За что посадили ирека муртазина
За что посадили Муртазина
Именно Муртазин в сентябре 2008 года сообщил в своем блоге о якобы смерти президента Татарстана. Это вызвало возмущение Минтимера Шаймиева, и он подал на своего бывшего подчиненного в суд. Но прокуратура этим не ограничилась: 15 декабря 2008 года Следственное управление СКП возбудило в отношении бывшего пресс-секретаря президента новое дело. Следователи внимательно прочитали книгу Муртазина под названием «Минтимер Шаймиев: последний президент Татарстана» и нашли там признаки «разжигания вражды» к социальной группе. В обвинительном заключении, подписанном заместителем прокурора Татарстана Николаевым, в качестве доказательства вины приводится цитата из книги Муртазина: «Власть назойливо бахвалится, что добилась позитивных результатов, подняла пенсии, зарплаты, пособия. А людям сравнить-то не с чем. Они никогда не узнают, что бы было, если бы власть была другой, возможно, менее алчной и коррумпированной…»
Муртазин был взят под стражу прямо в зале суда. Подсудимый свою вину не признал. В его блоге появилась запись: интернет-сообщество собирает подписи под письмом на имя президента России Дмитрия Медведева с требованием освободить Ирека Муртазина.
Представитель Муртазина, глава службы заочно-правовой консультации Комитета за гражданские права Рэм Латыпов убежден, что журналист сел в тюрьму за критику власти и освещение фактов коррупции в Татарстане:
Возможно, придется пересмотреть дело Муртазина
На прошлой неделе Верховный суд России истребовал в Кировском райсуде Казани 17-томное дело Ирека Муртазина. Это явилось первым следствием его надзорной жалобы, а в конечном результате приговор, по которому журналист, писатель и блогер отсидел в колонии-поселении год и 2 месяца, может быть отменен.
В ноябре 2009 года Ирек Муртазин был признан Кировским райсудом виновным в возбуждении вражды к социальной группе «власть» и в клевете на Минтимера Шаймиева. Правозащитный центр «Мемориал» включил Муртазина в список современных политических заключенных. Он был освобожден условно-досрочно за 7 месяцев до окончания срока, так и не признав себя виновным. После этого перебрался в Москву и сейчас работает спецкором «Новой газеты».
— Сложно сказать, что именно в данном случае сыграло решающую роль. Но вмешательство уполномоченного по правам человека в РФ, безусловно, было немаловажно.
— Если будет решено возбудить надзорное производство, то какая судебная инстанция на этот раз станет рассматривать его дело?
— Скорее всего дело будет направлено в президиум Верховного суда Татарстана.
— Ну, в Татарстане-то, кажется, Иреку сложно рассчитывать на отмену приговора.
— Разумеется, председатель ВС РФ или его зам (возможность возбуждения надзорного производства будет рассматривать кто-то из них) не могут прямо предопределить последующее решение президиума ВС РТ по этому делу. Но во-первых, сам факт возбуждения говорит о том, что высшая инстанция усматривает нарушения в предыдущих решениях по делу. А во-вторых, в постановлении о возбуждении надзорного производства «проговаривается», какие доводы защиты, возможно, имеют под собой почву.
«Тюремный опыт — целиком отрицательный»
Ирек Муртазин, осуждённый за «разжигание розни в отношении социальной группы «власть», о воле и неволе
431 день в заключении — татарстанский журналист и писатель Ирек Муртазин, известный как человек, «преждевременно похоронивший Минтимера Шаймиева», покинул колонию-поселение через почти полтора года отсидки.
Напомним, 12 сентября 2008 года Ирек Муртазин разместил в своём блоге запись о якобы последовавшей смерти президента Татарстана. Сообщения о кончине Шаймиева появлялись в блогах и ранее, но именно запись Ирека Муртазина спровоцировала скандал. В тот же день пресс-служба выступила с официальным опровержением этой информации. В декабре 2008 года Минтимер Шаймиев подал заявление в Следственный комитет с просьбой привлечь журналиста к ответственности за распространение «заведомо ложных сведений, порочащих его честь и достоинство, подрывающих его репутацию, а также за распространение сведений о его частной жизни, составляющих личную семейную тайну».
