За что олю любили малыши
Как я хоронила сына
Свекровь вплыла в дом. Ее большие объемы не мешали быть суетливой, торопливой женщиной средней национальности. Вернее национальность была определенной – украинка, но, прожив с русским мужем, да еще председателем колхоза, она стеснялась своей национальности. Привычные слуху и языку украинские слова, как бы путались под ногами авторитетной русской речи. Казалось, они смущали саму Веру Петровну. Да и то, сын когда-то учился в Москве, был когда-то кремлевским курсантом, муж в колхозе когда-то был не просто «головой», а хозяином. Ему негласно полагалось иметь гувернантку для детей, работников для ухода за домашней скотиной и огородом. А теперь и невестка тоже русская.
Свекровь разулась в сенях, пальто сняла в коридоре, пуховый платок скинула уже в дверях, спеша увидеть внука. Ольга смотрела, как привычно разбрасывает вещи ее названная мама, как преображается эта чопорная дородная женщина с черными косами, уложенными вокруг головы. И вот уже возле колясочки ее сына большое пушистое облако любви и заботы с двумя длинными толстыми косами, уже лежащими по-домашнему вдоль могучей спины.
Прервав ритуальный лепет, обращенный внутрь коляски, она спросила невестку:
— Как мой внучек? Растэ, розмовляє? – пошутила Вера Петровна.
— Подрос, но еще совсем плохо говорит. Только «оля-оля-оля».
— Ой, та ты сама як дитя. Кто ж в три мисяця будэ такэ говорыты? То воно просто лопоче. Та ще «Оля», будэ говорыты, та ты що!. Придумала, що на ум взбрело.
Малыш лежал в своей колясочке и улыбался большой тете. В ответ на «агуканье» нового человека, с доброй улыбкой, он ответил «оля-оля-оля». Вера Петровна улыбнулась и сказала невестке:
— Ну, ты дывысь, и мне показалось, що «Оля», – Отвернулась от колясочки и начала разбирать подарки внуку: пеленки, простынки, игрушки. Ольга подошла к сыну и поправила одеяльце. Он улыбнулся маме и весело залопотал: «оля-оля-оля-оля». Свекровь так и села.
— Що ж то за дытына? Видно, що сын Володеньки. Велыкий будэ человек, або… зовсім не будэ. – Но тут же спохватилась от своих слов и засуетилась со своим хозяйством.
Ольга поняла из этого только то, что в таком возрасте детки не должны говорить ничего, даже улыбаться. наверное. Но слова про великого человека больно кольнули сердце. Она слишком хорошо знала, к чему это величие ведет на примере своего мужа Владимира.
Он считал себя человеком высшей расы. Когда из глухой украинской деревушки, в погоне за славой поступил в кремлевские курсанты, то не долго проучился. Начал писать письма во все инстанции на третьем курсе и жаловаться, что такую творческую натуру держат среди серого быдла. Когда начальство узнало об этом из газет, его перевели писарем в какую-то часть. Но оттуда комиссовали и отправили домой с провожающим, и со справкой о тяжелой форме шизофрении.
И это было величием? Когда он избивал Ольгу, подминая под свой авторитет, ломая все человеческие качества, провозглашая себя ее владыкой, существом сверхрасы, то это величие она испытывала на себе в полной мере, до потери сознания. Такие великие люди если бьют, то не мелочатся. Ставить синяки – это слишком мелко. Бить нужно так, чтобы две недели встать не могла, а потом еще долго боялась даже дышать громко. Так что побои в родительском доме были для нее просто тренировкой.
Смотреть на все это, как на испытания, предначертанные кем-то и когда-то свыше? Слишком большое эмоциональное потрясение и переживание пришло в ее жизнь. Пришло и осталось, и насколько долго – никому не известно. Эти мимолетные мысли снова вернули ее к ощущению близкой пропасти, к желанию собраться с силами и сделать прыжок через нее. Но куда? Где другой край пропасти и что там? Такая мрачная безысходность, что жить просто не хочется. Но рядом был малыш с голубыми глазенками, пухлыми губками и маленькими кулачками. Крохотное земное чудо, ради которого стоит жить, и терпеть всё и всех.
Погостила свекровь недолго, но успела бурно обжить светелку. После ее отъезда в доме стало тихо и как-то слишком просторно. Только тетя гудела, как шмель, убирая за своей сестрой. Еще бы, привыкла жить одна, а тут столько людей в ее доме, столько суеты, беспорядка от этих гостей. Что-то из их украинского ворчания Ольга понимала, что-то про непрошенных гостей.
Потом пришел контейнер с нажитым добром и дом превратился в логово змей: куда ни стань, везде шипение тети. Почти на каждом шагу ей оставалось только ойкать от неожиданности и прижиматься к стене, которая тоже белилась не для нее. Отскакивая от чужой стены, выяснялось, что часть побелки «волоокая нежить» украла, намазав на свою одежду. Отдать эту побелку Оля, как ни старалась, не могла. Любця выходила из себя, трясла жену своего племянника, прятала еду, воду для стирки, изобретая все новые и новые козни. Но захлопывая Ольгину длинную русую косу дверью, посылая в след проклятия, тетка не могла превзойти мать Оли в жестокости. Речь другая, но смысл тот же.
Начались новые отношения, новые испытания. Топить печку тетя Люба совсем перестала. Племяннику топить не разрешала, раз он не привез с собой дрова и уголь. Вовка начал искать работу. Иногда он уезжал на два-три дня в город договариваться о жилье и работе. Тогда для Ольгм жизнь становилась еще невыносимей.
Электрокамин давал очень мало тепла, но и он был загружен работой с головой: день и ночь сушил пеленки. Молоко у Оли убывало, малыш худел, но улыбался. К приезду Володи и у Ольги начались проблемы: цистит, а туалет во дворе, пока дойдешь обратно уже опять туда надо.
— Где мой богатырь? Здравствуй, мое солнышко! И кто тут у нас такой маленький, такой кучерявенький? Соскучился за папой? А вот и мама. Какие у нас губки! Думаешь, губы искусала себе до крови так я целовать не буду? Точно, не буду, сама знаешь. Эта часть тела меня не интересует. А чего кривишься раньше времени? Не бил же еще. Или уже заслужила – убежать опять хотела? Отсюда не убежишь, а лучше бы с такой физиономией спряталась, пока не поздно, женушка любимая.
