За что отправляли на соловки
СОЛОВЕЦКИЙ ЛАГЕРЬ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ
 |
| Общий вид Соловецкого монастыря после пожара 1923 года |
Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), один из первых в мире концентрационных лагерей
В мае 1920 года Соловецкий монастырь был закрыт, и вскоре на Соловках были созданы две организации: лагерь принудительных работ для заключения военнопленных Гражданской войны и лиц, осужденных на принудительные работы, и совхоз «Соловки». На момент закрытия монастыря в нем проживали 571 человек (246 монахов, 154 послушника и 171 трудник). Часть из них покинули острова, но почти половина остались, и они стали работать вольнонаемными в совхозе.
В конце мая того же года на территории монастыря произошел очень сильный пожар, который продолжался три дня и нанес непоправимый ущерб многим древним сооружениям монастыря.
Постановлением Архангельского губисполкома от 21 июля 1923 года были закрыты все церкви Соловецкого монастыря, а его имущество было передано Управлению северными лагерями. 13 октября 1923 года постановлением СНК был образован Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН ОГПУ), предназначенный для «перевоспитания» лиц, чье прошлое было несовместимо с чаяниями новой власти.
Монахов оставили на острове для “передачи” дел новым хозяевам. Примерно 60 монахов продолжали работать либо своими артелями, либо в бригадах лагерного производства в качестве заведующих многочисленными монастырскими предприятиями: литейным и керамическим заводами, мельницей, рыбным промыслом. Игумен, уставщик и все схимники числились на иждивении работающих. Братия жила в северном дворике Соловецкого кремля около Сельдяных ворот, имела отдельный вход и право свободного перемещения по острову. Для богослужения монахам оставлена была кладбищенская церковь во имя преподобного Онуфрия, закрытая властью только в 1932 году, когда с Соловков были вывезены последние монахи, хотя некоторые на них (два-три человека) оставались на островах до 1937 года. Служба в Онуфриевской церкви совершалась ежедневно. Кроме монахов храм разрешалось посещать духовенству и мирянам, осужденным по церковным делам. Другие категории заключенных строго преследовались за посещение храма.
Лагерь состоял из шести лагерных отделений на островах и пересыльного пункта в Кеми. Первое отделение, концентрирующее основную массу заключенных, находилось в стенах монастыря (в кремле). Второе отделение базировалось в различных пунктах Большого Соловецкого острова (Сосновка, Валдай и др.), где проводились лесозаготовительные и торфозаготовительные работы. Третье отделение располагалось на острове Большая Муксалма, и в нем были сосредоточены заключенные, потерявшие трудоспособность и нуждавшиеся в отдыхе. Четвертое отделение, размещавшееся в Вознесенском ските на Секирной горе, представляло собой мужской штрафной изолятор. Пятое отделение было устроено на Кондострове, где концентрировались больные заразными болезнями и не желавшие работать заключенные. Шестое отделение находилось на острове Анзере и как имевшее более благоприятные по сравнению с Большим Соловецким островом климатические условия, использовалось для содержания инвалидов и не имевших возможности работать (по различным причинам) заключенных. Кроме этих отделений имелся еще женский штрафной изолятор на Большом Заяцком острове.
Одновременно с театром открылся краеведческий музей, разместившийся в надвратной Благовещенской церкви, и биосад-питомник под руководством М.И. Некрасова, при котором состоял кружок любителей природы соловецкого отделения Архангельского общества краеведов.
Наличие среди заключенных большого количества литераторов и журналистов помогло наладить регулярный выпуск периодических изданий. Уже с 1 марта 1924 года стал выходить ежемесячный журнал «СЛОН», переименованный в 1925 году в «Соловецкие острова» — орган УСЛОН ОГПУ. Появляется и еженедельная газета «Новые Соловки», а с мая 1926 года бюро печати УСЛОНа приступило к изданию «Материалов Соловецкого отделения Архангельского общества краеведов» (всего вышло 17 сборников).
Контингент заключенных был крайне разнообразным: от членов партий меньшевиков и эсеров и участников белогвардейских формирований до уголовников и членов различных банд. Конфликт между заключенными и администрацией, а также бойцами Соловецкого полка-дивизии особого назначения при коллегии ОГПУ, осуществлявших охрану лагеря и Кемского пересыльного пункта, существовал постоянно. Численность полка на островах составляла около 200 человек. В конце 1928 года более 60% охранников в лагере составляли заключенные (630 из 950 человек личного состава).
С 1927 года центр Соловецкого лагеря перемещается на материк, в Карелию, где заключенные строят железные и грунтовые дороги, заготавливают древесину. Управление лагеря в конце 1929 году было также переведено на материк в Кемь. Изменилось и само название лагеря вместо СЛОНа появились Соловецкие и Карело-Мурманские исправительно-трудовые лагеря ОГПУ.
Опыт Соловецкого лагеря дал возможность руководству ОГПУ и страны принять решение о создании системы исправительно-трудовых лагерей как основного типа учреждений исполнения наказания. Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 года «Об использовании труда уголовно-заключенных» положило начало сети таких лагерей. В нем говорилось, что осужденных судебными органами Союза к лишению свободы на сроки три года и выше, передать и передавать впредь для отбытия лишения свободы в исправительно-трудовые лагеря, организуемые ОГПУ. Эти лагеря решали многочисленные хозяйственные задачи, не требуя средств на свое содержание. Для управления ими в 1930 году создается Главное управление лагерями ОГПУ.
В лагере существовала практика наказания тяжким и бессмысленным трудом. За мелкие провинности, а порой и просто для развлечения «надзора» арестантов жестоко избивали, заставляли пригорошнями переносить воду из одной проруби в другую («Черпать досуха!» – командовал при этом конвой), перекатывать с места на место многотонные валуны, зимой на морском берегу полураздетыми громко и до изнеможения «считать чаек» (до 2000 раз), выполнять другие не менее «полезные» трудовые задания. Провинившихся зимой обливали на улице холодной водой, ставили голыми в «стойку» на снег, опускали в прорубь или в одном белье помещали в карцер – неотапливаемый «каменный мешок» или щелястый дощатый сарай. Летом раздетых узников привязывали на ночь к дереву – ставили «на комара», что в условиях Приполярья означает медленное умерщвление. Карой за более серьезные проступки – нарушения лагерного режима, членовредительство-«саморубство», «самообморожение», попытку побега – было помещение во внутрилагерную тюрьму – «штрафизолятор». Мужская тюрьма находилась на соловецкой Секирной горе, женская – на Большом Заяцком острове. Режим «Секирки» был таков, что дольше 2–3 месяцев в ней не выдерживал никто.
Бессудные расправы с заключенными в СЛОНе практиковались всегда. Чаще всего казни производились в небольшом полуподвальном помещении под «кремлевской» колокольней. Кроме того, принимая очередной «этап», начальник УСЛОНа Ногтев имел обыкновение прямо на пристани для острастки вновь прибывших собственноручно расстреливать одного-двух из них.