Муртазина обвинили в «возбуждении ненависти либо вражды, а равно унижении человеческого достоинства по признакам принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенными публично и с использованием СМИ, с угрозой применения насилия», то есть по известной 282 статье УК РФ. По мнению следователей, он делал это «с помощью текстов, размещенных в его блоге, книге о Шаймиеве и в выпусках издаваемых им газет».
Стоит пояснить, почему власти республики так остро отреагировали на публикацию именно в блоге Ирека Муртазина. Он долго входил в ближний круг президента Татарстана: с 1999-го года работал пресс-секретарём Минтимера Шаймиева, с 2002 года — возглавлял ГТРК «Татарстан», откуда ушёл со скандалом. Через некоторое время оказался в опале и в «оппозиции» властям республики.
Вплоть до посадки он занимался в республике тем, что можно было бы охарактеризовать как «политический троллинг» — своими действиями он постоянно раздражал власти. Выдвигался на выборах на участках, наиболее критичных для власти, например, по участку, где должен был «победить» потенциальный преемник Шаймиева. Устраивал тотальное наблюдение на участках для голосования — это в Татарстане, где за «партию власти» порой голосуют по 80−90%. Писал и издавал книги, где расписывал коррупционные схемы, действующие в республике.
В итоге за книжку его и посадили. У обвинителей не получилось доказать, что именно Ирек Муртазин — автор слуха о смерти Шаймиева (да, видимо, это действительно запустил не он).
Сейчас Ирек Муртазин на свободе — из 1 года 9 месяцев он отсидел 1 год и 2 месяца. Но с решением суда выпустить журналиста не согласилась прокуратура, и в данный момент пытается его опротестовать. В свою очередь, адвокат журналиста Юрий Зак старается вовсе освободить своего клиента от уголовного преследования.
«Мы добиваемся полного снятия всех обвинений. Мы подали жалобу в Верховный суд РФ. Создаётся опасный прецедент — привлечение любого свободомыслящего человека к уголовной ответственности по 282 статье, если он жёстко критикует власти — местные, региональные, федеральные и так далее. Поэтому мы готовы идти до конца, пройдём все инстанции, если не получится — у нас есть жалоба в Европейском суде по правам человека», — рассказал журналистам Юрий Зак.
В колонии-поселении Ирек Муртазин вёл дневник, который в ближайшее время собирается издать под названием «Записки арестанта». Далее можно ознакомиться с тем, о чём будет писать бывший политический заключённый, журналист Ирек Муртазин.
«Информационно-пропагандистская армада, в создании которой я сам принимал участие, сработала на пять с плюсом. Теперь все считают, что посадили «могильщика Шаймиева», за тот слух, который я якобы распространил в своём «Живом журнале».
На самом деле на суде мы доказали, что слухи появились до этого, ещё 11 сентября, весь Татарстан только об этом и говорил. 12-го я сделал запись: «А что, если он действительно умер, что ждёт республику?»
И прокурору пришлось прошерстить мою книгу «Последний президент Татарстана». Из более чем 300-страничного издания надёргали цитат на два листа, и эти цитаты отдали на экспертизу. Так можно объявить экстремистской Библию, Коран, и так далее. Один из экспертов позже заявил, что он не делал экспертизу всей книги. Более того, её не добавили в «Список экстремистских материалов» — то есть меня за неё отправили на зону, а книгу не запретили.
431 день провёл в местах не столь отдалённых, около месяца — в одиночной камере, более месяца — в общей камере, две колонии-поселения. Согласен с Варламом Шаламовым, что «тюремный опыт — целиком отрицательный».
