За что посадили сириуса блэка
За что посадили сириуса блэка
Сириус Блэк — лучший друг Джеймса Поттера, крёстный отец Гарри Поттера, член Ордена Феникса.
Был несправедливо обвинён в убийстве Питера Петтигрю и помещён в тюрьму Азкабан. После двенадцати лет заключения сумел сбежать, однако в конце пятой части был убит Беллатриссой Лестрейндж.
Сириус Блэк родился в 1958 году. Его родители — Орион Блэк и Вальбурга Блэк — были фанатиками идеи чистоты крови. Имя Сириус было очень распространено в семействе Блэков, вероятно, поэтому родители и дали новорождённому такое имя. Кроме того, у Сириуса был младший брат — Регулус Блэк, который полностью разделял взгляды родителей, за что те горячо его любили. Сириус же напротив был нелюбимым сыном (т.н. в том числе из-за того, что стал студентом Гриффиндора). Он не делал различий между чистокровными волшебниками и полукровками. У Сириуса есть два дяди по матери: Альфард Блэк и Сигнус Блэк, одна тётя по отцу: Лукреция Прюитт, двоюродные сестры: Беллатрисса Блэк Лестрейндж, Андромеда Блэк Тонкс и Нарцисса Блэк Малфой.
Родители приветствовали решение Беллатриссы и Нарциссы выйти замуж за чистокровных волшебников из семейств Лестрейндж и Малфой, тогда как имя Андромеды за брак с маглом было удалено с гобелена, иллюстрирующего генеалогию дома Блэков. Та же участь постигла дядю Альфарда за завещание Сириусу, сбежавшему из родительского дома после пятого курса в Хогвартсе, денег. Регулусом же родители были очень довольны за его связь с лордом Волан-де-Мортом (Регулус стал одним из Пожирателей смерти).
Петтигрю исчез, а Сириус был схвачен прибывшими из министерства мракоборцами. Свидетели-маглы безусловно признали виновным Сириуса, после чего им конечно стёрли память. Сириус же за убийство маглов и Петтигрю получил пожизненный срок в Азкабане, причём без какого-либо расследования или суда, а по прямому приказу Барти Крауча.
Гарри узнаёт об этом от Сириуса и Люпина в конце третьей части.
Сириус долгий период провёл в Азкабане — с ноября 1981 по июнь 1993 года (т. е. почти 12 лет). В этот период времени Сириус непрерывно сражался за жизнь — ведь в Азкабане заключённые сходят с ума. Сириусу значительно помогали его магические возможности (он был отличником в школе) анимага. Превращаясь в большую чёрную собаку, Сириус практически не замечал дементоров. За время заключения Сириус так отощал, что мог пролезть через решётку камеры.
В июне 2003 Азкабан посещал Корнелиус Фадж — министр магии. Увидев в его руке газету Сириус попросил дать ее ему. На её первой странице было изображено семейство Уизли, выигравшее тур в Египет. Сириуса заинтересовала на этой фотографии маленькая крыса, сидевшая на плече у Рона Уизли (её звали Короста и она жила в семействе Уизли уже 12 лет). У неё не доставало одного пальца на лапе. Сириус сразу же понял, что крыса — это Петтигрю, которому он должен отомстить. Эта идея завладела Сириусом. Даже стража Азкабана заметила, что он каждую ночь шептал во сне: «Он в Хогвартсе…» После бегства Сириуса из Азкабана многие считали, что эти слова относятся к Гарри, но это оказалось не так.
В одно июньское утро, когда дементоры разносили еду по камерам, Сириус выскочил через приоткрытую дверь камеры в облике пса. Так как дементорам намного труднее улавливать мысли и чувства животных, никто долгое время не подавал тревоги по поводу его исчезновения. Сириус был таким худым, что смог пролезть сквозь решётки, а потом он переплыл пролив в облике пса и отправился на север.