Объективные данные об общей смертности в Соловецких лагерях отсутствуют. Сами узники оценивали ее в пределах 35-40% и более.
Статистика
На 1 апреля 1930 года в лагере содержалось 3357 несовершеннолетних, большинство из которых использовалось на тяжелых физических работах наравне со взрослыми.
На 1 января 1930 года в Соловецких лагерях (включая материк) насчитывалось уже 53123 человека.
Политические заключенные
Направленных на Соловки членов различных антисоветских политических партий разместили отдельно от других заключенных в Савватиевском, Троицком и Сергиевском скитах. Им был представлен льготный режим содержания. Впрочем поначалу он в значительной мере распространялся и на других осужденных. Лагерники могли избирать старост, пользоваться личным имуществом, выписывать газеты и журналы, встречаться с близкими родственниками. Политические заключенные, которых в лагере было около 350 человек, имели возможность создавать партийные фракции и вести межфракционную полемику, легально обсуждать вопросы политики, лагерного режима, быта, досуга. Для работ устанавливался 8-часовой рабочий день, допускалось свободное передвижение в пределах зоны в дневное время.
На смену вывезенным политзаключенным осенью 1925 года на Соловки прибыли высланные из Москвы 1744 «злостных нищих». В составе лагеря была организована их колония.
Положение осужденного духовенства в лагере
 |
| Заключенное духовенство на Соловках |
В числе узников Соловков были 8 митрополитов, 46 архиепископов, 49 епископов. Спорным и по сей день остается вопрос о точной численности духовенства на Соловках. Эти данные колеблются от 120 до 500 человек. Первую цифру можно прочесть в докладе Управления Соловецких лагерей за 1926-1927 годах, а вторая цифра появилась в рижской газете “Сегодня” в 1931 году.
К 1926 году на Соловках находилось 29 православных иерархов. Их деятельность была объединена в самостоятельный церковный орган, известный под условным названием “собор соловецких епископов”. Первыми епископами “собора” на Соловках последовательно избирались: архиепископ Приамурский и Благовещенский Евгений (Зернов), архиепископ Иларион (Троицкий), викарий Московский, архиепископ Воронежский Петр (Зверев). В условиях, когда настоящий Собор созвать было невозможно, соловецкое собрание епископов стало одним из самых представительных выражений мнения Церкви. Именно поэтому к голосу “собора соловецких епископов” прислушивались духовенство и верующие, остававшиеся на свободе. А сами соловецкие мученики не раз обращались к Церкви со своими посланиями, реагируя на наиболее болезненные проблемы того времени, и тем самым влияли на церковную жизнь страны. Известно, что митрополит Сергий (Страгородский) опирался в своей деятельности на авторитет соловчан.
В 1929 году всем священникам 14-й роты через командира роты Сахарова было предложено остричься и снять рясы. Многие отказались сделать это, и они были отправлены на штрафные командировки. Там чекисты с мордобитием и кощунственной бранью остригли их насильно и наголо, сняли с них рясы, одели в самую грязную и рваную одежду и отправили на лесные работы [1].
Реорганизация и закрытие лагеря
В декабре 1933 года Соловецкий лагерь особого назначения был расформирован.
С 1934 года Соловки стали VIII отделением Беломорско-Балтийского канала, а в 1937 году реорганизованы в Соловецкую тюрьму ГУГБ НКВД, которая была закрыта в ноябре-декабре 1939 года, в связи с экстренней эвакуацией лагеря на материк в связи с советско-финской войной.
В 1940-е годы были взорваны каменные монастырские храмы во имя преподобного Сергия, игумена Радонежского, и преподобного Онуфрия Великого, разрушены 22 часовни, разрублены на дрова иконостасы и старинные иконы, расстреляны росписи соборов, уничтожено старинное монастырское кладбище, осквернены могилы насельников монастыря, вырублены вековые сосновые леса, пришли в запустение луга и судоходные каналы.
Быт соловецких заключенных ярко описан в романе Захара Прилепина «Обитель».
Узники Соловецкого лагеря
Использованные материалы
[6] Год освобождения рассчитан исходя из пятилетнего срока приговора.
За что и как ссылали в Соловки
«Российское государство не изменилось, оно по-прежнему остается государством репрессий, цинизма и пренебрежения к гражданам»
( Владимир Сорокин. Радио Свобода, 14.09.2008 )
За что и как ссылали в Соловки? Лучший ответ опять у М.Булгакова: «Черт его знает как! − развязно ответил рыжий». Действительно, степень подлости и свинства в этих делах зашкаливает. например, за кражу черепа Гоголя или создание «фокстротно-буржуазного» настроения. Нескучного вам чтения!
Соловецкие сидельцы в документах Святейшего Синода
№ 299/260 5.06/7.10.1724 г. По вѣдѣнію Правительствующаго Сената — о ссылкѣ въ Соловецкій монастырь, на неисходное житье, трехъ греческихъ монаховъ, за показанныя на нихъ по розыскному дѣлу, производившемуся въ Малороссіи, подозрѣнія. Имена монаховъ: Серафимъ, Парѳеній и Герасимъ. Когда и за чтб они взяты, въ чемъ состояло розыскное дѣло, производившееся въ Малороссіи — Сенатъ не объяснилъ. На вѣдѣніе Сената Святѣйшій Синодъ отвѣтилъ, что онъ не можетъ принятъ на себя пересылки тѣхъ монаховъ въ Соловки, по неимѣнію на это ни ямскихъ подводъ, ни денегъ на наемъ оныхъ, о содержаніи же ихъ въ монастырѣ за крѣпкимъ карауломъ — пошлетъ Соловецкому архимандриту указъ. Указъ дѣйствительно посланъ 7 Іюня, ио были ли отправлены монахи — изъ дѣла не видно. (Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. Изд-во Синоидальной типографии. СанктПерербург. Т.4. С.293-294. 1724)
А за что ссылали в Соловки. За всё!
• не признают Христа равным Богу-отцу и других этому поучают
• тело и кровь Христову считают простым хлебам и вином
• отрицают святую соборную апостольскую церковь
• изображение Христа, Богоматери и всех святых называют идолами
• покаяние ни во что полагают
• отеческие предания и жития святых баснословием называют
• неправильно излагают Апостол и Евангелие.
«Во дворце, в присутствии царя (в конце 1653 или самом начале 1654 года), патриарх держал собор, указал разности в печатных русских книгах с греческими и древними рукописями славянскими и предложил вопрос: «Следовать ли новым нашим печатным служебникам или греческим и нашим старым?» Большинство отвечало утвердительно на вторую часть вопроса: но прямо воспротивился этому решению коломенский епископ Павел и старые исправители с некоторыми другими духовными лицами. Вонифатьев, впрочем, уклонился и остался на прежнем месте; но Неронов с товарищами и епископ Павел сильно упорствовали и были сосланы; дело исправления было поручено Епифанию с товарищами и греческому монаху Арсению, вызванному Никоном из Соловок, куда он был сослан, как человек, получивший образование в латинских, западных училищах и принимавший временно латинство, чтоб быть допущенным в эти училища«.