Колония и население
«По моему опыту общения с людьми в колонии-поселении я могу сказать, что слишком много там людей случайных, которых там не должно быть. Наказания, вынесенные им, неадекватны по своей жестокости. Более того, очень много липовых приговоров. Сегодня в колониях сидит очень много жертв приказа министра внутренних дел ещё от августа 2005 года, который вводил «палочную систему». Она до сих пор не отменена, продолжает работать, и, надеюсь, с реформой милиции всё-таки уйдёт в прошлое. Хотя надежды мало — люди-то остаются работать те же самые, и других критериев оценки работы они не знают.
Доходит до абсурда — например, ежемесячно участковый должен направлять одно уголовное дело в суд. Может, в городе есть какие-то хулиганы, криминальный элемент. А как в деревнях, в районах? Ещё до посадки мне один из начальников РОВД рассказывал — «у нас до смешного доходит. Приезжаем к начальнику колхоза, просим дать пару фамилий, кого мы можем на зиму отправить, чтобы к посевной они освободились». Я тогда это всерьёз не воспринял, а потом сам убедился.
И получаются такие уголовные дела. Человек пришёл к соседу, взял топор, поколол дрова, отнёс его обратно. Раньше это было в порядке вещей. Сейчас человек без ведома хозяина забирает топор, несёт обратно — а там уже участковый ждёт, всё, «незаконное проникновение в жилище».
Раньше — прошла свадьба, там какая-то драка завязалась, на утро сели, опохмелились, друзья навек. Сегодня — кто первый написал заявление, тот и потерпевший, кто не написал — тот пошёл на зону за хулиганство или побои. Участковые вынуждены клепать такие уголовные дела.
Или бабушку, которая украла 5 куриц, и ей за них дали два года колонии-поселения. Она стояла на стрёме, ей перекидовали этих кур, две они успели сварить и съесть, три изъяли и проходили в деле в качестве вещдока. Света А. — украла у матери и пропила скороварку, получила 2,5 года. Антон К. был осуждён за угон автомобиля — но реально угона не было. Я написал надзорную жалобу, приговор в итоге отменили. А человек отсидел полгода, и ещё 2,5 должен был сидеть.
Анрей Ф. — ему инкриминировали кражу из 4 сараев, в одном он брал мясо, в другом ещё что-то. И везде проходило — краденное прятал в сугробе, потом продавал дальнобойщикам. Я в надзорной жалобе отметил, что в декабре 2007 года сугробов не было — вообще не было снега. В суде он заявлял, что признательные показания из него выбили. Но судья решил, что факты избиения не подтвердились. Этот приговор тоже удалось отменить.
Есть такая статья — угроза убийством. Здесь вообще абсурд на абсурде. Мать сажает сына, брат брата, и сроки немаленькие — год-полтора. Старичок лет 60-ти купил дом в деревне, начал там работать, приехал сын. Отец пилит дрова, просит сына помочь. Сын не идёт. Он зовёт второй раз, третий. В итоге бросает ножовку, кричит — «да я тебе сейчас голову отпилю». Мимо проходит участковый, забирает сына, сын пишет на отца заявление, что, мол, была угроза убийством. Угроза реальна, ножовка реальна, человек получает год колонии-поселения. И таких приговоров — выше крыши.
Система ФСИН у нас «исполнения наказаний», а колонии называются «исправительными колониями», но на деле они никого не исправляют. Это кузницы кадров криминального мира. Люди, которые там сидят, у них в головах возникает мысль — они находятся здесь не потому, что чего-то совершили, а потому, что не смогли откупиться. Не хватило на судью, не хватило на нормального адвоката, если что-то украли — что украли слишком мало. Люди решают, что когда выйдут на свободу, будут действовать умнее, осторожнее, или, напротив, наглее, решительнее, чтобы опять сюда не попасть. Раскаяния я ни у кого не наблюдал.
Наша исправительная система никого не исправляет, делает людей ещё более испорченными.