В июне 2004, в результате погони за крысой Коростой (Питер Петтигрю) Гарри, Рон и Гермиона попадают в «логово Блэка» — Визжащую Хижину. Там они поначалу приняли его за врага — Пожирателя смерти, но после разговора с Люпином и с самим Сириусом, и, главное, превращения крысы Рона в Петтигрю, быстро подружились с ним (Сириус поведал друзьям всю правду про события октября-ноября 1991). Потом стараниями Снегга Сириуса схватили и посадили в башню замка до наказания — поцелуя дементора. Но Гарри и Гермиона, воспользовавшись маховиком времени, спасли Сириуса — он улетел на приговорённом к смерти (и также несправедливо) гиппогрифе Клювокрыле.
Эти события описаны в третьей части.
Последний промежуток жизни Сириуса — с июня 2004 по июнь 2006 (всего 2 года!) от встречи и знакомства с Гарри и его друзьями в визжащей хижине и до смерти от боевого заклятия Беллатрисы Лестрейндж путем сваливания Сириуса за «занавеску забвения», откуда никто не вышел живым. За этот короткий промежуток Сириуса мы узнали о нём больше всего, т.к. Гарри имел с ним близкое знакомство.
Вначале (лето 2004) Сириус уходит с территории замка и отправляется совсем в другую часть Англии, там он прилюдно показывается маглам, чтобы дементоров убрали с о
Прежде чем допустить многострадальных читателей до своего свежего, нефэндомного взгляда на тему «Некоторые аспекты взаимодействия островной тюрьмы Азкабан дементорного типа и м-ра С.Блэка в 1981-1993 гг.», авторы собираются сделать возмутительное признание, которое, как они весело надеются, несколько смягчит их, авторов, участь.
Дело в том, дорогие друзья и прочие неизвестно зачем заглядывающие сюда личности, что мы честно пытались писать об отсидке звезды в трагических тонах и вообще стиле «графиня побледнела». Но поскольку чем дальше, тем больше никакой бледной графини (она же аццкий пафос) у нас не выходило, а упорно получался пулемет (юмористические зарисовки поведения звезды в азкабанском быту), мы сели и стали думать, почему бы это, собственно.
Да не усомнится уважаемая общественность, что поводов для аццкого пафоса ситуация дает более чем достаточно. Возгласим же пафосно: все и вся против маньяка. И добавим: то есть абсолютно.
Начнем с обстановки. Сама по себе она всячески предрасполагает если не к сумасшествию, то уж точно к скорейшему затиханию с последующей глубочайшей депрессией. Что, по сути, представляет собой Азкабан? Морально-нравственную дыбу, с которой пытаемых к тому же не снимают годами. А что маньяк многолетние прелести застенка прочувствовал на себе в полной мере, мы знаем с его же собственных слов.
Рассказ Сириуса о тюремных университетах очень выразителен, при всей его краткости и фрагментарности, а может быть, даже благодаря им. Главное здесь – не страданья нечеловеческие, а попытки логически объяснить, как он, бедняга, там не двинулся с глузду и даже сумел рвануть на волю. Ну и, как всегда, логические объяснения Сириуса есть невероятно трогательная штука. Перечитайте УА – так и видно, как звезда мучается с формулировками исключительно для Гарри и прочих юных слушателей, ну и по большой просьбе друга. А так в жизни бы не собрался. Ну, сидел и сидел. Ну, сбежал и сбежал. Чего заморачиваться-то?
Однако именно благодаря скупости формулировок маньяка авторы безусловно уверены, что ему в Азкабане пришлось на редкость тяжко. Дело в том, что чересчур точное, детальное и вообще распространенное описание индивидуумом своих пекельных мук сразу вызывает некую девальвацию оных мук и вообще определенные сомнения в правдивости рассказа. Настоящая боль, как и настоящая любовь, имеет свою стыдливость.
Сириус в отношении своих страданий правильно стыдлив. Это вам не истерически-рефлективная Беллатрикс, доставшая душераздирающим описанием собственного мученичества во имя волдемортово уже всех, начиная с того же Волдеморта (об этом самоупоенной палачихе не без удовольствия напоминает строгий, но справедливый Северус Снейп, которому от нас за это отдельное душевное спасибо).