Тарас Шевченко познакомился с Андрузским летом 1846 года в Киеве. Влияние поэта отразилось на социальной направленности его стихов. Напуганный арестом, Андрузский в своих показаниях дал материал для обвинения великого поэта. Однако, возвращаясь после десятилетней солдатчины и оказавшись в Казани, Тарас Шевченко вспомнил Андрузского и попытался выяснить его судьбу, но сделать этого ему не удалось.
Критский Михаил (1809-1835) и Критский Василий (1810-1831).
«Гордый ум не терпит плена, и слова любви перемешиваются с историями о том, как в недалекие времена батюшке нынешнего милостивого монарха попался навстречу один из них, а он не снял с головы картуз. Император Павел (а это ему попался на дороге один из них) мог бы упечь его в Соловки, но по рыцарству своему только пожурил его няньку, которая лишь тем оправдалась, что дитя еще неразумное и говорить не умеет (ибо одному из них в ту пору, когда это случилось, едва исполнился год).» (Песков Алексей. Боратынский. Истинная повесть. Москва, Книга, 384 с., ил. 1990.)
• за насильный постриг в монашество жены (боярский сын Федор Семенский, 1623 г.)
• за растление дочери (дьяк Василий Марков, 1628 г.)
• за пьянство и непристойное поведение (священник Гедеон, который в 1641 г. нетрезвым вышел во время службы из алтаря без риз или пьяный священник Нектарий, помочившийся в храме в 1648 году).
Еврей Матфей Никифоров, будучи иудеем, принял православное крещение под именем Иван, а затем перекрестился в Матфея. Патриаршим приказом было возбуждено расследование двойного крещения, Никифорова били плетьми «без пощады» и сослали в Соловецкий монастырь.
«Довольно скоро нэп, так и не успев «стать большим», закончился. В здании «Эрмитажа» был открыт Дом крестьянина, его хозяин, как поговаривали, вовремя успел уехать за границу. Другим, правда, повезло меньше. Владелец одного из ресторанов, Владимир Иванович Гольденберг по постановлению Особого совещания при Коллегии ОГПУ СССР был отправлен в концлагерь сроком на три года, а две официантки из его ресторана высланы на тот же срок на Соловки. Их вина состояла в том, что, «являясь представителями привилегированных в прошлом сословий (купцов и дворян), они создали в ресторане, который посещали работники штаба РВС и представители иностранных посольств, обстановку «фокстротно-буржуазного типа», облегчая возможность разглашения военной тайны и знакомства работников иностранных миссий с советскими военнослужащими в целях шпионажа». (Екатерина Сафонова. Неугрызимые котлеты. Журнал «Огонек», №30, Москва. 07.2005)
Сталин ссылал в Соловки за гомосексуализм
Как-то он помог мне попасть на работу в подсобное хозяйство, окучивать брюкву. Рядом со мной работал мужчина лет пятидесяти, по фамилии Флоринский. Видно, что образованный, высококультурный. Окучиваем, а он мне и говорит: мол, это очень напоминает игру в гольф, в которую он последний раз играл в 1932 году с. президентом США Рузвельтом! Я об этом рассказал Игорю, а тот смеется: «Знаешь, за что он сидит? За гомосексуализм». Сталин, мол, пообещал сослать его туда, где он никого, кроме белых медведей, не будет видеть». (Павел Монаков. Из интервью. Цит. по ст. Ирина Голотюк. В больнице Соловецкого лагеря были специальные фельдшеры. Газета «Факты». Киев, 18.09.2001)
В Соловки ссылали за знакомства
«Полину знали все на заводе, так же как и она всех. На этом построили следствие. «Знаете ли вы такого-то?» — «Знаю».— «А знаете, что он враг народа?» — «Нет, не знаю, знаю, что он арестован».— «А кого вы еще знаете?» И т. д. и т. п. «А почему вы знаете всех врагов народа?»— «Да потому, что они работали на заводе. » Она подписала все протоколы следствия, как и многие. И была осуждена на пять лет и отправлена на Соловки. Сначала там был лагерь, потом лагерники сами себе построили тюрьму и сели в нее. Теперь все политические тюрьмы ликвидировались и всех политзаключенных свозили на Колыму.
Начался БАМ — строившаяся заключенными Байкало-Амурская магистраль. Проходили мимо бараки, окруженные колючей проволокой. Вышки с прожекторами и часовыми. Кругом были лес и трава, а на этих площадках все выбито — ни травинки, ни деревца. Иногда мы видели людей, работавших под конвоем, в накомарниках. Мы не понимали, что это такое. Соловчанки говорили — лагеря. Мы вглядывались через наши зарешеченные окошки и думали: неужели и нас ждет такая же неприкаянность на целых десять лет?» (Гранкина Надежда. Записки вашей современницы. Биогр. справка Э.Силиной. В кн.: Доднесь тяготеет. Вып. 1. Записки вашей современницы. Сост. С.С. Виленский. Москва.: Сов. писатель, С. 149-174. 1989).
Поделиться в социальных сетях
В Соловки за научные труды
Поделиться в социальных сетях
Вид из окна бывшей тюрьмы на острове Большая Муксалма. Фото А.Будовского (США).
В царствование императрицы Елизаветы Петровны дела семьи камергера Петра Васильевича Салтыкова обстояли не важно. Двое сыновей генерал-аншефа и сенатора Василия Федоровича Салтыкова вели праздную жизнь, кутили и проматывали состояние. Старший брат, Петр Васильевич, сначала пытался платить долги, но потом, не зная, как быть, решил прибегнуть к колдовству.
В дом Салтыкова стали приходить колдуны и знахари. Камергер следовал их советам, пытаясь добиться милостей Елизаветы Петровны. Он рассыпал на пути императрицы заговоренный порошок, являлся во дворец с особым корешком и воском, пользовался «заколдованной травой». Не помогало.
«Расстроенный Салтыков выбросил и чудодейственное сено, и не оправдавший надежд воск и только приступил к поиску более радикальных народных средств, как за ним приехали из Тайной канцелярии: один из его людей испугался странных затей барина и донес на него. Императрица Елизавета Петровна всякой магии боялась как огня. Поэтому приговор был суров: колдуна-камергера отправили в Соловецкий монастырь, лишив всех чинов и имений.»
Его пожалел Петр III и разрешил вернуться в одну из дальних деревень, принадлежавших Салтыковым. «Впрочем, принимая в соображение неуемный нрав бывшего камергера, к нему приставили несколько солдат и велели: никуда из деревни не отлучаться. На лоне природы Петр быстро восстановил силы и взялся за старое, потому что ни громкий скандал, разразившийся после доноса, ни потеря положения в обществе, ни соловецкое заключение не поколебали его веры в колдовство.
