За что осудили патриарха никона
Чем расплатился Никон за раскол
Он был неутомимым строителем, создал великолепные монастыри, а дни свои завершил простым монахом в удаленной северной обители. Братия основных им монастырей ждала его канонизации, а представители старообрядчества считали антихристом.
«Ревнитель благочестия»
Будущий Патриарх родился в 1605 году в семье мордовского крестьянина Мины в селе Вельдеманово Нижегородской губернии. При крещении он получил имя Никита. В раннем детстве ему изрядно досталось от злой мачехи, и в 12 лет он сбежал из дома в Макарьевский Желтоводский монастырь. Никита оказался земляком Аввакума, с которым в молодости даже дружил и который впоследствии стал его главным идейным противником.
Пробыв несколько лет послушником в монастыре, Никита не принял постриг, поскольку умирающий отец попросил его вернуться домой. Никита женился, взял на себя заботы о хозяйстве. В 20 лет он был рукоположен в священники. Грамотный и строгий молодой поп глянулся московским купцам, и Никиту вызвали в столицу, где он стал настоятелем одного из московских храмов.
За десять лет супружества у священника Никиты один за другим умерли трое детей. Говорят, именно в этом он увидел знак Божий и окончательно решил стать монахом. Жену он так же убедил принять постриг. Для своего иноческого подвига Никита выбрал самый суровый из всех русских монастырей – Соловецкий. Там тридцати лет отроду он принял монашество под именем Никон и подвизался в Свято-Троицком Анзерском скиту монастыря.
Своим неуемным усердием он понравился начальному старцу скита Елеазару, и тот назначил Никона заведовать хозяйственной частью скита. Есть предание, согласно которому именно Елеазар предрек Никону, что тот станет Патриархом, поскольку старцу было видение Никона с омофором на плечах. В старообрядческой традиции, впрочем, в видении Никон был не с омофором, а с черным змием. Скоро неуемное усердие Никона стало причиной конфликта. Он обвинил братию и самого Елеазара в сребролюбии и сбежал из Анзерского скита. Никон был принят монахом в Кожеозерский монастырь, и через некоторое время братия избрала его своим игуменом.
В 1646 году он приехал в Москву для сбора милостыни. По тогдашнему обычаю Никон явился на поклон к царю Алексею Михайловичу. Его живой ум, образованность, благочестие произвели на 16-летнего государя такое впечатление, что он оставил его в Москве, назначив архимандритом Ново-Спасского монастыря. Никон стал наставником молодого царя и вошел в неформальное сообщество духовных и светских людей, которое в русской историографии называется кружком «ревнителей благочестия».
Своей задачей эти люди ставили оживление церковной жизни в стране и общее исправление нравов. Никон приходил к царю каждую неделю, беседовал с ним на духовные темы, обсуждал государственные дела и приносил просьбы от простых людей, которые жаловались на «неправды». Все это Алексею Михайловичу очень импонировало.
Патриарх
В 1649 году Никон был возведен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого. Здесь он показал себя как мудрый государственный муж и, по всеобщему признанию, великолепно проявил свою энергию и ум во время бунта, который случился в Новгороде в 1650 году. Никон сделал все, чтобы усмирить бунт на корню обойтись при этом без излишней жестокости.
В 1652 году умер Патриарх Иосиф. Государь желал видеть на Патриаршем престоле Никона. Тот решительно отказался. И тогда произошла невероятная сцена. В Успенском соборе при большом стечении народа Алексей Михайлович пал сыну мордовского крестьянина в ноги и, проливая слезы, умолял его принять Патриарший сан. После того как вслед за царем поверглись ниц все остальные, Никон дал свое согласие. Однако при этом он взял с царя и всех присутствующих клятву, что они будут ему во всем послушны в делах веры. Царь, бояре и народ такую клятву дали. Так сбылось видение анзерского старца Елеазара.
Никон основал несколько монастырей: Иверский монастырь на Валдайском озере, Онежский Крестный монастырь на Кий-острове и самое знаменитое детище Никона – Новоиерусалимский монастырь, который замышлялся им ни много ни мало как центр православного мира и повторение храма Воскресения Господня в Иерусалиме.
Он вернул в церковную жизнь обычай проповеди с амвона, упразднил многогласие (одновременное исполнение нескольких песнопений, отличающихся словами и напевом), делавшее церковную службу для паствы совершенно непонятной, и приступил к «исправлению» церковных книг.
Реформатор и «антихрист»
Церковная реформа, повлекшая за собой раскол, возникла отнюдь не на пустом месте. Столетия разъединения, политические потрясения и завоевания привели к тому, что к XVII веку Обряд русской Православной Церкви стал серьезно отличаться от греческого. Поскольку веру русские люди приняли из Византийской империи, Никон и задумал привести обрядность в Московском государстве в соответствие с греческой.
Исследователи говорят, впрочем, и о более далеко идущих замыслах Патриарха. Именно в ту пору окончательно утвердился тезис «Москва – Третий Рим», и Никон видел государя Московского новым императором, себя – Вселенским Патриархом, а Москву – центром православия, пришедшим на смену оскверненному турками Константинополю. Разумеется, для реализации такого замысла нужно было сделать русский церковный обряд ближе к греческому.