Но даже не располагай мы показаниями Сириуса, все равно понять, каково пришлось в тюрьме маньяку, вполне возможно. Напомним общеизвестное: камера была одной из самых надежных, и дементоры присутствовали рядом постоянно, то бишь роздыху пытаемому не давали. (Фадж: «…он был одним из самых охраняемых заключенных. Дементоры стояли у него за дверью днем и ночью» ). Как действуют дементоры на людей, даже при краткосрочном контакте, и особенно на тех, кто пережил в жизни что-то очень страшное, мы прекрасно знаем хотя бы по Гарри. А ведь в Азкабане дементоры все время рядом, и шоколад, мы твердо уверены, в рацион узников не входит.
Пытка дементорами крайне эффективна – вплоть до того, что «крепость находится на крошечном островке посреди моря, но на самом деле, чтобы удержать преступников, не нужны ни стены, ни вода. Если они где и заперты, так это в своих собственных страданиях, не способные подумать ни о чем радостном. Большинство сходит с ума в первые же недели».
Любой человек в Азкабане неминуемо и по принципу дурной бесконечности прокручивает в голове худшее, что было в его жизни, причем мучительно размышляет над своими ошибками и раз за разом убеждается в невозможности эти ошибки исправить. А также с немеркнущей остротой осознает полную безнадежность своего положения. И все это – пока он не сойдет с ума или по крайней мере не окажется на грани. Между тем положение Ярчайшего таково, что ему впору рехнуться и без Азкабана.
Бывает, когда человеку кажется, что он все потерял. А бывает, когда он действительно все потерял. Сириус являет собою яркий пример второй, куда более трагической, ситуации. Семья? Отец и брат мертвы, а как повлияет на мать пожизненное заключение последнего (и, упорно нам кажется, любимого) сына – страшно представить. Друзья? Джеймс и его жена погибли, причем не без участия Сириуса. Стараниями еще одного старого друга звезда, собственно, и сидит в тюряге. Для третьего друга-Мародера, а также соратников по Ордену, Директора и вообще любого приличного человека (не будем принимать во внимание шваль типа Питера и Волдеморта, знающих правду) Сириус отныне и навсегда – предатель и подонок. Простые радости жизни, которые маньяк, будучи совершенно нормальным молодым человеком, несомненно, ценит (мотоцикл, риск, дружеский выпивон с оттягами, солнце, воздух, вода и блондинки, и вообще свобода во всех ее проявлениях) – безнадежно потеряны.
Было, считается авторам, вот что. Вспомним, что в принципе маньяк может сбежать из тюрьмы в любой момент, как только сбросит вес до нужной кондиции и сможет в собачьем варианте просунуться между прутьями решетки. Вряд ли на дементорских харчах пришлось бы долго ждать. Годик-другой… но Сириус сидит в своей камере целых двенадцать лет. Почему?
Ответ обескураживающе прост: ему некуда и незачем бежать. А еще Азкабан для Сириуса – наказание, предписанное ему не только властями и судьбой. В определенной степени (мы не уверены, что сознательно) Сириус сам наказывает себя Азкабаном.
Чтобы у маньяка появилось желание сделать лапы, на него прежде должна свалиться настоятельная необходимость спасти кого-то другого, а не себя. Только это способно сломать прутья клетки, сделанной из чувства вины. И когда Фадж любезно зажигает для Сириуса огонек в виде пункта В, маньяк, будьте уверены, свой шанс не упустит.
Вот тут, как нам кажется, и надо искать истоки пулемета, который у нас все получается.
Что силой духа и целеустремленностью маньяк не обделен, ясно даже и ежу. Сириус вроде как сам объясняет механизм своего выживания в Азкабане. «Думаю, я не сошел с ума только потому, что был уверен в своей невиновности. Это была совсем не счастливая мысль, и дементоры не могли выпить ее из меня. но она сохраняла мой рассудок, не давала забыть, кто я такой. помогала сохранить волшебную силу. Поэтому когда все вокруг становилось… слишком. я, прямо в камере, превращался в собаку. У дементоров, знаете, нет зрения. – Блэк сглотнул. – Они чувствуют людей через их эмоции. Они понимали, что мои чувства стали. менее человеческими, менее сложными. оттого, что я был собакой. но они, разумеется, решили, что я схожу с ума, как и все остальные, и их это не беспокоило». Однако, как всегда водится у хитрой Джоан, это объяснение правдивое, но не полное.