Я не могу сказать, какое количество сидит невинно осуждённых. Но процентов 30−40 людей не должны там сидеть — достаточно штрафа, исправработ, условного срока. А так — это будущая пехота криминального мира».
Как исправить исправителей
«У меня 4 штрафных изолятора, 6 выговоров, постановление о признании злостным нарушителем, плюс представление о смене меры пресечения с колонии-поселения на колонию общего режима, то есть целый букет взысканий. Вообще я должен был до 11 февраля в ШИЗО сидеть. Как мне сказал сотрудник ФСИН «да с таким букетом надо в преступные авторитеты идти, а не по УДО освобождаться». Из 4 штрафных изоляторов на сегодняшний день 3 признаны необоснованными.
Беспредел начался после публикации статьи в «Новой газете» под названием «Архипелаг батрак».
Я написал главе ФСИНа 10 писем, с описанием текущей ситуации и конкретными предложениями. Начиная от снятия погон с сотрудников. Сегодня в исправительных и карательных учреждениях люди в погонах остались в Африке, в Азии и в России. Я предложил хотя бы в порядке эксперимента назначить гражданских лиц директорами СИЗО «Московской тишины» и «Бутырки».
Заключённый нередко узнаёт о том, что у него целый букет взысканий, когда пишет заявление на условно-досрочное освобождение. Такая практика: объявляют выговор, пишут акт о том, что заключённый от ознакомления постановления или от дачи объяснения отказался, и три подписи. Фальшивка чистейшей воды. Я про свои два выговора узнал только когда попал в колонию-поселение.
Первый выговор — «за межкамерную связь с Габсалямовым». Ничего не говорящая фамилия, если не знать, что Габсалямов — вор в законе по кличке «Гриня Казанский». Вообще получается, что я преступный авторитет. И то же самое — от ознакомления отказался, объяснений не дал. Что мешает фиксировать настоящие отказы на аудиозаписи? У всех телефоны, диктофоны, технически это не проблема.
Или штрафные изоляторы. В Менделеевске я столкнулся с такой ситуацией, что люди по 2−3 месяца не выходят из ШИЗО, хотя есть максимальный срок — 15 суток. Идёт процесс ломания человека. Я предлагал не сажать в штрафные изоляторы иначе, как по приговору суда — так как это фактически смена режима отбывания наказания. Есть прецедент — в армии же отменили гауптвахты именно после обращения правозащитников. То же самое надо сделать и в системе ФСИН.
После моей публикации в «Новой газете» в колонии прошла проверка по указанным мной фактам двое заместителей начальника уволены. Видимо, будет уволен и начальник УИК-10, но его не могут ознакомить с приказом — он на больничном. На мой взгляд, там чистейшая 127 статья УК («использование рабского труда») — есть чем заняться правоохранительным органам республики. На дворе 2011 год, рабство вроде отменено, но существует.
Та линия поведения, которой я придерживался в заключении, я бы так себя и вёл — но без поддержки меня бы там просто раздавили. Мне объясняли, что меня «раскрутят» на новый срок, и раньше, чем через 5−6 лет я оттуда не выйду, если вообще выйду — это говорил очень серьёзный человек с большим количеством звёзд на погонах.
Заявление на УДО я подавал исключительно для того, чтобы потянуть время, из тактических соображений. Сам текст очень наглый — «вину не признаю, признать её — согласиться с тем, что в Татарстане нет коррупции, нет правового беспредела, нет произвола чиновников. Признать это, отказаться от своих политических убеждений я не могу». Дальше пишу, что у меня букет взысканий, но это не является основанием для отказа. С таким ходатайством я не должен был оказаться на свободе. Надеюсь, это постановление будет оставлено в силе — или придётся возвращаться в Менделеевск, досиживать недосиженное. Можно сказать, побывал в краткосрочном отпуске».