Может быть, наберись Никон и сторонники реформ терпения и начни внедрять новшества постепенно, все прошло бы более или менее мирно. Но вот как раз терпения Никону и не хватило. Поместный Московский собор под его председательством в 1656 году объявил всех, кто крестится двумя перстами, еретиками и придал анафеме. Этого было достаточно, чтобы сопротивление из глухого стало активным. Начался раскол. И если сторонников старого обряда назвали «еретиками», то они в ответ нарекли Никона «антихристом».
Изгнанник
Вначале влияние Никона на царя было огромным. Дошло до того, что к титулу его были присоединены слова «великий государь». Но в конце концов огромная власть Никона и его ревнивое отношение к любому посягательству на его полномочия в церковных делах привели к охлаждению отношений с царем. В 1658 году Патриарх и Алексей Михайлович окончательно рассорились, и Никон в знак протеста покинул Москву и удалился в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь.
Возможно, он надеялся на то, что Алексей Михайлович, как встарь, коленопреклоненно будет молить его о милости. Однако все пошло иначе. Царь решил лишить Никона архиерейства, для чего собрал суд восточных Патриархов. В 1666 году открылся большой Московский собор, на заключительном заседании которого состоялся суд над Никоном.
Суд постановил извергнуть Никона из священства, лишив его не только патриаршеского сана, но и епископского. Перечень преступлений Никона, за которые он был так сурово наказан, очень показателен, поскольку дает яркое представление о нраве этого незаурядного человека. Так, Никон был извержен из священства, в частности, за то, что «анафематствовал патриархов Паисия и Макария, назвав их Анною и Каиафою, а царских послов, которые к нему были посланы, чтобы вызвать его на суд, назвал Пилатом и Иродом», «без соборного рассмотрения лишил епископа Павла Коломенского сана, сам стащив с Павла мантию», «своего духовного отца два года немилостиво бил и ему наносил язвы» и так далее. Разумеется, в числе других прегрешений было указано, и то, что Никон не смирился перед царем, а продолжал упорствовать в своей обиде.
Никон был отправлен в Кирилло-Белозёрский монастырь, где прожил на положении простого монаха до 1681 года. После смерти Алексея Михайловича его сын Федор Алексеевич разрешил Никону вернуться в Москву. Однако по дороге уже больной к тому моменту Никон умер. Федор Алексеевич настоял на отпевании Никона как Патриарха. Впоследствии он добился того, чтобы восточные Патриархи вернули Никону сан.
За что осудили Святейшего Патриарха Никона, и почему по настоящее время в достаточной мере справедливость не восстановлена?
За что осудили Святейшего Патриарха Никона, и почему по настоящее время в достаточной мере справедливость не восстановлена?
За что же осудили Патриарха Никона и за что его продолжают злословить несколько столетий?
1.Прежде всего за то, что он предлагал особый путь развития России как преемницы православных традиций Византийской империи. Здесь подразумевалась симфония светской и духовной власти, (как две головы одного орла), т. е. самодержавие во главе с помазанником Божьим гармонично взаимодействует с самостоятельной церковью.
Поэтому то, что царь Алексей Михайлович перестал посещать церковные службы, стало для Патриарха Никона вопиющим нарушением канонов и даже повлекло за собой его удаление от патриаршего престола.
А ведь царь Алексей Михайлович по сравнению со своим сыном Петром I был наиблагочестивейшим монархом. Он хотел руководить церковью, но он ведь не глумился над церковными обрядами и таинствами, устраивая потешные венчания своих шутов и раздавая клички, пародирующие церковные звания, как его сын.
Западничество (путь материального прогресса), которому следуют все правители России до настоящего времени, было развито сыном Алексея Михайловича Петром I до абсурдного предела (пить кофе, курить табак стало обязательным).
И куда мы с ним зашли, с этим развитием либеральной демократии, пытаясь «интегрироваться в мировое сообщество»? В бездуховный и вненациональный тупик.
Таким образом, начиная от Алексея Михайловича, особенно от Петра I, была отвергнута идея избранности России, идея третьего Рима, нового Израиля, Нового Иерусалима и тем самым было предано духовное предназначение, особый путь развития России. Как писал инок Филофей «опреснок ради», т. е. ради материальных выгод, было избрано убогое направление «рыночной экономики».
Семнадцатый век затем обернулся семнадцатым годом.
Большой вынужденный и трагический исход русских из России в годы революции и гражданской войны, затем в годы второй мировой войны и, наконец, в последние годы, наводит на грустные размышления и аналогии.
Патриарх Никон проиграл в своем отстаивании самобытного пути развития России, самостоятельности церкви.
Самодержавная власть не предполагает идеального царя, как полагают ее приверженцы, отклоняющие любую критику любого царя на основании якобы постоянных оговоров этого монарха.
2. Святейший Патриарх Никон боролся с нововведениями еретиков, не признающих триединого Бога и отвергающими Святую Троицу. Об этом свидетельствует и Митрополит Макарий в своей «Истории русской церкви», и сам протопоп Аввакум. Просто мы не внимательно это прочли. Однако, как об пишут многие авторы, если бы Патриарха не осудили, то и раскола не было бы.