Маньяк не просто выживает в Азкабане. Он там еще отслеживает новости, ведет счет времени и делает умозаключения. А также интересуется, кто о чем говорит, причем не только днем, но и ночью, кто чем болен, кто к кому пришел, кого, где и когда похоронили, и так далее и тому подобное. Завести себе в подобных условиях некое подобие общественной жизни – для этого нужны феноменальная энергия, которой можно только восхищаться; феноменальная жажда жизни, которую следует очень уважать; и, конечно, феноменальное чувство юмора, которым обязательно следует насладиться в полной мере.
Дабы со всевозможной наглядностью объяснить, как это выглядело, мы позволили себе создать легкий набросок кровью на каменной стене. Единственная вольность здесь, на наш взгляд, это замена морально-нравственных пыток на физические, но допущена она исключительно наглядности ради.
Репортаж с дементором на шее.
Пыточная камера. В центре на дыбе окровавленный Сириус, увешанный пальцеплюшками и прочими орудиями убеждения. Ввиду министерского визита высокой особы дементоры торопливо ослабляют испанские сапожки и сматываются, дабы не воздействовать к худому на VIP-персону.
В камеру заходит несколько бледный, но самоуверенный Фадж.
Сириус, с дыбы, оптимистически: «Доброго времени суток, министр! Как вас там… Корнелиус Фадж, кажется? Министерская мантия вам к лицу. Выглядите менее идиотом, чем обычно».
Фадж стоит с отвисшей челюстью.
Сириус, ласково: «Вольно! Не тормозите, Корнелиус, размещайте задницу вот в том уголочке, где крови поменьше. Посидим, поокаем…»
Вопли из соседней камеры. Фадж вздрагивает.
Сириус, легко: «Не обращайте внимания, это моя горячая поклонница. Я еще не успел сегодня удовлетворить ее стремления. Беллочка! Потерпи немножко! Я люблю тебя сегодня не меньше, чем ты меня вчера!».
Фадж, в растерянности: «Ээээ…»
Сириус: «Вы, конечно, хотите спросить, доволен ли я условиями содержания? А то! Дыба крепкая, пальцеплюшки новенькие, тюремщики ко мне ну очень внимательны, а что кормят не блестяще, так это я всегда могу парочку крыс сжевать».
Фадж, понимая, что что-то не так, но не в состоянии понять, что: «Ээээ…».
Сириус, раскачиваясь на дыбе с тем же выражением, с каким любит раскачиваться на стуле: «А, соседи? Да они прямо как в поговорке – в раю прохладнее, зато в аду общество приятнее».
Фадж, в тревожной растерянности: «Эээээ… ну, разумеется, если у вас имеются просьбы в пределах разумного…»
Сириус, махнув окровавленной рукой с раздробленными пальцами: «Ну, если вы так настаиваете… вы уже прочитали свою газетку?»
Фадж, ошеломленно: «Газетку. »
Сириус, светски: «Не подумайте, что меня интересует политика. Боюсь, мне здесь непросто следить за международными магическими новостями. Но у вас там кроссвордики на последней странице… Когда будете вставать, положите газетку туда же, где сидите. Кроссвордами вверх, чтобы страница не запачкалась. Во, круто! И карандашик, пжалста… Теперь я полностью и абсолютно счастлив и вас не задерживаю. Ну, куда пошли, а, министр? Выход-то слева. И на пальцеплюшку не наступите!».
Конец наброска.
Авторы не собираются утверждать, что хохот массовика-затейника из пыточной камеры постоянно оглашал Азкабан. Но в лучшие дни звезды ситуация выглядела, на наш взгляд, именно так. Ну а уж когда Сириуса совсем припекало, всегда можно было превратиться в собаку. Между прочим, тоже некоторый элемент развлекухи присутствует: смотреть собачьими глазами на то, как вокруг камеры ходят и принюхиваются ничего не понимающие дементоры (что-то как-то здесь сидит не то… а теперь опять то… снова не то… да нет, вроде то самое…), в определенном, запредельном смысле весьма забавное занятие.