«Мои взыскания появлялись после контактов с прессой. Сначала «Вечерняя Казань» вышла с моей репликой о том, что ждёт Татарстан после отставки Шаймиева. Причём это выступление прошло внутритюремную цензуру. Появляется публикация, и на следующий день я получаю 15 суток штрафного изолятора.
Второй раз в ШИЗО я попал после визита съёмочной бригады программы «Центральное телевидение». Я даю оценку происходящему в Татарстане. Меня спрашивают — «нужны ли президенты в нацреспубликах?». В этом интервью я говорил, что Шаймиев вроде бы ушёл, а вроде бы пытается остаться. Его команда просто так власть не отдаст, и Минтимер Шарипович находится в положении политического шпагата, одной ногой ушёл, другой цепляется, этот разрыв всё шире и шире, эта эквилибристика в его возрасте очень вредна.
В итоге эта кассета до Москвы не добралась, её якобы «зажевало», сюжет в эфир не пошёл, а я попал в изолятор.
Третье и четвёртое взыскание мне были предъявлены за то, что я якобы покинул рабочее место, второе — за то, что сорвал воспитательное мероприятие. Они тоже были признаны незаконными, подлежащими отмене. А вынесены они были через 2 дня после отъезда московской комиссии, которая проверяла факты из статьи «Архипелаг батрак».
Но, думаю, прессовали меня не по инициативе исправительного учреждения…
Другие осуждённые меня никак не могли определить в своей картине мира. Меня один приблатнённый спрашивал: «Ты не мужик, ведёшь себя как блатной. Но ты и не блатной, каких-то особых условий для себя не хочешь, мужиков поддерживаешь. С администрацией кусаешься постоянно, но заставить тебя выйти за рамки закона нельзя. По повадкам — блатной, но вроде и не блатной. Ты кто вообще?» Я говорю — «политический я».
Ирек Муртазин: «Как можно скрыть судимость, где потерпевшим проходил Минтимер Шаймиев?»
Сегодня для Ирека Муртазина, кандидата в депутаты Госдумы от «Яблока», предвыборная гонка окончательно закончилась — Верховный суд РФ оставил в силе решение о снятии его выборов из-за того, что он не указал судимость за клевету на своего бывшего шефа — Минтимера Шаймиева. Корреспондент «БИЗНЕС Online» побывала на заседании, где «яблочники» пытались доказать: раз статья в УК поменяла номер, нет и судимости.
Сегодня в Верховном суде России решалась судьба Ирека Муртазина Фото: Елена Колебакина
«Я УЕЗЖАЮ, А ВАС ПОСАДЯТ»
Сегодня в Верховном суде России решалось, быть или не быть Иреку Муртазину кандидатом в депутаты Госдумы. Заседание было назначено на 10 часов утра. Однако еще за полчаса до начала холл Верховного суда был пуст, а зал заперт — никто не торопился. Судьи коллегии, нагруженные пачками дел, сновали туда-сюда: в этом зале и в этом же составе они должны рассмотреть сегодня как минимум 15 дел, причем, что характерно, все на выборную тематику.
Вскоре в дверях лифта показался «виновник торжества» Ирек Минзакиевич в компании своего адвоката Юрия Зака.
— О, привет! Откуда ты тут? — приветствовал Муртазина какой-то его знакомый.
— Да вот с выборов сняли по беспределу, — жаловался ему он.
Надо отметить, что настроение у Муртазина в это утро было таким же прекрасным, как в тот день, когда решение принималось в Татарстане — во всяком случае, так казалось. В своей победе за пределами республики он ни капли не сомневался.
— Сейчас отменят решение. Думаете, мне в первый раз приходится отменять тут решение Верховного суда РТ? — уверенно заявил Муртазин корреспонденту «БИЗНЕС Online» перед заседанием.
Комментировать дело в целом он не хотел. «Я вам наговорю, а оставите потом совсем чуть-чуть», — пояснял он, как ранее говорил и журналистам ТНВ. Пока же в ожидании он вспоминал прошлое — годы руководства вологодским телевидением и работу в издании «Русский север».