Как пишет архимандрит Аполлос (Алексеевский) гонения на Патриарха Никона служат ясным доказательством того, что люди все могут отнимать, кроме деяний, «означающих свойства великой души».
Святитель Николай, глубоко и искренне почитаемый русским народом, вообще ударил еретика Ария по ланите на первом Никейском соборе, и за это Спаситель и Пресвятая Богородица его не осудили. А Патриарх Никон всего лишь удалился в знак протеста от престола. Если бы царь захотел, Патриарх вернулся бы, Россия была бы другой страной, и никакого раскола не было бы.
Воскресенский монастырь подобен граду, возносящемуся на высокой горе, окружен стеной с башнями, украшен многоцветной керамикой, золотом типично русских куполов; все это напоминает о прекрасном образе «Иерусалима Нового», «невесты Агнца».
Фактически идея Нового Иерусалима означала духовный путь развития России, стремление стать и остаться центром Православия, это русская идея в камне.
5.Даже в духовных семинариях и высших церковных учебных заведениях господствует сегодня именно шаблонная, несправедливая точка зрения на деяния Патриарха Никона, подкрепленная сфальсифицированными историческими данными и созданным мифом, в которых Никон представлен как «реформатор Церкви», гонитель старообрядцев, теократ-папоцезарист, стремящийся возвыситься над царем и захватить государственную власть, вспыльчивый и честолюбивый.
И все это не соответствует реальности.
Все эти обвинения сфабриковал враг православия, наемный агент Ватикана, лживый интриган Паисий Лигарид. Об этом подробно, с привлечением мало известных источников, повествует эта книга.
Этот так называемый суд очень дорого обошелся казне, так как немалые деньги нужны были на подкуп «судей», придание им надлежащего вида, «антуража», на подкуп султана, на содержание ненасытного Лигарида и т. д.
В книге показано, что Лигарид, неоднократно пойманный за руку за подлог и мошенничество, свободно пользовался материалами судного дела. Узнаем ли мы после этого правду о соборе, о книге Патриарха Никона «Возражение…»? Мало вероятно…
Хотелось бы верить, что десятилетия разрухи в монастыре, духовной и материальной закончились.
И все же не покидает мысль, что это только начало нового процесса, который будет полон драматических перипетий. Иначе в делах, связанных с Ново-Иерусалимским монастырем и его основателем Святейшим Патриархом Никоном, просто не бывает.
Мы видим множество исторических примеров, когда та или иная обитель возрождается лишь тогда, когда воздается должное ее основателю. Камни всегда вторичны. А при том обилии лжи, клеветы, наветов, которые продолжают озвучиваться на всех уровнях, отсутствии какого-либо усилия по осмысливанию приписываемых Патриарху воображаемых «вин», мало надежды, что если камни и восстановятся, то смысл, уклад, особое значение монастыря автоматически возродятся.
Да и камни собираются разрушить на основании то якобы недостаточного художественного уровня реставрации XVIII века, то якобы последствий взрыва в 1941 году! Тем не менее, мы верим, что здравый смысл восторжествует, а Господь не попустит разрушения обители.
Интересно, что в народе память о Патриархе и его деяниях жива и свободна от приписываемых ему «ошибок». Так, например, в нашем монастыре сохранилась традиция при выходе из Кувуклии говорить «Христос воскресе!», а стоящие на входе отвечают «Воистину воскресе!» во все дни года. И это после многих десятилетий разрухи! Такая вот «генетическая память». Есть и другие местные традиции, пережившие века.
Однако, сегодня государственные и канонические идеи Патриарха Никона актуальны, как никогда прежде.
Об этом лучше, чем это выразил протоиерей Лев Лебедев,[2] не скажешь:.
«Чего не могли достичь в древности мечом и огнем, интригами и заговорами недруги России, то самое теперь без труда достигается ими путем экономического, культурного, «духовного» обмена. Инвалюта и вообще — деньги все больше становятся в нашей жизни «богом», перед которым склоняются и раболепствуют высшие и низшие. Для того ли больше тысячи лет назад, принимая святое православие, повергали в прах языческих кумиров, чтобы ныне поклониться кумиру «золотого тельца»?!
Можно выгодно, с пользой для себя продавать лен, пеньку, соболя или нефть, газ, уголь, но нельзя продавать Родину и веру! Эти «вещи» не продаются и не обмениваются. Можно идти на уступки и компромиссы даже с недругами, но до определенного предела. До какого? На это отвечает описание деяний московских патриархов Гермогена и Никона.
Получается так, что чуть не тысячу лет мы находились в некоем кошмарном сне, борясь с враждебными силами за свою землю и душу, а в последние несколько лет вдруг проснулись, протерли глаза и с радостью обнаружили, что врагов-то нет! Вокруг — все милые, культурные люди! Все люди — братья! Всем вместе дружно нужно строить, всему человечеству нужно объединяться! А что строить? Новую Вавилонскую башню? Под чьим началом объединяться? Под началом Антихриста — этого нового и уже теперь действительно всемирного «вождя и учителя»? Так что, не выглядит ли все как раз наоборот: тысячу лет мы бодрствовали, а теперь под воздействием злого экстрасенса погружаемся в гипнотический сон, где нам внушают, что никаких враждебных сил не существует?».