Конечно, фантастические энергия, жажда жизни и чувство юмора имеют свою оборотную сторону, которая уже принесла Сириусу много неприятностей в прошлом и еще сыграет свою роль в будущем. Например, в ОФ Сириус, будучи заперт в четырех стенах родного дома, с которым у него, мягко говоря, сложные отношения, только что головой о стену не бьется. Роулинг не справилась с характером! – кричат больные на психологию. Ах, оставьте. Создательница саги, как обычно, предельна точна, превосходно описав состояние человека с бурлящей жизненной энергией, которого вдруг лишили точки ее приложения.
Впрочем, о том, как Сириус справляется с собою и блэковским гнездом, позже. Ибо пункт В налицо. Встретив Фаджа и обретя наконец стимул к бегству, маньяк в пару дней делает лапы, совершив то, что до него не удавалось никому. А для чего, собственно?
Напоследок о страшной мсте подлому Питеру. Сириус об этом много кричит и даже один раз держит в руках палочку, совместно с Люпином готовясь заавадить подонка. Но почему-то, как только упомянутый подонок перестает представлять угрозу для Гарри, маньяк сразу о нем забывает.
Кстати, очень интересно у Роулинг использование сложившихся литературных стереотипов. Невинный Эдмон Дантес, отсидев по не зависящим от него обстоятельствам четырнадцать лет в замке Иф, бежит оттуда, пылая жаждой мести, и превращается в графа Монте-Кристо, со всеми вытекающими для виновных. Невинный Сириус Блэк, отсидев по не зависящим (не будем придираться) от него обстоятельствам двенадцать лет в крепости Азкабан, бежит оттуда, тоже вроде пылая жаждой мести… и никакого Монте-Кристо на выходе.
Так что если вдруг мы видим, как нередко бывает, что некая сюжетная линия у Роулинг складывается похоже на нечто прочитанное в других книгах, это значит только, что эрудированная Джоан данные книги тоже читала. Но не ждите, что она приведет повествование к аналогичному результату.
Скорее уж в рамках постмодернизма случится наоборот.
За что посадили сириуса блэка
Беглец или Несколько страниц из жизни Сириуса Блэка.
Волны пролива с шумом разбивались о берег острова. Над водой жалобно кричали чайки, и крик их смешивался со стонами, доносящимися порой из мрачной крепости, единственного строения на этом клочке земли. Азкабан – тюрьма волшебников. Самые страшные сказки о ней не могут отразить действительности. Никакими словами невозможно описать то, что чувствует попавший сюда человек. Большинство узников сходили с ума уже спустя два-три года, но известно, что из всякого правила есть исключения.
Сириус Блэк стоял у решётчатого окна. Ветер шевелил его спутанные чёрные волосы, спадавшие на бледное, исхудалое лицо. Человек жадно вдыхал солёный морской воздух, воздух свободы. Как хотелось ему порой обернуться чайкой, и лететь прочь отсюда! Но анимагия давала ему возможность становиться лишь собакой. Однако и на этом стоило сказать спасибо: ведь дементоры, стражи Азкабана, питаются только человеческими положительными эмоциями. Сириус отошёл от окна. Не стоит слишком долго предаваться мыслям о побеге, а то и рассудок, сохранённый с таким трудом, потерять недолго. Куда ему бежать, зачем? Все обитатели волшебного мира уверены, что он – правая рука Тёмного Лорда Волдеморта, предавший ему семью своего лучшего друга – Джеймса Поттера. И уже не докажешь, что он невиновен. Мысль о несправедливости приговора помогла Сириусу не сойти с ума, но не могла вернуть свободу. И всё же нелегко было сломить бунтарский дух Блэка. Он не забивался в угол, как большинство азкабанских узников, а ходил, почти не переставая, по камере, сперва кругами, затем из угла в угол. Это было трудно: дементоры, словно обозлившись на упрямство человека, не дававшего им для пищи эмоций, высасывали из Сириуса физические силы. Тогда он останавливался, поднимал с пола заострённую ложку и царапал ею на стене свои стихи. А когда и на это не оставалось сил, падал на свой соломенный тюфяк и лежал неподвижно, поднимаясь лишь, когда приносили еду. Порой какой-то мерзкий голос начинал шептать: «Послушай, ради чего ты борешься? Сдайся, в безумии страдание притупится. Или найди способ избавить себя от мук навсегда». Но Сириус бросал взгляд на настенную надпись и шептал сквозь зубы:
— Нет, проклятые, вам не свести меня с ума, я невиновен.