— И куда мне прятаться прикажешь?
— Да хоть в сарай, к козе. Но молоко чтоб было у тебя, а не только у козы. Ровно через полчаса кормить придешь.
— От сарая до туалета полчаса идти, обратно столько же. Если я пойду туда…
— Да мне плевать, куда ты пойдешь. Время пошло.
Ольга вспомнила все мыслимые позы и упражнения из акробатики, чтобы заглушить боль и не застонать в темной нетопленой светелке в другой части дома.
Какие там полчаса, минуты годами казались, но малыша действительно нужно покормить. Она собрала силы и поплелась в другую комнату к сыну. Малыш вяло пососал, скривился и задремал.
–«Какой холодный лобик, и влажный. Или это я горячая?» Она померила себе температуру: 39,6. Еще раз померила и термометр опять соврал: 39,8.
— Володя, у твоей тети есть термометр? Наш, наверное испортился, показывает температуру у меня.
— Ты что, опять филонить собралась? Я вообще могу спокойно поспать?
— Сыну плохо, испарина на лбу. Губами лобик трогаю – не горячий.
Владимир пришел в ярость:
— Да как ты смеешь? Мой сын не может болеть! Да ты вообще поняла, что сказала? Ну, тварь, я сейчас выбью из твоей головы все эти слова. Все, слышишь?
Потом Оля помнила, как короткий миг, что муж ее вынес и уложил на доски в коридор. Потом ее накрыли простыней с головой и послали за священником. Она слышала слова батюшки местной церкви: «…сгорела почти».
Она была растеряна, напугана и зла на себя, на этого непутевого отца, который и сам сейчас был растерян. Но он был тем, кем был – злым и жестоким, безрассудным. Он бил стекла в роддоме, требуя вернуть ему жену домой. Мог бы и сейчас заставить согреть воду для малыша, если нет другого способа поднять температуру тела, мог ведь потребовать каких-то действий.
Ольга рванула дверь на себя. Дверь не открылась, а с другой стороны резко выругалась медсестра, державшая дверь. Ольга поняла и дернула дверь еще раз изо всех сил. Над малышом склонились двое, пытаясь сдержать судороги, вводя еще какие-то препараты. Лица их были растерянные. У Ольги ноги подкосились и медсестра, не удержавшая дверь, вытолкала ее в коридор.
Шевцов ходил по коридорам и клянчил спешащих на обед домой врачей не уходить, пока сыну не станет лучше, обещал принести им и обед и все, что захотят. Но все, как по какой-то команде ушли из маленькой сельской больницы по своим делам под предлогом обеда. Малыша перенесли в палату.
Она сидела в пустой палате возле пеленального столика и тупо смотрела на сына, капельницу, медсестру. Она сидела рядом с сынишкой, голова к голове. Он был без сознания. Такого его она еще не видела. Медсестра убрала капельницу и ушла за грелкой.
Ольга прижимала к себе этого человечка, свою мечту и великую надежду. За несколько месяцев жизни он успел так настрадаться! Ну, ничего, теперь она будет бороться за него отчаянно, защитит ото всех! Убежит с ним, когда поправится. Покажет ему свои любимые места в лесу, в поле, у озера. Найдет другие замечательные места. Они будут жить вдвоем в этом мире, только вдвоем, пока он не вырастет.
В них не было физической боли, не было упрека. В них было сожаление и сверхчеловеческое сострадание к ней. В них была необъятная любовь к ней, как к маленькой несмышленой девочке. Исчезли все слова в мире для нее, исчез вообще весь мир вокруг. Там был огромный безудержный мир, в котором не было места плоским понятиям этого мира, мира атеистов-врачей, ученых, обывателей, который она знала. Не было места ее сомнениям, достойна ли она быть матерью, быть человеком. Там была любовь, всепрощение и слова, которых она не знала. Его глаза стали звездным небом во всем его величии, беспредельности и красоте. Она стала частью этого вселенского простора, этого Мира. Ей даже в голову не могло прийти словосочетание «Того Мира».
С ней прощался единственный во всем мире человек, который ее любил, которому она была нужна любая, в любой одежде, со своей простой человеческой болью, с ошибками, с грустью и тоской. На нее смотрели глаза уходящего счастья, уходящего мира. А потом они закрылись. Они закрылись навсегда. Она это совершенно точно знала. А губы его сложились в вечной улыбке, которую было удивительно видеть. Эта улыбка, как печать на двери в неизвестное, потрясла ее и остановила. Закрылась дверь. Погасли звезды. Навсегда. Навечно!
Медсестра что-то кричала ей, трясла ее, разжимала руки, потом отшвырнула, схватила ребенка и начала делать непрямой массаж сердца, искусственное дыхание.
Ольга сидела на полу, прижавшись к стене щекой без мыслей, без чувств. Медсестра уже делала самой мамаше уколы, одновременно пытаясь закрыть ей широко открытые глаза. Оля начала дышать, моргнула, и медсестра оставила ее одну.
Мир вокруг нее исчез, сын исчез, но она и не пыталась его увидеть. Она вообще ничего не пыталась увидеть. Мир опустел. Даже постоянная ноющая заноза ненависти матери к ней, к Ольге, сейчас не тревожила, все онемело. Она встала и пошла.
Прошло какое-то время, когда раздался скрип телеги на улице. Ольга глянула: невозмутимый возница ждал, пока Шевцов заберет охапку соломы с телеги, едва связанной какой-то тряпкой. Ольга видела все это совершенно отчетливо, как будто сама стояла рядом.
Дома он свалил охапку соломы на стол в нежилой светлице, стряхнул часть соломы на пол. На столе оказалось… маленькое человеческое тельце. Показалось, что это мастерски сделанная жуткая кукла, но она так похожа на ее сына! Буквально «показалось», потому, что быть этого на самом деле не могло.