Будем и дальше на свою погибель «интегрироваться в мировое сообщество» или вспомним, наконец, и осмыслим наследие Святителя Никона?
Как писал Архиепископ Серафим (Соболев): [3]
«Пусть он навсегда останется для нас чистым от тех нареканий на его светлый великий образ, которые могли бы подорвать его авторитет в наших глазах, если бы имели под собой достаточное основание».
«Жизнь, деяния, благодатные дарования (чудотворения, прозорливость) патриарха Никона позволяют вполне разделить мнения таких людей, как митрополит Антоний (Храповицкий), профессор и многих других о том, что этот поистине великий иерарх Русской церкви достоин того, чтобы быть прославленным в сонме Божиих угодников, в земле Российской просиявших».[4]
[1] Первая книга царств. 13.13
[3] Архиепископ Серафим (Соболев), Русская идеология, Санкт-Петербург, 1993.
«Неизвестный» Патриарх Никон и «лигаридовщина»
75 летию Святейшего Патриарха Московского, Великой, Малой и Белой России Кирилла посвящается
«Cпор между Никоном и Аввакумом это и есть спор о том, быть России великой империей, или быть маленькой фольклорной страной. Никон хотел,… чтобы Россия стала лидером всего христианского мира, а не исповедовала какое-то особое христианство, которым можно гордиться наряду с другими непохожими ни на кого феноменами: балалайками, матрешками, самоварами, лаптями…»
Не прекращаются дискуссии о личности и роли Патриарха Никона в истории Русской Церкви. В своё время митрополит Антоний (Храповицкий) назвал его «величайшим человеком русской истории». Однако дискуссии последнего времени, печально известный сериал и даже отдельные проповеди с церковного амвона вновь демонизируют фигуру великого русского Патриарха, возлагая именно на него вину за раскол XVII века, при этом обеляя его оппонентов.
Осуждение Патриарха Никона, помимо последствий для Русской Церкви, стало геополитической катастрофой и для России. Помимо каких-либо корыстных мотивов, мы видим у греков и стремление осудить само желание Никона сделать русскую землю центром Вселенского Православия. Протоиерей Лев Лебедев пишет:
«По замыслу Никона, подлинное единение человечества во Христе на земле и на небе, то «соединение всех», о котором молится Церковь, может быть осуществлено только на основе православия и притом по изволению промысла Божия в его русском выражении. Началом и центром такого единения становится Новый Иерусалим. Тем самым он оказывается сердцем вселенской экклезии, ее столицей. В таком случае Новый Иерусалим, согласно законам иконографии и кафоличности, должен был обладать всеми свойствами и благодатью такого единства, как своего «первообраза», быть в определенной мере его реализацией.
Руководство данным центром представлялось Никону в некоторых отношениях чем-то даже более важным, чем патриаршество в одной только Русской церкви…. В тяжелейших условиях опалы, находясь практически на положении заключенного, Никон в короткий срок превратил свой Новый Иерусалим в развитый центр духовной жизни, культуры и творчества. В монастыре находилась богатейшая библиотека патриарха, присланная ему из Москвы, в обители намеревались устроить типографию, была создана школа для монастырских работников, где они обучались грамоте и художественным ремеслам. Некоторые из учеников этой школы после осуждения Никона были взяты в царские мастерские в число учеников знаменитого Симона Ушакова. Белорусские мастера под руководством Петра Заборского наладили здесь производство прекрасных поливных изразцов. Старец Сергий Турчанинов отлил в монастыре несколько замечательных колоколов с изображениями святых и надписями, разъясняющими смысл церковной символики. В обители кипел труд строителей каменотесов, резчиков по дереву, иконописцев, переводчиков, поэтов. Множество мастеров были взяты из Нового Иерусалима в царские мастерские Москвы после ссылки Никона.
Число братии (монахов и бельцов) достигло здесь при Никоне 500 человек. Патриарх очень часто служил, и нередко вся служба шла на греческом языке (еще один намек на вселенское значение обители). Здесь он рукополагал священников, диаконов в свои монастыри, приписные обители и приходы в монастырских вотчинах, постригал в монашество, возводил в степень игуменов и архимандритов.»