Хлесткий заголовок в одной из многотиражных газет «На Соловки! Пингвинов разводить». Текст статьи к Соловкам отношения не имеет.
Остап Бендер попал в Соловки за то, что не хотел строить в России социализм
«— Хорошо бы поселиться где-нибудь на Бульварном кольце, — сказал Остап, наливая кофе в маленькие фарфоровые чашечки. — Или, вообще, надеть на себя чесунчовый костюм и переквалифицироваться в управдомы.
— Вам это не грозит, — лукаво вздохнула она, принимая чашку из рук Бендера.
— Это почему же?
— Вы не любите эту страну.
— Хм. м. верно подмечено! — восхитился Остап. — Если откровенно, я не страну не люблю, я не хочу строить в ней социализм.
— Тогда вам срочно надо уезжать. Я думаю, что.
— Вы можете быть со мной совершенно откровенной. я не чекист и не доносчик.
— Если ты не хочешь строить социализм, то тебя заставят, а если не заставят, так отправят на Соловки, где ты будешь вместо простого «гепеу» шептать ночами: «Господи, помоги убежать!»
— Я первый раз в своей жизни встречаю такую девушку.
— У вас было много девушек?
Остап не ответил. (Борис Леонтьев. Триумф Великого Комбинатора, или возвращение Остапа Бендера. Москва. 1996)
Узники Соловецкого монастыря
Женщины Соловков
Герои Соловков
Герои из Соловецкого концлагеря
Герои Социалистического Труда
В Соловки за подметные письма
«. на Белеозере явились подметные письма: в них монахи Кириллова Белозерского монастыря обвинялись в страшно безнравственном поведении, в сношениях с князем В.В.Голицыным, в желании испортить царя Петра с семейством. В начале 1694 года открылось, что составителем писем был монах Кириллова монастыря Иоанникий, в мире Иларион Семенович Лопухин. Иоанникий повинился, что писал письма, желая освободиться из монастыря и расстричься. Его били кнутом и сослали в Соловки» (Сергей Соловьев. История России с древнейших времен. Т.14, Гл.2 «Падение Софии. Деятельность царя Петра до первого Азовского похода»).
Коротко о Соловках
Молодого Гришу Явлинского чуть не отправили в Соловки за избиение коммуниста
Соловецкий лагерь особого назначения
Соловецкий лагерь, действовавший на территории бывшего монастыря с начала 1920-х до конца 1930-х гг., занимает особое место в истории XX века. Соловки – не только символ, известный далеко за пределами России, но и место, где сформировалась система принудительного труда, впоследствии распространившаяся на всю страну.
Уже на следующий день после прихода к власти партии большевиков, для управления судебной системой нового государства, декретом «Об учреждении Совета Народных Комиссаров» (СНК), был создан Народный комиссариат юстиции (НКЮ). Спустя полтора месяца, 20 декабря 1917 г., для защиты Советской власти, СНК образовал Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Вместе с революционными трибуналами и военно-революционными комитетами, комиссия стала основным органом внесудебных расправ. Помимо прочего, в 1918 г. ВЧК было предоставлено право организовывать концентрационные лагеря, для изоляции в них классовых врагов, которые отправлялись в места заключения без суда и следствия.
Таким образом, в России возникли две параллельные системы формирования мест лишения свободы и контроля над ними: общая, находившаяся в ведении НКЮ, и чрезвычайная, подведомственная ВЧК. К этому можно добавить, что в годы Гражданской войны карательную политику Советского государства, помимо упомянутых структур, осуществляло еще и Главное управление принудительных работ (ГУПР) при Народном комиссариате внутренних дел (НКВД) РСФСР.
В 1922 г. тюремные учреждения НКЮ были переданы Главному управлению мест заключения (ГУМЗ) при НКВД РСФСР. В том же году, в связи с упразднением ВЧК, было создано Государственное политическое управление (ГПУ) при СНК РСФСР, реорганизованное 15 ноября 1923 г. в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, в недрах которого, со временем, было сформировано известное на весь мир Государственное управление исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ).
Само это название появилось осенью 1930 г., когда, созданное весной того же года, Управление исправительно-трудовых лагерей (УЛАГ) при ОГПУ СССР, получило статус Главного управления. Его появлению, равно, как и появлению самой централизованной системы управления лагерями, предшествовало Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 г. об использовании труда заключенных. Согласно документу, в стране появились два вида исправительно-трудовых учреждений: исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) при ОГПУ СССР, предназначенные для осужденных на срок лишения свободы, превышающий три года, и исправительно-трудовые колонии (ИТК) при республиканских НКВД, для осужденных на срок до трех лет.
14 июля 1920 г. Архангельский губисполком принял решение о введении на Соловках режима особого управления, и, в связи с этим, об организации Управления Соловецкими островами – коллегиального органа, под председательством Уполномоченного Архангельского губисполкома А. В. Варганова. Богослужения в храмах и часовнях монастыря были запрещены. Братии оставили для служб кладбищенскую Онуфриевскую церковь.
В первые годы, администрацию Соловецкого лагеря возглавляли штатные сотрудники ОГПУ. Самыми известными из них были А. П. Ногтев и Ф. И. Эйхманс.
Внутренняя охрана (надзиратели, старосты, дежурные по отделениям, ротам и командировкам) осуществлялась командой «Надзора», формировавшейся из осужденных членов партии, чекистов, красноармейцев и уголовников. Эти люди получали спецпаек и небольшую зарплату, а при положительной характеристике, могли рассчитывать на досрочное освобождение. Многие из них отличались особой жестокостью, по отношению к заключенным. В 1928 г., после вывода СОПа за пределы архипелага, охрана лагеря была возложена на военизированную охрану (ВОХР), которая, в основном, набиралась из числа осужденных.
До 1929 г. главные административные подразделения СЛОНа находились, непосредственно, на островах архипелага, где базировалось пять отделений лагеря: I – Кремлевское, II – Савватьевское, III – Муксалмское (с 1927 г. командировка кремлевского отделения), IV – Секирное (штрафное), VI – Анзерское.
Кроме того, до 1929 г. существовало V отделение на Кондострове, а также Кемский пересыльно-распределительный пункт (Кемперпункт), откуда, в период навигации, заключенных пароходами отправляли на Соловки, и аналогичный пункт в Архангельске, который был закрыт в середине 1920-х гг. 21
В I отделении было 15 рот, отличавшихся по составу заключенных и видам выполняемых ими работ. Самые ценные специалисты и сотрудники администрации из числа заключенных проживали в трех первых ротах, находившихся в Южном дворике монастыря, в Новобратском и Прачечном корпусах. 4, 5 и 7-я роты базировались в Благовещенском корпусе. В них жили музыканты, артисты и подсобный персонал театра, пожарники, сотрудники лазарета, банщики, парикмахеры, дезинфекторы, т. е. заключенные, которые занимались внутренними работами – обслуживали других арестантов и администрацию лагеря. 6-я рота называлась «сторожевой» и размещалась в Святительском корпусе. В основном, в ней проживало духовенство. В Казначейском корпусе находились 8-я и 9-я роты. 8-я рота (общих хозяйственных работ) состояла из уголовников, осужденных за бытовые преступления. В 9-й роте содержались заключенные, занимавшие посты в тех подразделениях лагерного управления, в которые контрреволюционеры не допускались. Здесь преобладали хозяйственные и партийные работники, осужденные за служебные преступления.