— Чудовище. Что ты задумал? Что ты принес? Зачем? – она кричала что есть мочи, кричала недолго, не находя слов, но успела сорвать голос. А он не отвечал. Казалось, что он ее совсем не видит, не слышит. Эта сволочь даже проходит сквозь нее! Потом все исчезло. Для нее все исчезло, на миг. Или всё еще продолжалось?
Картина происходящего как-то вдруг изменилась: Оля была в горнице, на столе лежала та самая охапка соломы, какой-то ящик и трехлитровая банка самогона, судя по запаху.
Что еще не так? Большой стол обычно стоял возле двух окошек, выходивших на луг, напротив входа в комнату, а сейчас стол стоял справа от двери. Значит это сон, потому, что тетя Люба не позволит в горнице сдвинуть с места даже самую малость. Она обычно и входить-то туда не разрешает. Ольга еще раз взглянула на каким-то образом переместившийся стол. Правда, стоит не там. А на столе стоит гроб. Какой дикий сон! Или не сон? Но гроб был точно, маленький аккуратный гробик, неумело обтянутый красным бархатом.
Оля давно не видела мужа и почти обрадовалась, когда услышала его голос в коридоре, но тут же спохватилась:
— «Увидит, что я разлеглась! Надо вскакивать и что-то делать. А с ним кто? Вдруг там его мать?»- мешались вопросы в голове Ольги. Но встать она никак не могла. Даже открыть глаза не могла. Просто свинцом были налиты руки, ноги, все тело. Даже нет, не свинцом, скорее их вовсе не было. Каким-то судорожным движением, рывком, Оля попыталась сделать хоть какое-то движение, но глыба, в которую она превратилась, была неподвижна.
Проснулась Оля в сумерках от странных звуков в коридоре. Тук-тук-тук-тук по полу. Заскрипела дверь в комнату и опять тук-тук. Рывком села в кровати и увидела, как в комнату входит сын. Он был совсем холодный, ножки у него были совсем прямые и не гнулись, выглядели маленькими ходулями. Малышей плотно пеленают, чтобы хоть как-то выпрямить ножки и ручки. Всем известная поза младенца – это привычное за много месяцев, положение у матери в животе, а тут….
– «Это просто чья-то шутка с фарфоровой куклой, похожей на ее мальчика». Ужас охватил женщину до корней волос. Она закричала, вскочила на ноги на кровати и забилась в самый дальний от двери, угол.
— «Нет, этого не может быть! Умершие не ходят. Господи, да какие же умершие, если это сын, сыночек. Так он умер!? Значит, было правдой, то, что случилось в больнице. А кто же тогда в коляске? Да там нет никого. »
Ураганом пронеслось в голове переживание последних дней. или часов? – «Да нет, недель! Когда же я видела сына в последний раз? В последний раз. сына. В последний раз были Глаза, и была душераздирающая боль! Чувство, что мрак накрыл всю землю и ее не стало, как не стало сына.
В какую-то абстрактную единицу времени все это пронеслось в голове несчастной женщины, так как время не измеряется химическими процессами. Время мук и время радости текут по разным законам. Переосмыслить можно всю жизнь в мгновение, а можно жить без проблем, словно погрузившись в кисельную реку.
Трудно было хоронить сына, свою гордость и надежду. Но он смог одеть и уложить в гроб эту кроху, не опьянев. А вот потом…, в каждом доме ему наливали из жалости.
Без свекрови похоронить нельзя. Ее надо ждать и. жить рядом с гробом сына, уже который день! Хотя для самой Ольги соблюдение ритуалов и норм поведения в это время было «китайской грамотой».
Вечером в дверь постучали. Мама Володи обычно просто входила в дом или стучала в окно, если дверь была заперта. Оля быстренько собрала в кулак всю свою волю и приготовилась отвечать на вопросы, как-то реагировать на появление свекрови, пока шла по длинному темному коридору к входной двери. На пороге стоял милиционер. Он представился, из чего Ольга поняла, что это участковый. Она не знала, что на похоронах присутствует милиция (и что она вообще там делает?) и растерялась.
Они умеют оценить состояние граждан, чтобы более доходчиво объяснить их вину. Нужно «разрулить» ситуацию, иначе протоколы будут занимать все свободное время. Писанина, писанина, как она надоедает врачам, милиции, да и не только им.
— Я опять не все поняла, но могу показать, что мы ничего такого не храним в светлице.
Тетя Люба запыхавшись, уже влетела в дом, когда участковый милиционер, которого она вызывала, входил в светелку:
— Ось, подывысь, вже почорнило!
Участковый чуть не уронил с головы фуражку, когда понял, что на столе стоит гроб. Ольга с ужасом увидела на лице сынишки черные пятна. Она не знала, что это такое, но тетя кричала, что он протух. В горнице не топили печь, там было очень холодно, но как протухают мертвые люди, она все равно не знала.
Участковый застыл, как в карауле у вечного огня. Тетя прыгала вокруг, насколько позволял дверной проем, стараясь заглянуть в глаза милиционеру и убедить прекратить это безобразие, забрать в тюрьму эту большеглазую москалиху.
Оля попробовала потереть темные пятна на лице малыша. Пятна стерлись. Это была очевидно сажа, аккуратно втертая в кожу. Тетка взвизгнула и кинулась, готовясь вцепиться в волосы, ненавистной женщине. Ей опять не удалось избавиться от нее. План сорвался. Участковый извинился глухим голосом перед Ольгой и пошел к выходу. Разочарованная до бешенства тетя Люба увязалась за ним. Больше Оля от сына не отходила, только смотреть на него боялась. Это был не ее сын. Тот сын ушел в беспредельность со своим последним удивительном взглядом.
Отпевали мальчика всю ночь. Когда матушка уставала, то Оля расспрашивала ее о батюшке, о жизни в селе, о церкви. Она впервые так близко была от священников. Она видела эту женщину совсем рядом с собой, такую добрую и понятную. Это была дверь в новый мир. Ключ от этого мира ей вручил сын в последнюю минуту жизни. Только его взгляд позволял ярой атеистке Ольге так трепетно и преданно принять помощь священников. Может быть, батюшка потому и не пришел, что Ольга боялась мужчин вообще, боялась стереотипов религии и попов.