Что же стало важнейшим в мотивации восточных Патриархов осудить Никона? Это был не просто суд над Патриархом, это был суд над всей Русской Церковью. И сегодняшний демарш Фанара – это отголоски лигаридовщины XVII века. Именно Лигарид на Большом Московском соборе попытался воспрепятствовать возвращением тогда еще православным Константинопольским Патриархатом Русской Церкви Киевской и Малой России Митрополии. Об этом также читаем у о.Льва Лебедева: «А константинопольский престол оскорблен Никоном, по словам Лигарида, тем, что Никон захватил Киевскую митрополию, называя себя патриархом «и Малыя России», тогда как она находится в юрисдикции Константинополя (тоже, в сущности, ложное обвинение). Все это было, конечно, рассчитано на то, чтобы, задев честь вселенских патриархов, возбудить их особое возмущение Никоном. Однако, если отбросить лживый клеветнический характер этих главных обвинений Лигарида, их лукавую направленность, нельзя не заметить, что они, хотя в перевернутом, искаженном виде, как в кривом зеркале, отражают некую действительность, которая и впрямь является главной причиной осуждения Никона. Создавая в могучей России свой Новый Иерусалим, Никон как его «патриарх» в самом деле приобретал невиданную кафолическую значимость и силу, в чем-то даже превосходившую значение четырех восточных патриархов в том состоянии, в каком они тогда находились.» (ук.соч.) Тем не менее, уже после смерти Патриарха Никона его труды по возвращению учреждённой впавшим в Флорентийскую унию Константинополем в XV веке Киевской митрополии на землях, оккупированных Великим княжеством Литовским в лоно Русской Церкви в 1686 году увенчались успехом. И сегодня опубликован сборник исторических документов, подтверждающих законность и каноничость возвращения Киевской и Малой России Митрополии Русской Церкви.
Более того, тайный униат Лигарид лгал, утверждая, что патриарх Никон присвоил себе титул «…и Малой России». Титул «Патриарх Московский, Великой, Малой и Белой России» был дарован Никону и всем Московским Первосвятителям Царьградским Патриархом Паисием.
В 1641 году Лигарид уехал, в качестве миссионера, на Восток от Пропаганды fidei с жалованьем в 50 скуди. Он оставил по себе память в Риме, как талантливый, преданный науке, отменный в благочестии советник. Префект конгрегации Божией Матери при Коллегии, известный писатель Лев Алляций писал о нем: «Ум проницательный, характер твердый, начитанный особенно по церковной части, искусный и изящный оратор на греческом языке, старом и новом, не чуждый классической поэзии, готовый пролить свою кровь за католическую веру». Французский посол в Константинополе Jean de la haye писал лестно об его церковной деятельности в Риме, и Пропаганда повысила ему жалованье до 60 скуди. Это жалованье он получал долгое время, и только в 1662 году он писал Пропаганде и нунцию в Варшаве Пиньятелли (будущему папе Иннокентию XII) жалобы на невысылку пособия; и еще в 1668 году 25 сентября сообщал о ходе переговоров по соединению Церквей, причем писал, что из двух Патриархов, склонных к унии, один отступился, другой уехал, а царь занят другими делами. За успешную деятельность в Константинополе Пропаганда расширила его сферу деятельности на Молдавию и Валахию, где, он был преподавателем в Яссах, издал Кормчую на румынском языке и играл роль в политической жизни страны… В 1658 г. Софийский Католический Епископ, которому были подведомственны Молдаво-Валахские католики, дает ему удостоверение, что он состоит богословом, исповедником и проповедником при каком-то князе, что Лигарид помнит, кто его вскормил, что он служит Церкви. Сам же Лигарид в это время писал Пропаганде, что он от католичества не отрекался (хотя с 1652 г. состоял Православным Митрополитом) и ссылался на фракцисканца о. Маяко, который не мог однако подтвердить показаний Лигарида, ибо присутствовал при посвящении его Православным Архиереем….О. Пирлинг сообщает, что в докладе своем о Московии 26–11 1697 года кардинал Альбани говорит, что Паисий Лигарид всегда относился с уважением к Римской Церкви, и высказывал сожаление, что ему в свое время не было оказано достаточной поддержки в установлении постоянных сношений с Москвой. Таковы сведения, добытыя о Лигариде о. Пирлингом. Факт необыкновенного двуличия Лигарида виден уже из того, что в письме на имя Пропаганды 1662 г. он давал объяснения, что его посвящение происходило по католическому восточному обряду, что он топтал ногами не изображение папы и кардинала, а двуглавого орла в знак неустрашимости перед царями в защиту прав Церкви, писал в Рим о помощи с обещанием остаться неизменным приверженцем Рима. Но в то же время, в том же 1662 г., он в письмах к Никону писал в цезарепапистском духе о принципе единой власти в Церкви и в государстве и составил знаменитые ответы на вопросы Стрешнева в том же духе и объявлял себя в Москве строго православным…. Из времени его пребывания в Молдаво-Валахии Пальмер отмечает, что, преподавая в православной школе, Лигарид умел казаться православным, не порывая с католиками, и от этого времени осталось его письмо к его товарищу известному Льву Алляцию, в котором Лигарид разсказывает историю одного чуда, которого не мог совершить православный священник, но которое будто бы, как говорит Лигарид, совершил известный униатский Епископ Иосафат Кунцевич. Это письмо показывает действительные симпатии Лигарида.» (М.В.Зызыкин, проф., Патриарх Никон, его государственные и канонические идеи, https://azbyka.ru/otechnik/Nikon_Minin/patriarh-nikon-ego-gosudarstvennye-i-kanonicheskie-idei/3_71 )
Итак, Лигарид пропагандирует Иосафата Кунцевича, самого яркого «героя» антиправославного, антирусского террора униатского архиепископа. Этот «душехват» (как называла его униатская пропаганда), кроме обычных в Речи Посполитой убийств и пыток противников унии, запрещал хоронить православных на христианских кладбищах, приказывал разрывать могилы православных, выкапывать трупы и т.д.