Сам он в середине 90-х все-таки решил уехать из Вологды.
«Я пошел к губернатору. Тогда было проще. Захожу в администрацию, поднимаюсь, секретарь у губернатора говорит: «У Николая Михайловича совещание». Я ей: «Прекрасно». Открываю дверь и говорю: «Я уезжаю. А вот вас посадят». И действительно, его посадили», — как показалось, с удовлетворением отметил Муртазин.
Против Подгорнова в 1996 году возбудили уголовное дело за взяточничество, губернатора приговорили к 7 годам заключения. «Это же тогда было сенсацией — губернатора приговорили к 7 годам!» — восклицал Муртазин. Впрочем, как известно, сам Ирек Минзакиевич тоже не на словах познакомился с российской исправительной системой. Правда, по совсем иной причине.
Муртазин просил приобщить к материалам дела свой агитлисток, где написано про обе судимости, вернее, про одну судимость с двумя статьями Фото: «БИЗНЕС Online»
«НЕТ ЭТОЙ СТАТЬИ, И НЕТ СУДИМОСТИ»
Наконец участников процесса пригласили в зал. Муртазин начал с того, что просил приобщить к материалам дела тот самый агитлисток.
— Там четко написано про обе судимости, вернее, про одну судимость с двумя статьями, за что я был осужден, — обратился он к суду.
— Это можно было представлять в суд первой инстанции. Сейчас оно никак не относится к предмету дела, — протестовал Александр Яшинов, представитель кандидата в депутаты от «Справедливой России» Рушании Бильгильдеевой.
Представитель генпрокуратуры также рекомендовала не приобщать агитационный материал, но разрешила самому Муртазину в ходе суда ссылаться на изложенное в нем.
Далее председатель судебной коллегии коротко изложил суть дела. Напомним ее и нашим читателям. «БИЗНЕС Online» уже рассказывал подробно историю о том, что Рушания Габдулахатовна подала в Верховный суд РТ заявление об отмене регистрации Муртазина в качестве кандидата в депутаты Госдумы. В качестве обоснования она написала, что ее оппонент в документах, представленных в окружную избирательную комиссию Приволжского округа, указал, что имеет судимость по ч.1 ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе»), но не упомянул про ч. 2 ст. 129 УК РФ («Клевета»), по которой также был осужден. Верховный суд РТ принял доводы Бильгильдеевой и снял Муртазина с выборов. Естественно, сам Ирек Минзакиевич категорически не согласился с этим решением и подал апелляцию в Верховный суд РФ.
И вот теперь судебная коллегия была готова выслушать позицию Муртазина. Защищать его сегодня также пришел юрист «Яблока» Алексей Сюзюмов. В своей речи он настаивал, что решение Верховного суда РТ незаконно, поскольку были «неправильно применены» статьи УК РФ, Конституции и определение Конституционного суда.
— Лицо считается судимым только в том случае, если совершило преступление. С 2011 года ст. 129, по которой был признан виновным Муртазин, утратила силу, и деяние, которое совершил Муртазин, перестало быть преступным. Следовательно, перестало быть преступлением. Таким образом, судимость в данном случае не «не погашена» и не «не снята», как говорит об этом прокуратура Татарстана и суд первой инстанции. Судимости в данном случае нет, — пояснял свою позицию Сюзюмов. — Когда декриминализируется общественно опасное деяние, то все последствия, связанные с ним, также устраняются. Но суд первой инстанции указал, что диспозиция ч. 2 ст. 129 вернулась в интерпретированном виде в ст. 128 прим.1, поэтому из этого следует, что Муртазин должен был отразить данную судимость в своем заявлении о согласии баллотироваться в кандидаты в депутаты. Таким образом, суд дал обратную силу закону, на что не имел права в силу общеизвестных статей Конституции.
Второй защитник Зак разъяснял суду о «смешении правовых понятий».