После чего снова принимался кругами ходить по камере то псом, то человеком.
Мысль о мести нельзя назвать счастливой, поэтому дементоры не заметили изменений в поведении узника. Сириус прекрасно понимал, что слишком слаб сейчас для осуществления своего плана. Только теперь он в полной мере осознал, насколько мала порция тюремной похлёбки! Раньше он ел ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы не умереть, а сейчас съедал всё без остатка, после чего превращался в пса и до блеска вылизывал миску. Очень скоро крыс в его камере не осталось, а однажды ему посчастливилось схватить за крыло чайку, подлетевшую слишком близко к окну. Кроме того, в голове Блэка застряла идея дописать своё стихотворение, хотя теперь он процарапывал буквы не так тщательно. Вот и последний штрих. Сириус отступил на шаг, и с чувством выполненного долга оглядел своё творение.
Есть остров в проливе, на острове том.
Стоит неприступный и мрачный донжон.
Ни смеха, ни радости жизни нет там
Надеждам могила тюрьма Азкабан.
Нет стражи вернее, чем в этой тюрьме,
Покоя нет узникам даже во сне.
Решеток надёжнее, крепче стены
Отчаянья пропасть и бремя вины.
Чей может рассудок сей груз удержать?
Безумья лишь мне удалось избежать:
Как мостик над бездною держит меня
Мысль, что в преступленьи виновен не я.
От рук Волдеморта погибли друзья
Врагу их убежище выдал не я,
Да только виновник злодейства того
Сам мёртв, и нельзя доказать ничего.
Но нет, не пришёл умирать ему срок:
Попалось мне фото в газете «Пророк»
На снимке – мальчишка по имени Рон
И крысу-любимца в руках держит он.
Мне словно кричит фотография та:
«Жив Питер-предатель, злодей-анимаг!»
Мысль словно огонь изнутри обожгла,
Мой ум прояснила и сил придала.
Теперь уж решёткам меня не сдержать
В обличье собаки сумел я бежать.
Свободен! Теперь подлеца разыщу
За гибель любимых друзей отомщу!
Песня была дописана.
Дорога была долгой и трудной. Вместе с осенью пришли дожди, лапы увязали в раскисшей земле. Сириус шёл вперёд и вперёд, изредка заглядывая в посёлки волшебников, чтобы раздобыть пищу или услышать новости. А потом снова возвращался к железной дороге и бежал вдоль рельс. Прошло несколько недель, прежде чем пёс достиг станции Хогсмид. Здесь беглец остановился. Он знал, что Школу Чародейства и Волшебства в этом году охраняют дементоры. Правда, внутрь замка их не пускают, но всё же… Стало быть, придётся воспользоваться одним из потайных ходов. Помимо стражей Азкабана существовала ещё одна опасность: в Хогвартс приехал Ремус Люпин, старый друг Сириуса и Джеймса. Он не знал о предательстве Питера, и знал, что Блэк анимаг. Значит нельзя попадаться ему на глаза. Сириус решил, что лучше всего проникнуть в школу во время Хэллоуина: ученики соберутся в Большом Зале, а крыса наверняка останется в башне. Волкодав даже облизнулся: в последние дни ему редко удавалось наесться досыта. Он снова потрусил вперёд, к лесу. И тут ему повезло наткнуться на след оленя. Сириус и раньше не раз замечал этих животных, но он понимал, что вряд ли сможет догнать хоть одного. К тому же, олени напоминали ему о Джеймсе. Но сегодня… Рядом с отпечатками копыт Сириус заметил капли гноя и гнилой крови. Значит, зверь болен или ранен. Это может сравнять шансы. Блэк даже не заметил, что крадучись идёт по следу оленя. Вскоре он нашёл его. Олень пил воду из ручья. Это был стройный молодой самец с красивыми рогами. В огромных глазах пряталась боль, причиняемая торчащим из плеча обломком стрелы. Рана воспалилась, гной капал на землю. Сириус прыгнул. Жертва жалобно закричала, но крик лишь подхлестнул проснувшегося в анимаге зверя. Острые клыки вспороли горло, олень затих. Мясо было вкусным, беглец наконец-то насытился. Он задрал морду к небу, и поведал лесу о своей удачной охоте. В ответ издалека послышался вой волков. Сириус прислушался к голосам лесных братьев. Какая-то, не оформившаяся до конца мысль, мелькнула в его голове, но тут же пропала.