«О пребывании Лигарида в Молдавии говорит еще Павел Алеппский, сын Патриарха Макария Антиохийского, встретивший там Лигарида на обратном пути из Москвы в 1656 г., что он там участвовал в интриге по свержению Василия Бея в пользу Стефана Бея, но бежал оттуда после низложения Стефана, не чувствуя себя в безопасности, как скомпрометированный в интриге.» (М.В.Зызыкин, ук. соч)
А вот свидетельство Патриарха Иерусалимского Досифея: «Паисий Лигарид с острова Хиоса. Латинянин. Он написал толкование на Божественную литургию, но в смысле благоприятном Римской Церкви. Он написал также исторический труд об Иерусалимских Патриархах in folio в 73 тетрадях. Мы сами много использовали оттуда материалов для настоящей истории. Он написал о Патриархах до Ираклия но не сказал ничего здравого о них. Третья часть труда состоит из историй и разсказов об аскетах и Патриархах; две трети направлены против Восточной Церкви и специально против Святого Фотия в защиту папской власти. Патриарх Мелетий Константинопольский (1668–1671) и Нектарий Иерусалимский (1661–1669), прочитав эту историю и увидев в ней самое низкое ругательство против Православия, предали ее анафеме и отлучили от Церкви самого Лигарида, как еретика» (Пальмер III, 6, цит. по М.В. Зызыкин, ук. соч, с.237-238).
Патриарх Никон писал о том, что ему было известно от архимандрита Феофана и от Агафангела дьякона, спутника Лигарида, поссорившегося с последним: «Мне говорят, писал Никон, что он не православный сын Восточной Церкви, а член Римского костела; что он был у папы до 30 лет дьяконом и жил долго среди мутьян (валахов) и сеял Римскую ересь; он позволял вдовым священникам жениться снова и говорил, что молодые монахи и монашки могут вступать в брак; он ел мясо. Митрополит Молдавский писал о нем Вселенским Патриархам, и они его анафематствовали и приказали ему снять монашеское платье, но он ушел из Валахии в Польшу, где он был долго у короля и служил в костелах».
Подтверждением католических симпатий Лигарида является и сочинение его, написанное в Москве по просьбе Шведского посланника Лилиенталя около 1666 года: «Tractatus de Fide graecorum et russorum circa sacrosantum Eucharistiae Mysterium». Подтверждением католических симпатий Лигарида является и сочинение его, написанное в Москве по просьбе Шведского посланника Лилиенталя около 1666 года: «Tractatus de Fide graecorum et russorum circa sacrosantum Eucharistiae Mysterium».
В книге Rodota, изданной в Риме в 1763 году: «Dell» origine, progresso e stato presente del Rito Graeco in Italia», разсказывается о злостраданиях Лигарида в Константинополе от греческого духовенства за то что «он учено защищал истины католичества, с редкой проникновенностью и остротой стыдил и приводил к молчанию своих оппонентов, так как они неспособны были противостать ни силе его рвения, ни силе аргументов, которыми он утверждал верховенство папской власти над властью других Патриархов». И ему в особую заслугу ставилось, то, что он имел в Москве достаточное влияние, «искоренить эти два чудовищные злоупотребления, то есть перекрещивание латинян и ежегодное повторение отлучения Папы».
И ещё одно свидетельство жертвы Лигарида, Патриарха Никона: «Царь слушает Лигарида, как пророка Божия, человека, о котором утверждают знающие его, что он католик и Римской веры, что он посвящен в дьяконы и священники по папскому приказу в Риме, что он был в Польше у короля и служил мессы по Римскому обряду. И священники и дьяконы, жившие с ним в Москве, говорят о нем, что он ничего не совершает надлежащего Епископу, ест мясо, пьет без отношения к времени; ест и пьет пред богослужением, а после литургисает, и что он совершает содомию» (Pal. IV, 586).
Одним из пунктов обвинений против Патриарха Никона и стала «клевета» на Паисия Лигарида, то есть – предоставленные Патриархом свидетельства были объявлены «клеветническими». Еще 29 июля 1669 г. царь Алексей Михайлович получил от Иерусалимского Патриарха Нектария сообщение о Лигариде, в котором тот писал: «Даем подлинную ведомость, что он Лигарид отнюдь не Митрополит, ни Архиерей, ни учитель, ни Владыка, ни пастырь, потому что он столько лет отстал и по правилам св. отец есть он подлинно отставлен и всякого архиерейского чина лишен, только именуется Паисий».
«Нектарий Патриарх указал и на то, что «Лигарид называется с православными православным, а латыни свидетельствуют и называют его своим, и Папа Римский емлет от него на всякий год по 200 ефимков» (Каптерев. Хлопоты Московского правительства о возстановлении Паисия Александрийского и Макария Антиохийского на их кафедры и о разрешение от запрещения Паисия Лигарида. Б. В. 1911, 3).