В Наместническом корпусе располагалась 10-я (счетно-канцелярская) рота. В ней содержались, в основном, представители интеллигенции и дворяне, из которых набирались канцелярские работники, специалисты и медицинский персонал. В Успенской церкви, Трапезной и Келарской палатах размещались 11-я и 12-я роты, состоявшие, преимущественно, из «шпаны» и рецидивистов. 12-я рота была ротой заключенных, которые выполняли общие работы, а 11-я называлась «ротой отрицательного элемента» (РОЭ): из нее заключенных, обычно, отправляли в штрафной изолятор на Секирной горе.
13-я, «карантинная» рота, до 1930 г. находилась в Троицком соборе, 14-я – («рота запретников») – в Южном дворике монастыря, где содержались узники, которым по разным причинам запрещалось общаться с другими заключенными. Самой многочисленной была 15-я (сводная) рота. Половина ее состава проживала в разных ротах внутри Кремля, а другая половина в 1927 г. была размещена в стандартных, рубленых бараках, построенных к югу от монастырских стен. В этой роте содержались рабочие заводов и мастерских, действовавших в 1 отделении.
В Савватьеве, до лета 1925 г., существовал политизолятор для членов социалистических партий; здесь находились правые и левые социалисты-революционеры, меньшевики и анархисты. Впоследствии, Савватьевский скит стал центром лесозаготовок, а в 1930-х гг. там действовал один из сельхозов, который, наряду с другими подобными хозяйствами, специализировался на осуществлении животноводческой и сельскохозяйственной деятельности. С 1937 г. Савватьево стало подразделением Соловецкой тюрьмы.
На Секирной горе, в здании Вознесенской церкви, был устроен мужской штрафной изолятор. Там же расстреливали заключенных.
В состав II отделения входило Исаково. Бывший скит являлся, также, центром лесозаготовок, позднее там находился сельхоз. В Филипповой пустыни действовал биосад, а позднее – в 1934–1936 гг., лаборатория Йодпрома.
На территории Большого Соловецкого острова существовало до 30 командировок, где осуществлялись: лесозаготовки, торфоразработки, производство кирпича, рыбная ловля, сельхозработы, заготовка водорослей, производство йода, разведение пушного зверя. Самые значительные из командировок: Кирпичный завод, Филимоново, Старая и Новая Сосновая, Реболда, Пушхоз, Торфогородок.
На Муксалме находился основной лагерный сельхоз со скотными дворами, обширными огородами и парниками, на море велась добыча морских зверей и рыбы. С 1937 г. на Муксалме организовали отделение Соловецкой тюрьмы.
На Кондостров отправляли больных, с заразными (прежде всего венерическими) болезнями и, так называемых, «отказников» (заключенных, отказывавшихся от общих физических работ), а в 1924 г. – студентов, не желавших примкнуть к той или иной политической партии. На Анзере были собраны пожилые заключенные и доходяги. В 1928–1930 гг. на территории, расположенного на Анзере, Голгофо-Распятского скита находился тифозный госпиталь. На Большом Заяцком острове действовал женский штрафной изолятор.
Подневольное население Соловков состояло из разных социальных, национальных и возрастных групп. Сохранившиеся документы не дают возможности проследить изменение сословного, партийного и этноконфессионального состава заключенных за все время существования Соловецкого лагеря.
Известно, что на 1 октября 1927 г. среди 12896 осужденных (7445 человек находились на островах, 5451 – на материке) было 11700 мужчин и 1196 женщин, в первую очередь, крестьян – 8711 человек, затем, мещан – 2504, рабочих – 629, дворян – 372, казаков – 344, почетных граждан – 213, лиц духовного звания – 119 человек и др. Абсолютное большинство заключенных составляли русские – 9364, затем шли евреи – 739, далее белорусы – 502, поляки 353 (самая представительная группа иностранцев) и украинцы – 229 человек. Всего в лагере находились лица 48 национальностей. Основную массу соловчан составляли молодые люди от 20 до 30 лет, их насчитывалось 5692 человека, причем, значительное число узников (2040 человек) не достигли 20-летнего возраста.
Более 90% заключенных являлись беспартийными – 11906 человек, к бывшим членам ВКП(б) относился 591 человек, ВЛКСМ – 319. Среди осужденных находилось и 485 бывших сотрудников органов ВЧК и ОГПУ.
Осужденные делились на несколько больших групп: «политики» (члены социалистических партий и анархисты); контрреволюционеры, или каэры, в том числе, представители духовенства, аристократии, казаки, осужденные внесудебным порядком по целому ряду контрреволюционных статей (58–73) УК РФ 1922 г. и ст. 58 УК РФ редакции 1926 г.; уголовники.
Представители политических партий были первыми заключенными, прибывшими на Соловки в июне 1923 г. Всего на острова привезли до 400 «политиков», половина которых была доставлена из Пертоминского лагеря. Они содержались в «политскитах» на островах Большая Муксалма и Анзер, но больше половины (около 250 человек) находились в Савватьеве. «Политики» имели особые привилегии: не работали, свободно общались друг с другом, имели свой орган управления (старостат), получали помощь от международных организаций. В конце 1923 г. ОГПУ попыталось ужесточить режим их содержания. 19 декабря 1923 г. на прогулке в Савватьеве были убиты шестеро и ранены трое эсеров и анархистов. Этот расстрел, описанный, зачастую, со значительными искажениями во многих мемуарах, получил широкую огласку в мировой печати.
В конце сентября – начале октября 1924 г. на Соловки приехала комиссия в составе прокурора Верховного суда СССР П. А. Красикова, его помощника Р. А. Катаняна и члена коллегии ОГПУ Г. И. Бокия. Комиссия посетила Савватьевский скит, где вела длительные переговоры со старостатом, который представлял меньшевик Б. О. Богданов.
В Онуфриевском храме ежедневно совершались богослужения. Доступ в него до 1925 г. был разрешен только соловецким монахам, но затем служить в кладбищенской церкви разрешили всему православному духовенству. Храм посещали и миряне, сосланные на Соловки по церковным делам, а также другие заключенные по разовым пропускам, подписанным начальником лагеря. Особенно торжественными были пасхальные богослужения 1926 и 1927 гг., участвовать в которых позволили всем желающим.
В 1929 г. духовенство лишилось многих привилегий: под предлогом борьбы с тифом, всех священников остригли и переодели в казенное обмундирование, многих отправили на о-в Анзер. В 1930 г. доступ в церковь всем заключенным был запрещен.