Это отпевание сына было и для самой Оли. Как-то понемногу мир начал проявляться вокруг. Что значили все слова в молитвах – она не понимала. Для нее эта тихая старушка на короткое время стала просто матерью-утешительницей. Как-то тихо и задушевно звучал ее голос в просторной комнате, гасил страх и беспокойство от близости символа смерти с непонятным подобием сыночка внутри бархатной ледяной колыбельки.
Утром приехала свекровь и две сестры мужа. Свекровь начала голосить, рвать на себе волосы. В перерывах между этими приступами причитаний, она четким, твердым голосом отдавала распоряжения. Это было так странно и неправдоподобно. Оля молчала. Когда гробик погрузили на сани, на улице раздался громкий радостный смех. Сани поехали к кладбищу, Ольга шла за ними, а смех догонял ее. Он пробирал до костей, окутывал ватным одеялом. Кто-то подхватил ее, когда сознание угасло.
Очнулась она в чужом доме. Дом был такой теплый! Такой уютный! Вокруг нее сидели люди, что-то говорили по-украински. Когда она открыла глаза, украинский язык наполнился русскими словами.
— Дитонько, може в нашей хати посыдиш? Як бы ты хоронила дитятко твое не в той хате, мы бы всі помогли, всім селом. А в то пекло люди не пидут, ни за що.
— Не могу я у вас хоронить, муж не разрешит. Да уже все равно. А почему я здесь?
— Так не можна ж первеца провожаты тебе до кладовища. Родыты більш не сможешь. Або щось непотрібне родытся.
— А кто это так смеялся? Это обычай у вас такой?
— Та що ты, дитятко. То наша ведьма радуется. Твой чоловік ее дочку бросил колысь.
— Как это «колысь»?
— Да то давно было значит. Она все ходила к тому дому. Дом дуже поганый, где ты живешь, дуже.
— Я помню, что тетя как-то пошла открывать дверь зимой, когда в окно постучали. Мы руку видели за занавесочкой, что стучала в окно. Хотела я пойти, но она не разрешила, пошла сама с песней «смела мы в бой пойдем». Мы тогда почему-то испугались с Раисой, сестрой моего мужа, но эта песня так смешно выглядит, когда ее украинка поет. А за дверью никого не было, даже следов на снегу ни у двери, ни на дорожке во дворе. Утром посмотрели возле окна, там тоже следов не было. Как же она подошла постучать? Снег тогда глубокий был, палисадник большой, но нигде следов не было, а руку мы ясно в окне видели, когда женщина какая-то стучала и меня звала. Я думала, что тетя про меня всем рассказала и мое имя знают. Только на пороге дома были сушеные листья и пепел.
— А кто их прибирать стал?
— Я убрала. Я еще и летом пепел с окон убирала. Снаружи кто-то рассыпал вдоль окна. Тогда мне что-то привиделось странное. Только рассказывать глупо.
— Вот ты сыночка и привезла в прокляту хату, на радість колдовке нашей. Видать все у нэи сладылось, колы смеялась на всю вулыцю. Ох, бідна ты, бідна. Тільки краще бы теперь родіть тебе двох диточок заміст одного. Запомни, обовъязково двох. Ну, пора вернутися тэбэ, колы в той хатини решила буты.
Как сквозь туман доходило до нее происходящее. Этот туман ее действительности окутывал Олю с детства. Ненависть матери была так близко, ненависть тетки, мужа тоже была рядом. Плакать было нельзя – это табу, одно из многих, установленных матерью Оли с самого детства. Сама Ольга не могла их сформулировать, потому, что жила с ними, росла с ними, с этими запретами: не спать при родителях, не хрустеть яблоками, не смеяться и т.д. А здесь чужие люди делились любовью, заботой. Поили таким душевным чаем! Как это необычно! Эта сказка кончилась у порога дома тети.
Что-то в сознании Ольги начинало принимать правдоподобный вид. Она видела могилу сына, она слышала упреки свекрови, куда-то пропали вещи малыша. Больше оставаться в теткином доме не было смысла. Тогда Оля еще не знала, что тетка Любця погубила свою мать, с которой жила, но за это провела 2 месяца в психбольнице и вернулась домой. Даже если бы Оля знала об этом, то все равно в том доме оставаться было невозможно по другим причинам. Свекровь разрешила жить у нее и теперь дорога лежала во Львов.
Тупо, едва переставляя ноги, Ольга брела вслед за оживленно говорящими родственниками мужа. Дороги она не помнила совсем, мыслей в голове не было совсем, в руках не было ничего потому, что они не держали ничего. Она сама была похожа на тот призрак сына, что негнущимися мертвыми ножками зачем-то ходил по дому. Так и она зачем-то куда-то шла. Или ехала? Или собиралась? Все позади, она уже ничего не ждет, ее никто не ждет.
Люди толкаются потому, что она не уворачивается с их пути, гул голосов покрывает объявление о приходе поезда. Ей предлагают присесть в ряд с другим людьми и чемоданами. И вдруг. Детский плач!
Мир ожил вокруг! Все приобретает смысл, звуки становятся понятными, живыми и вокзал врывается в ее жизнь во всем своем многобразии. Она была здесь совсем не так давно с сыном, с мужем, с вещами. Ольга вскочила с места и начала озираться в поисках своего малыша. Его держала на руках другая женщина. Ольга очень быстро подошла к ней и протянула руки, чтобы взять его. Женщина отшатнулась. Ольга не узнала одеяльце, не узнала мужчину рядом с ней и вдруг поняла, что это не ее сын. В памяти всплыла могилка, бархатный гробик на столе. В глазах матери с ребенком Оля увидела отражение своего безумия. Мужчина рядом с ней растерялся, но подоспел Шевцов и что-то ему сказал. Пауза зависла и Оля, испугавшись пустоты, а потом и своего хриплого голоса попросила подержать немного малыша. Мать смотрела на нее с ужасом, отстранив своего ребенка в полоборота. Оля тянула свои руки к ней и молила, как Бога в отчаянном порыве дать подержать хоть на мгновенье этот заветный конвертик.