« Если царь раньше не верил утверждениям Патриарха Никона о Лигариде, то теперь нельзя было не верить, ибо сообщал его непосредственный начальник; кроме того, католиком его признавал не только Иерусалимский Патриарх, но и Константинопольский: царь, очень расположенный к Лигариду, благодарный ему за проведение дела против Никона, видел в осуждении Лигарида осуждение всего Никоновского дела и потому просил всячески о возстановлении его в сане особой грамотой, но, так как на Иерусалимской кафедре оказался уже с 23 января 1669 г. Патриарх Досифей, то он и дал ответ царю: «Мы прочитали (в твоих грамотах) о Газском Митрополите, писал последний, чтобы мы его простили, и что будто не имеет вины на себе, а он Лигарид имеет многия вины и согрешения, которыя, написав, посланы были к тебе великому государю свидетельства ради, только стыд послать нас не допустил, отчего и возвратили. Только единое говорим, что кир Нектарий Патриарх не таковой, чтобы писать или говорить ложно, но такой в правиле, что ныне иной такой Архиерей разумный и богобоязненный не будет». Патриарх, уступая крайней мольбе царя, возстанавливает Лигарида и одновременно просит его в частном письме «уцеломудриться хотя отныне впредь». Это было в январе 1670 года, но через два месяца Патриарх Досифей снова запретил Лигарида и уже ни на какие просьбы и подарки больше не сдавался, будучи убежден, что Лигарид тайный католик и содомит. Лигарид так и умер под запрещением. (М.В.Зызыкин, ук. соч.)
Мы сталкиваемся здесь с чудовищной и трагической ситуацией. Государь и бояре знают и понимают, кем на самом деле является человек, к услугам которого они прибегли, но это никого не останавливает, политический интерес ставится выше правды Божией, и Царь Алексий Михайлович, вместо исправления чудовищной ошибки, решает обелить себя и ради этого даже добиться восстановления в сане справедливо изверженного Лигарида. Последствия опрометчивого шага Алексия Михайловича исправлять стал уже его сын, Государь Феодор Алексеевич.
И вот, Паисий Лигарид его «История суда над Патриархом Никоном» становится практически единственным источником для таких выдающихся историков, как Карамзин, Соловьёв, Ключевский, Каптерев, Карташев, имена которых воспринимаются как некая гарантия авторитетности. «Разве культурный человек в России станет спорить с Карамзиным?»
Именно благодаря Зызыкину нам становится известным гигантский массив свидетельсв и исторических документов, оставленных без внимания выдающимися историками прошлых веков, что заставляет автора этих строк вновь и вновь приводить обширные свидетельства со страниц его трудов.
Это важно, поскольку зачастую этот масштабный массив свидетельсв не принимается во внимание и сегодня нынешними «лигаридовцами», пытающимися играть на теме осуждения Патриарха Никона в современных политических видах (в логике «говорим “патриарх Никон”, подразумеваем – “патриарх Кирилл”»?), желая видеть Русскую Церковь слабой и маргинальной, и интригуя против Патриарха, зачастую во имя премилого фольклорного извода Православия с чудесными бабушками «в старомодном ветхом шушуне» и в маленькой избушке, пытаясь сузить Церковь до этих рамок гетто.
Более всего странной выглядит попытка некоторых апологетов лигаридовщины (выдаваемой за старообрядчество) ссылаться на решения Большого Московского Собора 1666-67 года относительно Патриарха Никона, как на законные, и утверждать, ссылаясь на каноны, что сам он вследствии этих решений не может быть восстановлен в сане, поскольку «извержение из сана уже свершилось». При этом, что неожиданно, из консервативного лагеря раздаются голоса о необходимости «замириться» с Константинопольским патриархатом сегодня, закрыв глаза на признание им хиротоний украинских раскольников. (Может быть, предложат ещё устроить «единоверие» с бандеровцами и униатами и петь под церковными сводами песню «Батько наш – Бандера», как делают это украинские раскольники? Автор ничего не имеет против старообрядцев-единоверцев, но однозначно против любой формы легализации греко-протестантизма на Украине) Эти апологеты не понимают, что суд Собора 1666-67 годов – это судилище над всей Русской Церковью, а не только над Никоном.
«Восточные патриархи произвели в Москве суд над патриархом Никоном, суд над старообрядцами и всей русскою церковною стариною, сделали свои авторитетные постановления относительно разных сторон русской церковной жизни в видах ее успокоения, водворения в ней более лучших и совершеннейших порядков и, получив за свои труды довольную милостыню, направились в обратный путь. Дело, соборно совершенное ими в Москве, казалось во всех отношениях вполне прочным, не вызывающим каких-либо сомнений и недоумений, так как все сомнительное патриархами было разъяснено, колебавшееся прочно установлено. Наше правительство, как светское, так и духовное, могло теперь успокоиться относительно мирного течения нашей церковной жизни, ему оставалось только практически проводить в жизнь то, что было постановлено на соборе. Но все это только казалось. В действительности же нашему правительству приходилось пережить по поводу уже закончившегося собора много беспокойств и волнений, пришлось употребить особые хлопоты даже перед самим турецким султаном, чтобы спасти собор 1667 года от зазора и нареканий со стороны.» (Н.Ф. Каптерев, профессор, Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Том II, глава 10)
Дело в том, что сам суд над Патриархом Никоном каноничен не более, чем признанные Фанаром в нынешнее время хиротонии украинских раскольников, поскольку прибывшие на Собор восточные Патриархи на момент их участия в суде были низложены со своих кафедр, на их место были избраны новые Патриархи и это было известно как Патриархам Паисию и Макарию, которые таким образом не имели канонической власти для суда над Никоном, и таковые полномочия не были им делегированы ни одним из действующих Патриархов.
