Зеленая палочка толстой что это

«ЗЕЛЕНАЯ ПАЛОЧКА». 1905

Воспоминания о зеленой палочке Толстой заканчивает словами, в которых воплощена, может быть, главная мысль его жизни и творчества: «Идеал муравейных братьев, льнущих любовно друг к другу, только не под двумя креслами, завешанными платками, а под всем небесным сводом всех людей мира, остался для меня тот же. И как я тогда верил, что есть зеленая палочка, на которой написано то, что должно уничтожить все зло в людях и дать им великое благо, так я верю и теперь, что это истина и что будет она открыта людям и даст им то, что она обещает».

В статье Толстой говорит о том, как сделать жизнь радостной и счастливой. «Всем людям хочется жить радостно, в любви и согласии, не болеть, не страдать, не умирать, и все живут в разделении, во вражде друг с другом, все болеют, все страдают и умирают. Отчего это? Зачем Бог сотворил людей так, что все они желают добра, а все мучаются?» – размышляет писатель.

Прямо обращаясь к читателям, Толстой настойчиво призывает задуматься, прислушаться к голосу своей совести: «Остановитесь жить. Подумайте о том, что вы, где вы и что вас ожидает». Писатель взволнованно убеждает: «Поймите, что все, что представляется нам важным: удовольствия, радости и богатства, отечество, приличие, привычки, слава, – все это ничто в сравнении с главным, истинным назначением жизни».

В обоснование своих идей Толстой приводит евангельские притчи о виноградарях, о талантах, неоднократно цитируемые им и в других произведениях. Писатель утверждает, что нужно, чтобы «всякий человек понимал бы свое положение в мире», усвоил основные законы жизни – «делание другим того, что хочешь, чтобы тебе делали». Во второй части статьи Толстой кратко, ясно, просто излагает свою веру, дает читателю «ключ к религиозно-нравственной истине».

Толстой хотел дать популярное изложение христианской религии в его понимании, что сделал в статье «Единое на потребу».

Впервые статья была напечатана в 1911 г. в газете «Русское слово» (№ 1) и в издательстве «Посредник».

Источник

Зелёная палочка

Зелёная палочка — утерянный артефакт, о котором известно из одноимённого рассказа Льва Толстого, воспоминаний о Льве Толстом и посвящённых ему биографий. Содержал секрет всеобщего счастья.

Содержание

История

Старший брат Льва Толстого, Николай Толстой, играя с другими детьми, рассказал, что вырезал на зелёной палочке секрет всеобщего счастья и закопал на краю оврага, сказав, что откроет секрет вырезанного на палочке тому, кто не споткнувшись пройдёт по щели в половицах, простоит в углу, не думая о белом медведе, и в течение года не увидит зайца.

В конце жизни Лев Толстой неоднократно завещал похоронить себя там, где «Николенька» закопал палочку.

Во время похорон Леопольд Сулержицкий (в будущем поставивший вместе со Станиславским «Синюю птицу» Метерлинка) рассказал присутствовавшим историю о зелёной палочке, объясняя, почему похороны происходят в столь необычном месте. Поскольку церковная служба в соответствии с завещанием Толстого и в связи с известным конфликтом отсутствовали, именно рассказ о зелёной палочке заменил речь священника.

Дань памяти

Вскоре после смерти Льва Толстого один из его последователей, сын крестьянина Иван Наживин, благодаря Толстому ставший крупным писателем, открыл издательство под названием «Зелёная палочка».