Вокруг собралась толпа. Ольга поняла, что люди не пропустят ее к уходящей женщине с ребенком. И еще она почувствовала ее страх потерять своего малыша. Она обмякла и потеряла сознание.
Для Ольги все стало понятно. Жалость к себе ничего ей не дала, кроме отчаяния и бессилия. Надо учиться вставать, учиться ходить и. уходить. По крайней мере на работу, к людям. К нормальным людям. На любую работу, на которую хватит сил. Жизнь позволила перейти на новый виток судьбы.
Детский холмик в далекой стране.
Сколько их по планете разбросано.
Шепот ветра в пожухлой траве
Душу рвет похорон отголосками.
Звезды стынут, уходит печаль,
Только память навеки останется.
В сердце матери будет печать
Даже если холма не останется.
Будет боль над землею витать
Приносить будут гробики новые.
Будут снова и снова кричать..
Ком земли, яма, доски сосновые.
Годы сделают старенькой мать.
Будет жизнь доживать в ожидании,
Что увидит сыночка опять
Где нет времени, нет расстояния.
Имя Ольга в переводе означает «святая», «ясная», «мудрая». Это имя очень красивое и достаточно распространенное. По характеру, Оля целеустремленная, смелая и немного вспыльчивая. Она всегда добивается желаемого своим трудом и не надеется на постороннюю помощь.
Существует множество прекрасных стихов про Олю. Некоторые из них Вы можете прочитать ниже.
Мне сердце мужское мое не подвластно теперь,
Любовью к тебе, моя Оля, навек я простужен.
Ты в душу мою распахнула забитую дверь,
И хочется верить, что я тебе, Оленька, нужен.
В твоих очень ласковых, умных, прекрасных глазах
Весь мир уместился. И нет тебя, Оля, дороже.
О том, что люблю, я осмелился честно сказать,
И очень мечтаю услышать: «И я тебя тоже!»
Ты ангел небесный, ты лучший из снов наяву,
Я в стужу любую всегда тебя сердцем согрею.
С мечтой о тебе каждый день я дышу и живу,
И знаю, что жить по-другому уже не сумею.
автор: Елена Яковенко
Любовь — непредсказуемая штука.
Я сам не понял, как попал в твой плен.
И никакая мне с тех пор наука
Не растолкует этот феномен.
Немилой в одночасье стала воля,
Перед глазами нежный, томный взгляд.
А в голове звучит лишь имя Оля,
И мысли все к тебе одной летят.
автор: Лубинец Наталья
Ты, Ольга, несомненно, так красива,
Как звездный свет, мерцающий вдали!
С тобою не сравнится даже дива,
Воспетая поэтами земли.
Повержен наповал я томным взглядом.
И нету силы выжить в той борьбе.
Хочу все время быть с тобою рядом,
И думать бесконечно о тебе.
Подобна ты прекрасному рассвету,
Дарящему восторг и красоту.
Люблю тебя — сомненья в этом нету,
Лелею, словно хрупкую мечту.
автор: Лубинец Наталья
Царица, богиня, волшебница, фея,
Я восхищен, я теряюсь робея.
Люблю, обожаю, страстью пылаю.
Ответь мне на чувства, я умоляю!
Капризы твои выполнять я желаю.
На ручках всю жизнь носить обещаю,
Баловать, радовать, лелеять, жалеть —
Будешь от счастья ты, Оленька, млеть.
Знаешь, Оль, недавно в сказку
Стал я верить, и мечты,
О тебе, зеленоглазка,
Как снежинки с высоты,
На меня летели вихрем,
Их был танцем опьянен,
А когда метель утихла,
Понял, что в тебя влюблен.
Жилке на твоем запястье
Так хочу шептать «люблю».
Светом глаз, улыбкой, счастьем
Ты вошла, Оль, в жизнь мою.
Очарован, будто песней,
И скрывать уж нету сил:
Счастлив я, что всех чудесней
Девушку я полюбил.
автор: Ананьева Анна
Я знаю, что такое быть счастливым,
И как на крыльях радости летать,
Вот счастье, говорят, неуловимо,
А я его могу поцеловать.
Могу волос коснуться очень нежно,
Из рук своих могу не выпускать,
Цветные носит счастье то одежды,
Его, признаюсь, Оленькою звать.
Без устали тебе я повторяю,
Мне чувств своих не хочется скрывать —
Люблю, боготворю и обожаю,
И счастья не хочу другого знать.
автор: Лена Марвина
Скользнула по мне просто взглядом ты,
Ольга,И вмиг распахнула дверь в сердце мое.
Порывом ласкающим, быстрою полькой
Любовь увлекла разум мой в забытье.
Будь день или ночь — о тебе только мысли,
Вуалью накинут на сон образ твой.
С любовью жизнь стала полна новым смыслом,
И я весь — стрела, что тугой тетивой
Запущена ввысь. Хочешь звезды? Достану.
Когда я с тобой — невозможного нет:
Любовь моя, Ольга, сродни талисману.
Прими же, любимая, сей амулет.
автор: Ананьева Анна
Говорят мне: с ума сошел, что ли?
Что ты бродишь один по ночам?
Что ответить? Влюбился я в Олю,
Не помочь в этом деле врачам.
Нет лекарства от страсти жестокой,
Нет микстур от болезни моей.
Я под Ольгиным окном одиноко
Все стою и мечтаю о ней.
Лишь одно мне на свете поможет:
Тебе, Оля, признаюсь сейчас!
Ты ответишь взаимностью, может,
Счастье станет реальным для нас.
автор: Андрей Шадрин
Оленька! Мое сердце открыто только для тебя!
Войди в распахнувшуюся дверцу
и ты увидишь на сколько сильно мое чувство!
Словами трудно выразить их, можно только ощутить!
Оля, родимая моя, я тебя безмерно
люблю и мечтаю быть всегда рядом!
Прошу, ответь мне взаимностью и ты
сделаешь меня самым счастливым человеком!
Я хотел бы в горы поехать —
Для тебя эдельвейс отыскать,
Я хотел бы преграды, помехи,
На твоем пути все устранять.
Я хочу, чтоб по улицам тигры
Полосатой ходили толпой.
От зубов их, а это не игры,
Я тебя заслонил бы собой.