Соловецкие иноки работали своими артелями (рыболовная, зверобойная) или трудились на лагерных предприятиях (гончарный, механический, кирпичный заводы) вместе с заключенными, но жили по монастырскому уставу, с правом совершать богослужения в кладбищенской церкви. Видимо, последние монахи были вывезены на материк в 1931 г., так как после этого года сведений о них не встречается ни в официальных документах, ни в воспоминаниях бывших узников.
Еще одной многочисленной группой заключенных на Соловках являлись подростки. В 1929 г. была организована Центральная трудовая колония для молодежи, численностью до 160 человек. Молодых людей, возрастом до 22 лет, которые раньше содержались в лагере на общих условиях, поселили в бараках, построенных за южной стеной монастыря, и перевели на четырехчасовой рабочий день. Каждому выделили топчан с постельным бельем, выдали бушлат, обувь, для них были придуманы шапки особого фасона. Подростки получали усиленное питание, положенное им по закону (стакан молока и кусок мяса в дополнение к обычной пайке), они должны были посещать школу. Кроме Центральной трудовой колонии, подобные ей колонии для молодежи были организованы на островах Муксалма и Анзер, но все они просуществовали недолго: в 1930 г. подростков перевели на материк, в лагерное отделение Надвоицы, где они вновь стали содержаться вместе со взрослыми.
В первое время существования Соловецкого лагеря (1923–1925 гг.), воплощалась в жизнь идея изоляции заключенных на пустынных островах, на основе принудительного труда и самообслуживания. К концу 1920-х гг., на первый план выдвинулось «перевоспитание заключенных трудом и культурным отдыхом». Решение этой задачи было возложено на Культурно-воспитательную часть (КВЧ).
По инициативе заключенных, была создана комиссия по изучению природы Соловков. На ее базе, в 1925 г., было организовано Соловецкое отделение Архангельского общества краеведения (СОАОК), позднее преобразованное в Соловецкое общество краеведения (СОК). Оно состояло из нескольких секций – историко-археологической, естественно-исторической и криминологической, которые, в свою очередь, делились на отделы. При СОКе, также, действовали вспомогательные учреждения: химическая лаборатория, биосад, агрономический и криминологический кабинеты, дендрологический питомник.
В июле 1925 г. состоялось торжественное открытие музея, для которого выделили Благовещенскую церковь. Заповедниками были объявлены Спасо-Преображенский собор и Андреевская церковь на Большом Заяцком острове, которые также находились в ведении музея. Основой фондов стали коллекции, собранные заключенными во время научных экспедиций по островам архипелага. Вплоть до закрытия лагеря в 1939 г., в алтаре Благовещенской церкви хранились мощи преподобных Зосимы, Савватия и Германа, другие святыни монастыря. Для заключенных, солдат местного гарнизона, команд судов, заходивших на Соловки, сотрудники музея проводили экскурсии. Как и другие подразделения КВЧ, музей закрыли в 1937 г., когда лагерь был реорганизован в тюрьму.
В СЛОНе действовала общедоступная библиотека, фонды которой насчитывали 30 000 книг и несколько тысяч журналов по всем отраслям знаний. При библиотеке работал читальный зал, где организовывались доклады на литературные и научные темы. На Соловках существовали школы по ликвидации неграмотности (в 1927 г. безграмотные и малограмотные составляли 83% от общего числа заключенных), до 1930 г. действовал профтехникум, готовивший рабочих высокой квалификации. При техникуме были профессионально-технические курсы.
23 сентября 1923 г. был создан Центральный театр СЛОНа. В первые годы существования его возглавляли профессиональные актеры И. А. Арманов и М.С. Борин. В 1923–1925 гг. театр устраивал представления в монастырской ризнице. Затем, на втором этаже Поваренного корпуса, в помещении общей трапезной, был устроен театральный зал на 800 мест. Со временем, некоторые актеры освобождались от общих работ; к театру прикрепили портного, парикмахера, плотников. В других отделениях лагеря (в Савватьеве, на о-вах Анзер и Муксалма) существовало несколько театральных сцен, и Центральный театр давал там свои представления, а иногда организовывал выезды и на дальние командировки.
Авангардистски настроенные литераторы и музыканты, организовали свою театральную труппу, которая называлась Художники, литераторы, актеры, музыканты (ХЛАМ). С 1935 г. Центральным театром руководил украинский режиссер Лесь Курбас. Сохранились афиши 1936 г., анонсирующие его постановки, непосредственно, на Соловках. К концу 30-х гг., театр перевели в Кемь, а затем в Медвежьегорск, где он превратился в Центральный театр ББК. На Соловках до 1937 г. оставались драмкружок и агитбригада.
С января 1925 г. издавалась газета «Новые Соловки», которая «обросла» непериодическими приложениями. Когда прекращалась навигация на Белом море, для публикации новостей с материка издавалась небольшая газета «Радио-Соловки». В целях антирелигиозной пропаганды, печатался листок под названием «Соловецкий безбожник». Третье приложение – сатирическая газета «Соловецкий крокодил» увидела свет лишь однажды – в сентябре 1925 г., но, «в силу нездорового уклона, который имеет тюремный юмор», выпуск был прекращен. Последний номер «Новых Соловков» вышел летом 1930 г.
На Соловках существовало объединенное спортивное общество «Динамо», членами которого были чекисты и красноармейцы из числа охраны. Общество организовывало спортивные соревнования. Для сотрудников администрации на берегу Святого озера действовала спортивная станция, зимой здесь устраивали каток и лыжную базу, а летом выдавали напрокат лодки. Силами заключенных был также построен тир с двигающимися мишенями. Б. Л. Солоневич, прибывший на Соловки в 1926 г., написал в лагере книгу «Физическая культура, как метод пенитенциарии».
В 1923–1923 гг. большинство заключенных были заняты в традиционных монастырских производствах: в сельском хозяйстве, на монастырских заводах и в мастерских.
В Савватьеве и Исаково, а также на о-ве Большая Муксалма действовали четыре сельхоза и опытная сортоиспытательная станция, на которой велись работы по акклиматизации огородных и цветочных культур, ставились опыты по выращиванию зерновых в северных условиях. Полученная в результате сельскохозяйственной и животноводческой деятельности продукция, частично вывозилась на материк, но, в основном, использовалась для нужд вольнонаемных сотрудников и лагерного начальства. Сельхозы просуществовали до закрытая Соловецкого лагеря.
Работавшие в Рыбзверпроме занимались зверобойным и рыболовным промыслами; гончарный завод выпускал розетки и ролики для электропроводки, посуду, грузила для неводов и сетей, аптечные банки; на механическом заводе ремонтировали транспорт и оборудование для лагерных предприятий. Заключенные, также, трудились на кожевенном, известково-алебастровом, лесопильном, салотопленном, дрожжевом заводах, и в мастерских.