Зима приближалась к середине. Сириус теперь совсем не выходил из леса рассчитывая, что Живоглот в конце концов сможет поймать Петтигрю. Куда больше его сейчас заботила необходимость прокормиться в эту морозную пору. В волчьем семействе осталось уже только трое: один из волчат бесследно сгинул в чаще. Сириус не стал выяснять, что было тому причиной, а спустя ещё несколько дней лес огласил тоскливый вой волчицы, потерявшей мужа. Плач был такой жалобный, что заставил беглеца жалобно поскуливать. А на другой день песня Энжи изменилась. В ней зазвучали новые нотки, своего рода призыв. И он почему-то заставил сердце волкодава забиться чаще, а по телу пробежала дрожь. Блэк пошёл на голос, потом увидел следы, понюхал их. К волчьему запаху примешивался какой-то странный, очень приятный аромат. Пёс поймал себя на том, что тычется носом в снег и скулит. Волчица снова завыла, и к ней присоединился ещё кто-то. Сириус зарычал. Ноги сами понесли его вперёд. Так и есть: на залитой серебряным светом луны равнине Энжи нюхается с молодым широкогрудым волком. Рычание перешло в громовой рык. Волкодав ураганом налетел на зверя и сшиб его грудью на землю. Клыки хищника распороли плечо, но он не обратил внимания на это. Волк и пёс сцепились и покатились по снегу. Мощные собачьи челюсти кромсали тело врага, пока тот не взвыл в последний раз и не вытянулся безжизненной тряпкой. Сириус облизнул окровавленную морду. «Зачем я это сделал?» – внезапно удивился он. Однако подумать, как следует, не удалось. Лесная красавица подошла к победителю, нос сморщился, обнажая в ослепительной улыбке грозные клыки. В раскосых глазах светилось лукавство, словно уже не так важно было, что в начале поры любви рядом с ней был другой пёс. Длинный розовый язык заботливо обследовал рану на плече. От ласкового прикосновения Сириус задрожал. Уже много лет к нему вообще никто не прикасался, а Энжи явно жалела странную собаку. Блэк снова заскулил, и его поскуливание становилось всё тоньше, уже напоминая чириканье птицы. Закончив лечение, волчица встала лапами на холку «кавалера». Страшные челюсти нежно покусывали ухо, теребили шерсть на загривке. А Сириус стоял, жмурясь от удовольствия. Вскоре они уже бежали плечом к плечу по заснеженному лесу, играли в «чехарду» и «салочки», затем Сириус вспугнул, и сумел поймать крупного зайца. Величаво ступая, он принёс добычу Энжи, понятия не имея, что у волков это символ свадьбы.
Зима окончилась. Ближе к середине весны поведение волчицы резко изменилось: она стала избегать Сириуса, даже в нору не позволяла входить. Блэк теперь охотился только в компании её дочери. И сразу после охоты мчался к Хогвартсу, чтобы повидать Живоглота. Но кот не приносил никаких утешительных вестей: крыса бесследно исчезла. Всё же, что скрывает Энжи? Однажды вечером Сириус не удержался, и, не обратив внимания на ворчание подруги, зашёл в логово. На полу норы возился какой-то чёрно-серый клубок. Из него доносилось повизгивание, потом один маленький комочек поднял голову, и Сириус понял, что это волчонок. Всего их было четверо: три серых, и один чёрный, больше похожий на щенка. У малышей совсем недавно открылись глаза, и они теперь с удивлением взирали на лохматого великана, стараясь понять, откуда же он взялся. Блэк подошёл ближе. Обнюхал крошек, почувствовал, как маленькие носики тычутся в его морду. Сердце беглеца замерло, а потом снова заколотилось. Милые, славные щенята! Он понял, что уже полюбил их, словно это его родные дети. Энжи гордо завиляла хвостом, лизнула друга в щёку. Она уже не сердилась на него.
Ожидается продолжение и периодические обновления, так что следите!