Я уверен, я чувствую, знаю
И хочу для тебя повторить,
Оля, с каждой секундой, родная,
Буду больше тебя я любить.
автор: Марина Головко
Оленька, ты моя нимфа прекрасная,
Готов утонуть в твоих синих глазах,
Если со мной моя звездочка ясная,
Кажется просто салютом гроза.
Ты — моя милая, добрая, славная,
Желанней, роднее тебя — просто нет.
То ты покорная, то — своенравная,
Ты для меня, словно солнечный свет.
Не боясь и не стесняясь
Ольге я в любви признаюсь
Все скажу слова святые,
Посмотрю в глаза родные.
Ты — прекраснейшая радость
Имя Ольги значит святость,
Рядом быть всегда чудесно,
Ведь родная столь прелестна!
Комплименты неустанно
Говорить не перестану
И, надеясь на взаимность,
Я сдаюсь на Ольги милость!
автор: Екатерина Шелыгина
Когда-то в старь святыми называли
Всех Оль, что жили в те века.
Не ведали тогда, еще не знали,
Что свята лишь на свете ты одна.
Лишь ты одна мудрее всех и краше,
Любовь моя к тебе не ведает границ!
Мечта одна — соединить две судьбы наши,
И я готов на все, сражен, упавши ниц.
Я подбираю нежные слова
Чтоб лучше Ольге рассказать про чувства!
От счастья — просто кругом голова!
Мы вместе рады познавать любви искусство!
С тобою, ненаглядная моя,
Я каждый день невероятно счастлив!
Готов разрушить все преграды я,
Чтоб не постигло нас вовек ненастье!
автор: Екатерина Шелыгина
Моя Оленька, родная и хорошая,
Больше жизни я люблю тебя.
В летний зной иль зимнюю порошу я
За тебя готов отдать всего себя:
Лишь бы ты всегда была счастливой,
Лишь бы радостью светились небеса.
Только б, Оленька, такою же красивой
Ты смотрелась вновь и вновь в мои глаза.
автор: Наталья Фалева
Я слов хороших знаю много
И их тебе сейчас скажу —
Ты как принцесса-недотрога,
Которой очень дорожу.
Спасибо, Ольга, что ты рядом
И за тепло, что даришь мне.
Красавица, любовь, награда,
С тобою на одной волне
Хочу быть долго и упорно
И от беды оберегать,
Стать самым ласковым, покорным,
Глаза и руки целовать!
автор: Ольга Теплякова
Тот миг, когда тебя я встретил,
Стал самым лучшим навсегда,
И ясный отблеск глаз заметил,
И понял, что пропал тогда.
Когда услышал имя — Оля,
Олюня, Оленька моя,
Простился с холостяцкой волей,
С тобой лишь быть желаю я.
В взаимность я не мог поверить,
Ты ангелом казалась мне,
Но ты смогла меня заверить,
Что нас лишь двое на земле.
За что мне счастье в жизни улыбнулось,
Ведь я простой обычный человек,
Тебя я встретил — сердце встрепенулось,
С тобою, Ольга, связан я навек!
Ты так красива, моя Олечка родная,
Глаза, как родниковая вода,
Цветешь ты, словно ландыш в мае,
Прекрасней не найти нигде и никогда!
Оля, Олечка святая,
Моя милая, простая,
Связан я с тобой навечно!
Ты близка мне бесконечно.
Ты — любовь моя земная,
Ты — ромашка полевая,
Океан ты мой огромный,
Мой зайчонок тихий, скромный!
Словно звездочка сияешь,
А в моих объятиях таешь
И парю я над землею
Ты и я — вдвоем с тобою!
Ты — мечта моя и счастье,
Быть твоей желаю частью,
И в глазах твоих прекрасных
Радость видеть ежечасно!
автор: Колесник Ольга
Как прекрасна моя доля —
Счастьем сладко опьянен!
И в тебя, красотка Оля,
По уши, давно влюблен!
Твое тело безупречно,
Добротой душа полна!
Я мечтаю, чтобы вечно
Ты единственной была!
Я тобою одурманен,
Сон потерян и покой.
Жизни очень благодарен,
Что свела меня с тобой!
Олечка открой окошечко:
Льет любви хрустал–
Ьный свет!
Глазками сверкни мне, кошечка,
А не говори мне «нет!»
Заиграли полечку.
Приглашу я Олечку.
Будем с Олей танцевать,
Будем ножками стучать.
Оля вся зардеется,
Щечки раскраснеются.
В полечке закружимся,
С Олей мы подружимся.
Средь суеты мирской,средь дрязг и перемен
Во мне звечит родное имя «Оля»,
Такое нежное,как запах хризантем,
Такое свежее,как утреннее поле.
Такое вечное,как Родина,как Русь,
Как шум реки,как шелест листопада,
В нем чуть звенит задумчивая грусть
И легкий шорох зацветающего сада.
В нем жизнь моя и радость и любовь,
Густая зелень пробудившегося лета,
И звон ручья,что будоражит кровь,
В нем песня,что пока еще не спета.
В нем буйство невостребованных чувств,
Богатство красок летнего восхода,
В нем свет надежды и потери груз,
В нем грез моих зовущая дорога.
Будь здоровой, Олечка!
Будь счастливой, Олечка!
Чтобы бед — нисколечко,
Чтоб мечты — сбылись.
Чтоб любить — до донышка,
Чтоб смеялось солнышко
И желанной долюшкой
Обернулась жизнь!
Ты — Ольга, для древних — «Святая»,
Красива, изящна, мила,
Серьезна, всегда занятая,
Но нынче забудь про дела.
До самого позднего часа
Сегодня мы будем гулять.
Твой праздник по высшему классу
С тобой будем мы отмечать!
ОЛЯ — это поле, вопя, доля, дроля.
Нежность слышится мне в имени и боле:
ОЛЯ — это счастья микродозы.
Это — на окне узоры от мороза.
ОЛЯ — это чистота рассвета.
Это — краткость и вопроса и ответа.
ОЛЯ — это постоянное тепло
И поэтому легко с ней и светло.
ОЛЯ — это хрупкое и доброе созданье
И ручей журчаший обаянья.