— Тут совершенно другой правовой институт. Статья была декримнализована, а это означает, что этой судимости просто как бы не было. Нет этой статьи — и нет судимости, — четко проговаривал адвокат каждое слово. — Наши оппоненты говорят, что статья возвращена под другим номером. Нет такого правового понятия, как «возврат чего-либо в федеральный закон». О возврате статьи можно было бы говорить, если бы федеральный закон, которым были внесены изменения в УК РФ, был отменен, потерял силу. Да, потом были внесены еще изменения в УК РФ, которыми была введена ст. 128 прим. Но это иная статья не просто по номеру, но и по диспозиции. Поэтому нельзя говорить о возврате нормы. Норма иная. Поэтому у Муртазина сложилась ситуация, что он должен был указывать: ст. 129, которой нет, или ст. 128 прим., по которой он не был осужден. Муртазин оказался в сложной ситуации.
Самому Муртазину после таких исчерпывающих пояснений его защитников оставалось только напомнить судебной коллегии, что первоначально «яблочным» юристам не где-нибудь, а в ЦИК России указали, что ст. 129 УК указывать не стоит.
— Тем более самого сокрытия судимости не было. Как можно скрыть в Татарстане судимость, где потерпевшим проходил президент Минтимер Шаймиев? — продолжал он критиковать предъявленные ему Бильгильдеевой претензии. — Все утюги, радиоточки, телекомпании об этом говорили. Изначально с первого дня я говорил, что иду на выборы, чтобы довести до жителей республики, за что же меня осудили.
— Так почему не довели? — уточнил судья.
— Я говорил везде, — Муртазин вновь хотел рассказать о том, что во всех агитматериалах не скрывал своей судимости.
— Так почему не указали? — переспросил председательствующий.
— Так нет этой статьи. ЦИК сказал, что нет этой статьи. Ее в УК нет на сегодняшний день. А по ст. 128 я не был осужден, она не имеет ко мне никакого отношения, — резюмировал Муртазин все, что говорили его адвокаты и он сам.
А потом, подумав, добавил:
— Я считаю, что решение о снятии меня с выборов было политическим. Не за это, так за другое что-нибудь сняли бы.
— Каждый раз, когда суд принимает решение о снятии кого-то с регистрации, он всегда принимает политическое решение, — вздохнул судья.
— Оно сильно политическое, — настаивал Муртазин. — Я прошу не просто отменить решение, но и прошу вернуть Татарстан в правовое поле России, где чтят и Конституцию, и определение Конституционного суда РФ.
На этом Муртазин поставил точку. В отличие от «яблочников», представитель главы татарстанских эсеров Бильгильдеевой предсказуемо настаивал на том, что решение Верховного суда РТ было правомерным. «Считаем, что решение Верховного суда РТ принято в соответствии с определением Конституционного суда. Отсутствие информации в заявлении является нарушением избирательного законодательства», — сухо прокомментировал Яшин.
На его стороне была и прокурор. «Суд обоснованно отменил регистрацию Муртазина. Выдержки из определения Конституционного суда вырваны из контекста. Прошу оставить решение суда в силе», — добавила она.
Представитель главы татарстанских эсеров Рушании Бильгильдеевой предсказуемо настаивал на том, что решение Верховного суда РТ было правомерным Фото: «БИЗНЕС Online»
«ДУМАЮ, ЧТО ДОГОВОРИЛИСЬ ОБ ЭТОМ РЕШЕНИИ»
В то время как судьи удалились для вынесения окончательного решения, коалиция «яблочников», кажется, сникла.
— Нет, не хочет он. — задумчиво сказал Зак, переглянувшись с Муртазиным.
— Что думаете? — спросила Ирека Минзакиевича наш корреспондент.
— Понятия не имею. Сейчас узнаем. — скривил он лицо. — Не хотят, чтобы народ решал, сами хотят решать, — вздохнув, добавил Муртазин.
