, чтобы отслужить там панихиду. А на премьере пьесы одно место в первом ряду оставили незанятым, и с тех пор это стало непреходящей традицией.
Могила Оивы в Сугамо (при храме Мёгёдзи). Дата ее смерти указана как 22 февраля 1636 года.
Как и обычай проводить поминальные службы на могиле Оивы перед каждой новой постановкой. Актрисы, которым предстоит играть мстительного призрака, обязательно посещают храм, посвященный Оиве, ведь считается, что им более всего стоит опасаться ее козней.
И хотя ее почитают особенно злобным онрё, на гравюре Хокусая Оива изображена скорее печальной, чем разъяренной. Пронзительны опущенные вниз уголки глаз, в бессильной злобе разинута беззубая пасть привидения-фонаря. Созданный мастером образ разительно отличается от призраков Оивы на гравюрах других авторов, где она предстает устрашающей сущностью, от одного вида которой стынет в жилах кровь.
Храм Oiwa Inari Tamiya Jinja, что в Синдзюку (район Токио).
Стенд с описанием истории рядом с храмом.
Расположенное через дорогу святилище Oiwa Inari Younji Temple, также посвященное Оиве.
Закончу заметку еще одной цитатой из «Истории призраков Ёцуя» 2006 года, уж больно она хороша и зловеща:
«Действует ли это проклятие и в наши дни? Прошло 180 лет с момента, когда я написал эту пьесу, так много времени прошло… Неужели проклятие Оивы действует до сих пор? Я, Цуруя Намбоку IV, служу проводником проклятия «Ёцуя Кайдан». Даже после смерти я продолжаю жить бесконечно таким способом.
Хотя и считается, что история «Токайдо Ёцуя Кайдан» основана на реальном случае, не имеет значения, была ли история или ее участники Оива, Иэмон и другие такими на самом деле: все они были придуманы мной и существуют только в рамках пьесы.
Даже если и было проклятие, его причиной послужила не та реально существовавшая женщина Оива. Проклятие, действующее по сей день, возникло, когда «Токайдо Ёцуя Кайдан» был пересказан другим людям. «Ёцуя Кайдан» был изложен много раз. Может ли быть так, что сама история стремилась к тому, чтобы ее рассказали? И, может ли быть, что само проклятие Оивы длилось потому, что этого хотели зрители?».
Источник: https://japaneseprints.livejournal.com/10607.html
Ловец снов «Кицунэ»
«Хочешь, осень разгоню с лица?
Хочешь, сны нескучные навею?
Ничего я больше не умею. «
Так сказала хитрая лиса.
Я теперь не разлучаюсь с нею,
Потому и верю в чудеса (с)
Считается, что чем старше и сильнее лис, тем больше у него хвостов. Моя лисичка с 9-ю пушистыми хвостами из перьев различных оттенков. Это редкий тип кицунэ, награждающий счастливчиков своим присутствием и помощью.
Диаметр 23 см
Общая длина около 60 см
Материалы: проволока, бусины и бисер, акриловые краски, перья, металлическая фурнитура, фетр, изображение на холсте, керамические цветы, хлопковые нити
Суровый японский китобой
Японская нечисть
Юрэй, ёкай и прочие обакэ.
И не только.
Подробно расписывать лень, потому тезисно.
Внимание! Описания краткие и не совсем точные,
более полную инфу ищите в более серьёзных источниках.
Ноппэрапон, или безликий. Тётка или ребёнок без лица, иногда в маске.
Смотрите Миядзяки Унесённые Призраками.
Ину-гами.
Мстительный призрак, делающийся из безголовой собаки. Очень неприятен, особенно для хозяина.
Нуре-Онна
Людоедская женьщина с телом змеи, вылазящая из моря.
Йорогумо
Опять оборотень женского полу, но павук.
Баку, не очень злой тапир кушающий кошмары.
Бакэ-Нэко
Тоже очень известная, двухвостая котэ и конечно же тоже оборотень.
Бэсэн
Моя любимая тварь японского фолкльора.
Огромный петух с зубами, пыхает огнём который не жжот, людей не ест, ходит по ночам и бормочет непонятное.
Просто какой-то даос видимо
Драконий царь. Но скорее китайский получился.
Каппа
Водяной. Любит огурцы и топить людей. В ямке на голове волшебная вода, он её бережёт.
Кирин.
То ли единорог то ли жираф, короче непонятное, но большое и свирепое.