ОЛЯ — это щедрость состраданья.
И важнейшая частичка мирозданья!
Как же не любить ее, не холить?!
Как ночная зоря,
Как маяк в далеком море,
Ты мне всегда нужна,
Красавица, жена моя ты Оля.
Тебя люблю я с первой встречи,
Тебе дарю, всегда цветы,
Ты вспомни первый летний вечер,
Когда с тобой женились мы.
Тебе я обещал, любимая,
Что жизнь, отдам, ты только попроси,
Тебя люблю, живу тобой, красивая,
Молюсь всегда: «о Боже сбереги!»
И знаю слышит меня Бог,
Прими ж любимая ты этот поздравок.
Ангел, Ольгин покровитель,
Прилетел в ее обитель.
Заглянул в ее глаза.
Ей всю правду рассказал.
Ольга — яркая натура:
Ум и внешняя фактура.
Жаждет почестей и власти.
Напролом стремится к счастью.
Никому не поддается.
Много ей удается.
Оленька, люби людей!
Процветай и молодей!
Значением имени — Ольга
Ольга! Значение этого слова – святая!
И точно ведь ты в самом деле –такая.
Ты лидер. Мужчины тебе уступают,
Хотя иногда они этого вовсе не знают.
Решения верные ты принимаешь сама,
Своими «замашками» сводишь мужчин ты с ума.
Ты –гордая, но своей гордости знаешь предел.
Ты можешь прикинуться типа «Что я не у дел».
Тебя поздравляю сегодня от чистой души.
Хочу, чтоб всегда покорялись тебе рубежи.
Желаю здоровья, успехов, конечно, любви.
Будь счастлива, Ольга!
И долго на свете живи!
Имя Ольга означает светлая, святая.
Абсолютно точно, так оно и есть.
Ты так мила, добра и справедлива,
Дружить с тобой считаем мы за честь.
Прими, подруга, наши поздравления
И пожелания счастья и любви.
Желаем, чтобы в день рождения
Исполнились мечты твои.
Привет тебе, родная Ольга!
Ты – не Москва и не Ока –
Как мать земли российской Волга,
И глубока, и широка!
Не только телом. И душою –
Таких на свете больше нет!…
Тебя красивой и большою
Узнал тому не мало лет!
Такой же будь прекрасной, Ольга,
Чтоб счастье приносить всем долго!
Была в Руси великая княгиня,
И звали Ольгой владычицу Руси;
Она была известна всему миру,
И воспевали ее на русской земле.
Вам, Ольгам, знакомо чувство власти –
И твердый, отрешенный во всем взгляд,
Желаю вам, познать любовной пылкой страсти!
И жить, как в сказке, много-много лет подряд!
Простите, я не насовсем,
Не напугаю и не съем,
Не украду нисколько.
Не беспокойтесь, Ольга.
Я просто так, я ни о чём,
Я не задену Вас плечом,
Не задержусь и только
Взгляну украдкой, Ольга.
Не проявлю открытых чувств,
Смолчу. А лучше — отшучусь.
Невесело и колко,
Но не обидно, Ольга.
Для Вас я не опасен, ну
А если даже обману –
Себя и ненадолго,
Когда Вы рядом, Ольга.
Ты моя неволя, в белом платье Оля.
В белом платье, Оля, станешь ты моей!
Не хочу я волю, а хочу я Олю
И хочу сегодня, и хочу скорей!
Мы уйдём за рощу, за деревню выйдем.
Ты, я знаю, Оля выйдешь за меня,
Оседлаешь ловко, подкуёшь подковкой,
Мы помчим по жизни к тем далёким дням,
Когда всё промчится, разлетятся детки,
Сядем мы у дома раннею весной,
Обниму тебя я и скажу: «Спасибо!»
А в ответ услышу: «И тебе-родной!»
Оля, ты меня пленила,
И сдался добровольно я!
Меня ты только полюбила,
Я уж давно любил тебя.
Пусть будет все у нас с тобою,
Как в сказке, очень хорошо,
Детей родим, я дом построю,
Ну и, конечно, дерево еще.
Ольга — имя вольготное.
Непокорна, как Русь.
В нем и радость полета,
В нем и сила, и грусть.
Имя, взятое в Волге
И у волглой травы,
У дороженьки долгой,
И тугой тетивы.
У раздольного поля
В сентябре золотом.
Оля! Слышится — воля
В смелом имени том.
Проплывет сквозь безвременье,
Сквозь глухие века
Ольга — русского племени
Полноводье — река.
Среди мирских кумиров и знамен,
Живой родник – питает имя “Оля”,
Суровость древних княжеских времен,
И звон копыт по утреннему полю…
По вечности, как Родина, как Русь,
Как шум реки, как шелест листопада,
В нем есть весны задумчивая грусть
И легкий шепот утреннего сада.
В нем жизнь, и свет, и слезы, и любовь,
И роскошь разгулявшегося лета,
Из глубины веков идущий зов,
И песня, что пока еще не спета.
В нем буйство ветра, полноводье чувств,
Восход зари задумчивый и строгий,
Надежды свет, потерь щемящий груз,
И чьих-то грез зовущая дорога.
Не думай, Ольга, я не одинок.
Ко мне друзья ступают на порог.
Вот волосы твои затронув, Ольга,
Ко мне опять вернулся ветерок.
Ты слышишь, Ольга, луч звенит струною?
Но и ко мне вернется он волною.
И месяц встал на сторону мою.
И звезды не обходят стороною!
Была в Руси великая княгиня,
И звали Ольгой владычицу Руси;
Она была известна всему миру,
И воспевали ее на русской земле.
Вам, Ольгам, знакомо чувство власти –
И твердый, отрешенный во всем взгляд,
Желаю вам, познать любовной пылкой страсти!
И жить, как в сказке, много-много лет подряд!
Ольга время бережёт,
По пустякам его не тратит.
Идёт в делах она вперёд –
Есть цель и устремлений хватит;
В себе старательно таит
Свои душевные порывы, —
Расчёт пред чувствами стоит
И не осуществляет срывы.