Осенью 1925 г., после первых удачных опытов по разведению пушных зверей на Соловках, на островах Долгой губы был организован Пушхоз. Его заведующим стал заключенный К. Г. Туомайнен, оставшийся работать на Соловках и после освобождения. В Пушхозе разводили серебристо-черных лис, песцов, соболей. К 1931 г. основным направлением зверохозяйства стало кролиководство, в озера на Большом Соловецком острове была выпущена ондатра. Небольшое зверохозяйство оставалось на Соловках, вплоть до закрытия лагеря.
Решающие изменения в жизни каторги произошли в 1925 – 1926 гг., когда заключенный Н. А. Френкель, возглавивший к тому времени Экономическую часть, предложил использовать труд заключенных на таких работах, доходы от которых превышали бы расходы на их содержание.
Самыми важными в этом отношении работами, стала заготовка леса на экспорт. Усиленная вырубка леса на Соловках началась с зимы 1926 г. Центрами лесозаготовок стали командировки Исаково, Савватьево, Новая Сосновка, Амбарчик. Численность осужденных, занятых в лесу, доходила до 38% от их общего числа. Заключенные называли лесоповал «сухим расстрелом». За зиму погибала четверть, работавших там, людей, столько же покидали лесные командировки инвалидами. Зимой 1926 г. был издан приказ, дающий право начальникам лесозаготовок расстреливать отказников на месте без суда. В 1929–1930 гг. масштабные лесозаготовки на Соловках прекратились, как из-за тифозной эпидемии, так и в связи с истреблением лесного массива.
Еще в середине 1920-х гг., в целях экономии запасов древесины, было решено перейти к использованию торфа, в качестве основного вида топлива для местных предприятий, но торфоразработки оказались неэффективными. По сравнению с дровами, цена добытого торфа оказалась слишком высокой, а качество – сомнительным. К 1932 г. объем добычи торфа значительно уменьшился и его продолжали добывать лишь на отдельных командировках (Филимоново, Куликово болото).
Масштабные работы, осуществлявшиеся на Большом Соловецком острове, требовали создания надежных путей сообщения, по которым можно было транспортировать большие объемы грузов. В 1923 г. для этого построили рельсовую колею, протяженностью 4,5 версты, по которой вагонетки перемещались руками, или с помощью автомобиля. В 1924 г. на узкоколейке начали использовать паровозы. В последующие годы, были построены железнодорожные ветки до Перт-озера и на кирпичный завод. В 1929 г. пустили последнюю ветку Кремль – Филимоново, которая вела на торфоразработки. Железная дорога обслуживала предприятия лагеря, по ней перевозились грузы и заключенные на работы. Последний раз она упоминается в официальных документах в конце 1931 г. По-видимому, ее тогда же разобрали, и, с началом навигации 1932 г., вывезли с Соловков на строительство ББК.
Категории трудоспособности заключенным назначала медицинская комиссия, когда они находились в карантине. Существовало три категории трудоспособности.
Заключенные 1-й категории («лошадиной», как ее называли осужденные) использовались на общих физических работах; осужденные 2-й категории, имевшие ограниченную трудоспособность, привлекались к внутренним работам по обслуживанию лагерных подразделений; 3-ю категорию ввели для больных и пожилых, которые считались «ненаряженными» и к работам не привлекались. Условия жизни и питание заключенных разных категорий значительно различались между собой.
Нечеловеческие условия, в которых содержалось большинство осужденных, приводили к мысли о бегстве. Побеги из лагеря, особенно, из его материковых командировок, не были редкостью. В основном, бежали уголовники, каэрам неудача обходилась слишком дорого, тем не менее, бежали и они. Только в 1926– 1927 гг. 188 человек бежали (в том числе благополучно) из Кеми. 12 человек бежали, непосредственно, с островов, но остается неизвестным, был ли хоть один побег удачным. Заключенные отправлялись в море на утлых лодчонках или самодельных плотах, тогда как у администрации были быстроходные катера, гидросамолеты, постоянная радиосвязь с материком.
Участившиеся побеги, а также реакция мировой общественности на, опубликованные за границей, воспоминания соловецких узников спровоцировали международный скандал, визит М. Горького, написавшего несколько статей, посвященных оправданию лагерного режима, а также, ряд ответных действий со стороны лагерной администрации. В 1929 г. на Соловках было сфабриковано «дело о кремлевском заговоре». В обвинительном заключении говорилось, что информационно-следственная часть (ИСЧ) лагеря получила сведения о готовящемся побеге. Считалось, что большая группа заключенных собиралась разоружить охрану и, захватив лагерные корабли, бежать в Финляндию. Коллегия ОГПУ приговорила 36 заключенных к расстрелу. 29 октября 1929 г. приговор был приведен в исполнение в полукилометре к югу от монастыря.
К 1933 г. продукция соловецких производств перестала вывозиться на материк и использовалась в лагере, для собственного потребления. Монастырское хозяйство, значительно расширенное в 1920-х гг., прекратило свое существование из-за истощения природных ресурсов, дороговизны морской доставки сырья и вывоза готовой продукции, а также топливного кризиса и разворачивания масштабных лагерных производств на материке.
Весной 1937 г. Соловецкое отделение ББК было передано 10-му отделу ГУГБ НКВД и реорганизовано в Соловецкую тюрьму. В ней содержались «социально опасные» преступники и заключенные материковых лагерных пунктов, из числа беглецов и нарушителей трудовой дисциплины. Для заключенных тюрьмы были установлены особо строгие условия содержания.
В 1937 г. вышел секретный приказ наркома внутренних дел Н. И. Ежова об уничтожении, находившихся в лагерях и тюрьмах, активных контрреволюционных элементов и членов антисоветских партий (троцкистов, эсеров и др.). Осенью 1937 г. особая тройка Управления НКВД по Ленинградской области постановила расстрелять 1818 заключенных Соловецкой тюрьмы, что было осуществлено в три этапа: 1111 человек расстреляли 30 октября – 4 ноября 1937 г. под Медвежьегорском, в песчаном урочище Сандармох; 507 заключенных уничтожили под Ленинградом в декабре 1937 г.; последнюю группу из 200 человек расстреляли на Соловках в феврале 1938 г.
На 1 марта 1939 г. в заключении на Соловках находился 3321 человек (из них 1678 человек на тюремном режиме и 1643 – на лагерном). К осени 1939 г. на территории Кирпичного завода был построен трехэтажный тюремный корпус, который так и не принял ни одного заключенного. Приказом НКВД СССР от 2 ноября 1939 г. и Постановлением СНК СССР от 1 декабря 1939 г. тюрьма была закрыта, а Соловецкие острова, со всеми постройками и имеющимся подсобным хозяйством, были переданы Северному флоту. Узников тюрьмы перевели во Владимирский и Орловский централы, а тех, кто отбывал срок заключения на лагерном режиме, по Северному морскому пути отправили в Норильск.