В итоге отменить решение Верховного суда РТ Муртазину сегодня не удалось. «Судебная коллегия определила решение Верховного суда РТ оставить без изменения, апелляционную жалобу Муртазина без удовлетворения», — зачитал председательствующий.
После этих слов стало ясно, что предвыборная гонка для Муртазина на этих выборах закончена окончательно и бесповоротно. Впрочем, естественно, его защитники, как и он сам, с решением не согласны.
— Решение носит в высшей степени спорный характер, очевидно, что решение не правовое. Полагаю, что это решение было в той или иной степени политически ангажированным, — прокомментировал результат Зак.
— Вы считаете наш Верховный суд политически ангажированным?
— Я сомневаюсь, что кто-либо из судей имеет какую-либо личную заинтересованность в исходе этого дела. Естественно, это маловероятно. Но есть политический тренд, которому, к сожалению, следуют наши суды, начиная мировыми судьями и заканчивая Верховным, а бывает даже и Конституционным судом. Тренд при наличии возможности снимать оппозиционных кандидатов, которые имеют серьезные шансы на то, чтобы победить в выборах. Насколько мне известно, Ирек Минзакиевич имел достаточно хорошие шансы, его рейтинг был весьма высок в его избирательном округе. Полагаю, что это явилось истинной причиной, чтобы снять кандидата с выборов, — уверен адвокат.
По его словам, после того как они получат мотивировочную часть решения судебной коллегии Верховного суда РФ, примут решение, надо ли обжаловать его и дальше.
— Естественно, если в дальнейшем нам удастся добиться справедливости, то результаты выборов могут быть отменены и выборы будут проведены сначала, — предположил Зак.
Сам Муртазин после заседания долго разговаривал с кем-то по телефону и, казалось, не горел желанием комментировать свое поражение. И все-таки сдался, уступив просьбам нашего корреспондента:
— Я не считаю это решение правовым. Оно говорит о том, что Татарстан на хорошем счету у Москвы, — усмехнулся Муртазин. — Я думаю, что договорились об этом решении. Оно не основано на праве. Понятно, что я буду обжаловать это решение, чтобы хотя бы расчистить поле для следующих выборов. Впереди выборы.
— Президента, — подсказала наш корреспондент.
— Кстати, не хочешь, Ирек Минзакиевич? — подмигнул Зак.
— Почему бы нет? — воспрянул Муртазин, которому идея такая пришлась по нраву. — Думаю, к тому моменту и ЕСПЧ отменит всю эту ерунду.
— Так вы готовы дойти до ЕСПЧ?
— Мой приговор (по делу о клевете и разжигании ненависти — прим. ред.) сейчас находится в ЕСПЧ. А по этому решению, я считаю, надо тоже ставить на место. Ребята, если вы отменяете какую-то статью, то отменяйте, а не так. Не надо устраивать кормежку Каштанки. Либо отменяйте или ужесточайте. Ну введите расстрел за эту статью! — не выдержал еще вчерашний кандидат в депутаты.
Потом, спускаясь в лифте, Муртазин еще добавил:
— В общем, жителей Татарстана, жителей Приволжского округа лишили возможности, чтобы у них в Думе был свой человек, который бы представлял их интересы, а не аульной аристократии, как сейчас. Народ лишили права выбора. Получается, что конституционная норма о том, что вся власть принадлежит народу, — это туфта, фикция, — расстраивался он.
— Сами на выборы пойдете? — поинтересовалась наш корреспондент. А то мало ли, с этим решением Верховного суда РФ мог бы и всякий интерес пропасть ко всякого рода голосованиям.
— Обязательно. Как же не пойти? — ответил Муртазин. И стало ясно, что его нынешнее решение не остановило, а, наоборот, еще больше распалило.
— И за кого теперь будете голосовать? Вас же нет.
— А у меня другой округ. У меня Центральный округ. За «Яблоко» буду голосовать, — ответил он.
Так что Руслан Зинатуллин, баллотирующийся в этом округе, может рассчитывать хотя бы на один голос.