Ольга пусть день ото дня
В делах успешно поспевает;
Фортуну за собой маня,
Её пусть зорко охраняет!
Ты добротой своей пленила всех,
И красота твоя другим в отраду.
Удачи тебе, Оля, без помех,
И счастья бесконечного в награду.
Здоровья крепкого, успеха на пути,
И исполнений всех твоих желаний!
Пусть Бог тебя от бед любых хранит,
И от случайной жизненной печали.
Я для тебя — хоть звездочку с небес!
Ведь знаю я — ты большего достойна!
Пусть ожиданье сказочных чудес,
Исполнится, и будешь ты довольна!
Оленька, яркий мой солнечный лучик,
Мне без тебя в жизни было б темно.
Сделала жизнь мою ты в сто раз лучше.
Как же с тобой мне ужасно свезло!
Я больше жизни тебя обожаю,
Ты для меня – всё на этой земле.
Быть я с тобой лишь, красотка, желаю,
Сердце дарить я хочу лишь тебе.
Глаза не устанут нисколько
Тобой любоваться всегда,
Священная, милая Ольга, —
Высокого неба звезда.
Храни тебя. Боже, повсюду
От всяких потерь и обид,
А я тебе преданным буду,
Пока мое сердце стучит.
Любимая Оля, принцесса моя,
Ты в сердце моём навсегда поселилась.
Я счастливо жить не могу без тебя,
С тобою мне лучшее в жизни открылось.
С тобою рад быть, рад за руку держать,
Глаза твои ясные видеть часами.
Любые геройства готов совершать
Лишь ради любви, что царит между нами.
Приятней всех других имен
Мне это княжеское имя.
И в музыку его влюблен
Я всеми фибрами своими.
Ты мне на свете всех дороже,
Я лучше в жизни не встречал.
Достойна высших ты похвал.
Так женственна! Всегда надежна.
Я словно над землей лечу —
Так хорошо весною только.
Я пожелать тебе хочу:
Будь счастлива Олюша, Олька!
Еще тебе желаю, Ольга,
Прожить на свете долго-долго.
Для именинницы, для Оли,
И не представить лучшей доли!
Что может быть прекрасней в даме,
Чем вместе – ум и красота?
Скажу тебе я, Оля, прямо,
Что от тебя я без ума!
Всегда красива, многогранна,
Как удивительный алмаз,
И не влюбиться было б странно
В сияние твоих красивых глаз.
Как трепет ласковых ресниц,
Как мягкий шум листвы прекрасная мелодия,
Ты Ольга будто крыльев взмах перелетных птиц,
Что не похоже на смешливую пародию.
Неотразимы ноты в глубине души,
Твоего сердца Ольга трепетный мотив,
В тебе таится, прячется в тиши,
И ожидает взаимности в любви.
Как в сказке блещешь красотой,
Своего ласкового взгляда,
Неотразима Ольга телом и душой,
Как никогда незабываема нарядна.
Имя Оля слишком бело,
Слишком мягко, слишком кругло,
Имя Ольга слишком женско,
Полногрудо и кокетно —
Называть я стал бы Олькой
Черноглазую пацанку
С чёрной, как чернила, чёлкой,
С белым пухом над губою,
С детским смуглым подбородком,
С нежной маленькой ладонью —
Осторожною ладонью,
Утонувшей в чьих-то пальцах,
Незнакомых и случайных,
Очень близких и печальных.
Я тебя назвал бы Олькой,
Да боюсь тебя обидеть,
Я тебя не видел столько,
Но боюсь тебя увидеть —
Слишком мало длилась встреча,
Слишком близко расставанье,
И разделит этот вечер
Нас огромным расстояньем.
Оля, ты – любовь моя,
Улыбка нежная твоя
С ума сводила и сведет,
В любовь меня перенесет.
Оля, ты – моя мечта,
В тебе и ум, и красота,
Ты драгоценна для меня,
Безумно я люблю тебя!
Много на свете девчонок бывает
Сердце мальчишичье все разоряет
Но все же не каждая знает,
Что жизнь одного предпочитает.
Был он, все смотрел на нее
Нежное очень любл он лицо
Руки, прическу, губы, глаза….
И в мыслях свои говорил:
«Ты моя!»
Но не его эта женя была
В нежностях друга девчонка жила
От ясного утра, до самой зари
Под шумы деревьев те были одни
С завистью мальчик на друга глядел.
И от волнения он даже потел
Сердце сжималочь глядя на тех
И слышал в беседе Олин он смех.
Вечером как — то собрав всю волю
«Я объяснюсь ей, скажу что «Люблю»
Пусть даже «нет» будет Олин ответ
Буду я точно знать «да» или «нет» «.
Но, не решился, раздумал потом
Только малчишка не знал тот о том
Что Оля боится и тоже молчит
И Олино сердце ему надлежит
Друга забыла и любит его
И видит и слышит с ночи до зари
И не погаснут любви огоньки
Много дней прошло с тех пор
Но теперь их видят только вдвоем
Счастьем мльчишку она одарила
Любовь эту Оля сама возродила.
Ты, Оля, просто восхитительна!
Так необычна, так умна,
Тебе капризы все простительны,
Хочу, чтоб рядом ты была.
Люблю тебя безумно, милая,
Горжусь тобою всей душой,
Всегда улыбчива, красивая,
Прошу, всегда ты будь со мной.
Мне тебя никогда не забыть,
Теплоты в моем сердце столько,
Счастлив тем, что могу любить
Я такую, как ты, моя Ольга!
Рассказать о тебе не сумею —
Ты прекраснее, выше слов.
Ими пачкать тебя не смею,
Я дарю лишь свою любовь…
Ты проходишь, как ветер, тихо,
Вся как будто бы из весны,
Только я твое сердце слышу,
Только я твои вижу сны…
Не умею твердить нелепо,
Что тебя больше всех люблю.
Ты прости мне, прости и это,
Я грехи свои замолю…
Моя Оленька, нежный ангел…
Как я мог тебя заслужить?
За какие дела архангел
Мне решил тебя подарить?
Как я рад, что ты есть на свете!
Я клянусь, что любовь моя
Будет только твоей навеки…
Я люблю, я люблю тебя…