«Оба Патриарха, судившие Патриарха Никона, знали еще раньше прошлое Лигарида от Иерусалимскаго Патриарха Нектария, но в Москве защищали и удостоверяли его Православие и пользовались его указаниями и советами. Впрочем они сами были низложены с своих кафедр в то время, как судили Патриарха Никона, и не могли почитаться ка- ноническими его судьями. Те заявления на суде, которые они делали, что будто имеют полномочия от Константинопольского и Иерусалимского Патриарха, были явной ложью, ибо те Патриархи не одобряли осуждения Никона и не одобряли самой их поездки в Москву для суда. Патриарх же Нектарий, как известно, рекомендо- вал не судить Патриарха Никона, а пригласить в Москву обратно для патриаршествования. Подкуп Антиохийского и Александрийского Патриархов московской компрадорской либеральной «боярской партией» по совету Лигарида определенно и точно засвидетельствован у проф. Каптерева с указанием цифр; а вслед за подкупом Московскому правительству предстояли хлопо- ты по возстановлению низвергнутых Патриархов, судивших Патриарха Никона, ибо они и низвергнуты были как раз за эту поездку церковной властью Константинопольского Патриарха Парфения и всех греческих архиереев, солидарных с ним. На самомъ суде Никон был обманут относительно наличности полномочий Патриархов от Константинопольского и Иерусалимского, указанием на лежавший на столе свиток, состав- ленный за подписью всех Патриархов в 1664 году, в котором без указания личности Патриарха Никона просто содержались общие рассуждениия на тему о том, чему подлежит Патриарх, виновный в таких деяниях, которые приписывал Патриарху Никону ездивший дважды в Константинополь друг Лигарида диакон Мелетий с Стефаном Греком, привезшим ему и подложную грамоту от Константинопольского Патриарха в 1665 году, назначавшую его представителем Константинопольского Патриарха для суда над Патриархом Никоном.»
Характерный эпизод суда над Патриархом Никоном, где Святейший вскрывает факт низложения бывших восточных Патриархов Паисия и Макария со своих кафедр:
««Когда митрополит Илларион заявил, что «ты и про святейших Патриархов Паисия и Макария говорил, что они не истинные Патриархи», Никон сказал: «мне о том достоверно известно, что на их место поставлены другие патриархи; говорили мне об этом греки; нужно, чтобы великий Государь указал о том исследовать, – допросить греков, да допросить и вселенских Патриархов по Евангелию»: Патриархи, сердясь, стали говорить: «мы престолов своих не покинули, мы не изверженные (Патриарх Парфений низвергнул их) и патриаршества не отрекались, – разве турки без нас что учинили; если же кто и дерзнул наши престолы занять против правил или принуждением турок, то те не Патриархи, а прелюбодеи. Св. Евангелию тут быть не для чего, архиерею не подобает на Евангелии клясться. А ты Никон вовсе отрекся; на тебя есть много свидетелей, что ты патриарший престол оставил с клятвой (свидетельства эти были в 1660 г., но в сущности утверждали это только митрополит Питирим и князь Трубецкой), да от тебя и вся Москва смутилась».
Никон: «свидетельствуюсь Богом, что от сего часа я отвечать перед вами, Патриархами, не буду, пока вы не предоставите грамоты от Константинопольского и Иерусалимского Патриархов.» Никон очевидно почувствовал обман его относительно полномочий, не говоря по существу о той несправедливости, которая совершалась над ним. Его протесты против захвата Царем Церкви, обусловленные его обязанностью Патриарха, были приняты, как оскорбление, влекущее низвержение.» (https://azbyka.ru/otechnik/Nikon_Minin/patriarh-nikon-ego-gosudarstvennye-i-kanonicheskie-idei/11?=%D0%BF%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D0%BB+%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9)
Итак, мы видим, что Патриархи Макарий и Паисий на суде над Никоном вовсе не отрицают факт своего низложения с Патриарших кафедр. Конечно, ситуация, когда турки, как сейчас – американцы, по своему произволу, меняли Патриархов, весьма плачевна. Но плачевнее то, что греческие иерархи охотно этим пользовались и давали взятки.
Итак, мы обнаружили, что суд над Патриархом Никоном был исключительно политическим действом, канонически ничтожным, а низложенные со своих кафедр Восточные Патриархи были на этом действе всего лишь декорацией, придававшей всему этому действу видимость каноничности. Исходя из этого, с канонической точки зрения Патриарх Никон и не нуждался в восстановлении сана, ибо и не был извержен из сана каноническим порядком. Что сводит на нет всю аргументацию современных последователей Паисия Лигарида о «невозможности» восстановления в сане Патриарха Никона. Тем более, что это восстановление было осуществлено еще при царе Федоре Алексеевиче.