Кодама.
Дух дерева. Не сильно опасен, но дразнит людей при помощи эха.
Цар обезьян.
Опять же, не очень каноничный, в виде японской макаки.
Оками, сверхъестественный волк иногда с крыльями и хвостами.
В принцессе Мононоке кстати их было три штуки.
Они.
Демон. Хитёр, силён, коварен и склонен к людожерству.
Опять же, просто синоби.
Тануки.
Енотовидная собака оборотень (а вовсе не барсук, как многие ошибочно переводят)
В отличии от Кицунэ, к людям скорее благодушен.
Колдовскую силу хранит не в хвосте, как лиса, а в простите яйцах.
Даже может на них летать и глушить ими рыбу.
Почему-то решил нарисовать самку тануки, хотя это не очень канон.
Тэнгу.
Что-то вроде лешего. Иногда в виде вороны, позже в виде монаха.
Мощен, суров и с длинным.. носом.
Ямабуэ.
Горная ведьма. Классическая баба-Яга но с сильным креном в каннибализм.
Цукумогами.
Ожившее старое барахло, которым не пользовались много лет.
Короче вещи-зловещи.
Умибодзу.
Гигантская чорная нёх с глазами, которая топит корабли.
Получается из утопленных разгневанными крестьянами монахов.
Юрэй.
Призрак неживой женьщины. Они разные, кто с длинной шеей, кто с глазами не на тех местах.
Нарисовал вот так.
Бакэнэко
Yokai
Художник: Julien Fenoglio
Собрание ёкаев
Из Лисября. 5/30
Джёрёгумо
Джёрёгумо является одним из видов ёкая, существо из японского фольклора. По рассказам, паук Джёрёгумо может изменить свой внешний вид и превращаться в соблазнительную женщину.
Ирландцы считают, что образ банши уникален в мировой культуре, но здесь все-таки можно провести параллели. К примеру, есть валлийский Анку и германский Клаутерман, даже сравнивают поведение славянского домового перед смертью членов семьи.
Само слово банши (banshee) является англоязычным. В ирландской мифологии эти существа называются немного по-другому (bean sídhe). Первая часть слова переводится как женщина, вторая же – «ши» или «сид» – потусторонний мир. Также «ши» можно перевести как холмы, и тогда получается, что это – женщина с холмов или «женщина из ши».
Почему же холмы? Дело в том, что по ирландской мифологии люди на островах появились еще до всемирного потопа. После долгих странствий они прибились к Ирландии, но всемирный потоп смыл их. Затем были различные переселенцы, которые сменяли друг друга. Последними же пришли дети Миля или гойделы. Историки считают, что они приплыли из Испании, но тогда думали, что они прямиком из страны мертвых.
С этим народом связан один миф. Так один гойдел решил построить огромную башню. С ее помощью он увидел новую землю и решил рвануть к ней. Однако у него не сложились отношения с проживающим там народом туатов, и он был убит. У убитого остался дядя, по имени Миль. И он решил отомстить. В итоге, туаты были истреблены, а Ирландия заселена сыновьями Миля. Остатки же туатов скрылись в потустороннем мире, входы в который были расположены в холмах. С тех пор существует две Ирландии: человеческая и потусторонняя. Так туаты стали сидами или ши – народом холмов.
Также центральным образом банши является фэйри или фея, но в настоящих народных преданиях они появляются редко. Эти банши получили распространение в литературе 19 – 20 века. Так существует заколдованный лес из артуровских легенд, который был населен ими. Одну из них звали жестокосердной дамой. Произведение было написано английским поэтом-романтиком Джоном Китсом. Эта банши завлекала рыцарей, вселяла в них любовь и страсть, затем бросала людей, и они без воли к жизни в одиночестве бродили по холмам.
В ирландской традиции фэйри – это существа, живущие сообществами, а банши же является одинокой персоной. В ирландской мифологии банши могут быть не совсем одинокими: они связаны с ирландскими родами либо семьями. Обычно эта связь – наследственная, даже считают, что банши является прародительницей этого рода. Обычно вестников смерти имеют семьи, чьи фамилии начинаются на «О» или «Мак».
Некоторые исследователи также считают, что банши прикреплены и к семьям викингов и англо-норманнов, которые переселились на земли Ирландии до XVII века. Считается, что даже, если человек переехал на другой континент, в определенный час его все равно найдёт вестник смерти.