Главной причиной упразднения Соловецкой тюрьмы стало выгодное стратегическое положение архипелага, возросшее с началом Второй мировой войны. Острова были удобны для размещения опорного пункта военно-морского флота, так как здесь были бухты, рейды, гавань, водоналивной док, множество жилых и складских помещений. В 1940 г. на Соловках начал действовать учебный отряд Северного флота.
В 1923 – 1929 гг. встречаются разные названия лагеря: 1. Лагерь принудительных работ ГПУ на Соловецких островах. 2. Соловецкие лагеря Особого назначеиия ГПУ. 3. Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения ГПУ. 4. Соловецкий лагерь особого назначения ГПУ. 3. Соловецкие концентрационные лагеря ОГПУ (См.: Сошина А.А. Материалы к истории лагеря и тюрьмы на Соловках (1923 – 1939 гг.) // Соловецкое море. 2010. №9. С. 122).
В это число входили: 2 архимандрита, 2 игумена, 3 иеросхимонаха, 31 иеромонах, 1 иерей, 1 архидиакон, 26 иеродиаконов, 154 монаха, 6 схимонахов, 154 послушника и 171 трудник (Национальный архив Республики Карелия (НА РК), ф. 205, оп.1, д. 7/143. л. 8–11).
Шубин А. Закрытое, изъятое, сокрытое: Ликвидация Соловецкого монастыря и национализация его имущества) // Соловецкий вестник. Архангельск, Соловки, 2006. Вып. 3. С. 188.
ГААО, ф. 105, оп. 3, д. 81, л. 44 об.
Окончательно расформировали совхоз 16 июня 1923 г. // Новые Соловки. 1925. 7 июня. С. 3.
Сошина А.А. Указ. соч. С. 123.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923–1960: Справочник / Сост. М.Б. Смирнов; под ред. Н.Г. Охотина, А.Б. Рогинского. М., 1998. С. 394.
См.: Постановление СНК СССР (Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения ОГПУ) // ГУЛАГ – Главное управление лагерей, 1918–1960 / Под ред. акад. А.Н. Яковлева; Сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М., 2000. С. 29–30.
См.: Доклад заместителя начальника Спецотдела при ГПУ А. Гусева и зам. начальника Управления Северными лагерями Балышева заместителю Председателя ГПУ Г. Г. Ягоде о состоянии Северного концлагеря на Соловецких островах на 1 сентября 1923 г. // hltp://www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1000698.
См.: Зорин Соловецкий пожар 1923 года // Соловецкие острова. 1926. № 7. С. 39–51.
Новые Соловки. 1925. 22 июня. С. 1.
Начиная со второй половины 1920-х гг., Соловецкие острова, как особое отделение, входили в более крупные лагерные объединения. При этом, структура Соловецкого отделения складывалась из лагерных пунктов, командировок (временных поселений, организованных для выполнения определенных видов работ), колоний и т. д. С образованием в 1937 г. Соловецкой тюрьмы ГУГБ и переводом ее в непосредственное подчинение наркому НКВД, на Соловках вновь возникли отделения: I – Кремлевское, II – Савватьевское (включившее Секирную гору), III – Муксалмское, IV – Анзерское, V – Морсплав, которое располагалось вблизи Кеми.
Материалы к историко-географическому атласу Соловков: Две карты Соловецких островов лагерного периода / А. Мельник, А. Сошина, И. Резникова, А. Резников // Исторический альманах «Звенья». М., 1991. Вып. 3. С. 310.
Материалы к Историко-географическому атласу Соловков. С. 314.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. С. 393.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. С. 395.
Сошина А. А. Указ. соч. С. 130–131.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. С. 395.
Поморский мемориал. Архангельск, 1999. Т. 1. С. 12.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. С. 395.
Сошина А. А. Указ. соч. С. 130–131.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. С. 395.
38 ГУЛАГ в Карелии: Сб. док. и материалов, 1930–1941 / Сост. А. Ю. Жуков, В. Г. Макуров, И. Г. Петухова; науч. ред. В. Г. Макуров. Петрозаводск, 1992. С. 28.
Розанов Μ. М. Соловецкий концлагерь в монастыре. 1922–1939: Факты – Домыслы – «Параши»: Обзор воспоминаний соловчан соловчанами: в 2-х кн., 8-ми ч. США, 1979. Кн. 1. С. 119.
Статистика ГУЛАГа – мифы и реальность // Исторические чтения на Лубянке. Новгород, 2001.
Розанов Μ. М. Указ. соч. С. 119.
Случаи заболевания тифом встречались с самого начала существования лагеря, но эпидемия началась в 1927 г. и закончилась в 1930 г. // ГАРФ, ф. 9414, оп. 1, д. 2918; ОДСПИ ГААО, ф. 3715, оп.1, д. 15, л. 85.
Сошина А.А. Указ. соч. С. 130 – 131.
Вайнштейн (Ланде) В. М. Голодовка политзаключенных на Соловках 1924 г. / В. М. Вайнштейн (Ланде),
Ц. М. Мельникова (Бабина) // Вестник «Мемориала». СПб, 2001. №. 6. С. 219–243.
Моруков Ю. Соловецкий лагерь особого назначения (1923–1933 гг.) // Соловецкое море. 2004. № 3. С. 126.
«Известия ЦИК Союза ССР». 1923. № 135. 17 июля.
Согласно статистическим данным, на 1 октября 1927 г., на Соловках находилось 119 лиц духовного звания (в том числе три женщины) (Доклад о деятельности УСЛОН ОГПУ. (Цит. по: Сошина А. А. Указ. соч. С. 130). Однако, Б. Н. Ширяев, описывая в своих воспоминаниях Пасху того же года, сообщает о том, что в праздничном богослужении принимали участие «17 епископов в облачениях, окруженных светильниками и факелами, более 200 иереев и столько же монахов».
Собор новомучеников и исповедников Соловецких включает в себя имена более 50 святых и празднуется 23 августа. 27 декабря 2011 г. Определением Священного Синода РПЦ МП была утверждена служба Собору новомучеников и исповедников Соловецких.
Балан С. Б. Список монашествующей братии Соловецкого монастыря на юбилейный 500 г. (1429 – 1929) // Соловецкий сборник. Архангельск, Соловки, 2005. Вып. 2. С. 182.
Розанов М.М. Указ. соч. Кн. 1. С. 257.
Дряхлицын Д. Периодическая печать архипелага // Север. 1990. № 9. С. 128–137.
Новые Соловки. 1925. № 17; Соловецкие острова. 1925. № 6.
Документы из доклада комиссии А. М. Шанина // Исторический архив.
В 1930-х гг. Соловецкий лагерь начал постепенно превращаться в рядовую ячейку исправительно-трудовой системы СССР. На первых порах он стал 4-м отделением Управления Соловецкими лагерями особого назначения (УСЛОН), в 1933 г. был преобразован в 8-е специальное отделение ББК ОГПУ.
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»