В художественной литературе

Образ палочки используется Толстым в творчестве: иронически он называет так императорский жезл; у него появляется несущий счастье образ феи с волшебной палочкой. Самый отчётливо близкий образ, указывающий на действия, аналогичные одновременно действиям Л. Н. Толстого (чья литературная карьера началась с описания детства) и Николеньки по вырезанию палочки, производит Хаджи-Мурат, которого Лорис-Меликов просит рассказать свою биографию:

Зелёная палочка иронически упоминается у Татьяны Толстой, где заменяет шпагу как символ «гражданской» чести и достоинства, [6] и непрямо у Евгения Клюева. [7]

Сходные атрибуты

Примечания

Полезное

Смотреть что такое «Зелёная палочка» в других словарях:

Зеленая палочка — Зелёная палочка утерянный артефакт, о котором известно из одноимённого рассказа Льва Толстого, воспоминаний о Льве Толстом и посвящённых ему биографий. Содержал секрет всеобщего счастья. Содержание 1 История 2 Дань памяти 3 В художественной… … Википедия

Наживин, Иван Фёдорович — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Иван Наживин — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Иван Федорович Наживин — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Иван Фёдорович Наживин — (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после революции крупный… … Википедия

Наживин — Наживин, Иван Фёдорович Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник … Википедия

Наживин, Иван — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Наживин, Иван Федорович — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Наживин Иван Федорович — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Наживин Иван Фёдорович — Иван Фёдорович Наживин (25 августа (6 сентября) 1874, Москва или д. Пантюки Владимирской губернии Российской империи 5 апреля 1940, Брюссель, Бельгия) русский писатель. До революции бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после… … Википедия

Источник

Эйхенбаум Б.: Легенда о зеленой палочке

ЛЕГЕНДА О ЗЕЛЕНОЙ ПАЛОЧКЕ

Некоторые впечатления детства обладают такой силой, что следы от них сохраняются в памяти до конца жизни. По этим следам, как по остаткам древних надписей, можно иной раз восстановить факты, имеющие историческое значение.

Лев Толстой запомнил на всю жизнь, как однажды старший брат, Николенька, объявил младшим, что у него есть тайна, посредством которой, когда она откроется, все люди сделаются счастливыми «муравейными братьями»; тайна эта написана на зеленой палочке, а палочка зарыта в лесу, у дороги, на краю оврага. Николеньке было тогда десять лет, Льву — пять. Прошло семьдесят лет, и Толстой рассказал в «Воспоминаниях» эту полюбившуюся ему детскую утопию, ставшую для него своего рода символом веры: «Как я тогда верил, что есть та зеленая палочка, на которой написано то, что должно уничтожить все зло в людях и дать им великое благо, так я верю и теперь, что есть эта истина и что будет она открыта людям и даст им то, что она обещает»1.

Откуда же взял Николенька сюжет для этой замысловатой легенды-утопии? Что означают и чему соответствуют ее образы? Эти вопросы возникли и у Толстого: «Как теперь я думаю, — говорит он в «Воспоминаниях», — Николенька, вероятно, прочел или наслушался о масонах, об их стремлении к осчастливлению человечества, о таинственных обрядах приема в их орден, вероятно слышал о Моравских братьях и соединил все это в одно в своем живом воображении и любви к людям, к доброте. » (34, 387).

Предположение Толстого, что Николенька «наслушался» взрослых или присутствовал при их беседах, поддерживается «Войной и миром» — той сценой в конце романа, где Николенька Болконский слушает рассказ Пьера о последних событиях в Петербурге. Эта сцена написана явно по следам детских воспоминаний о брате: «Кудрявый болезненный мальчик, с своими блестящими глазами, сидел никем незамечаемый в уголку, и только поворачивая кудрявую голову на тонкой шее, выходившей из отложных воротничков, в ту сторону, где был Пьер, он изредка вздрагивал и что-то шептал сам с собою, видимо, испытывая какое-то новое и сильное чувство».

Вот под таким же впечатлением Николенька Толстой и мог сочинить легенду о зеленой палочке и «муравейных братьях». Он, видимо, часто оказывался в обществе взрослых и пристрастился к этому времяпрепровождению, тем более что после смерти матери (ему было тогда семь лет) домашний присмотр за ним ослабел. Из услышанных рассказов он талантливо лепил всевозможные фантастические истории, которыми увлекал и «морочил» (по выражению Толстого) младших братьев. Он обладал несомненным писательским дарованием: «Тургенев говорил про него очень верно, — вспоминает Толстой, — что не имел только тех недостатков, которые нужны для того, чтобы быть писателем» (34, 386).

«наслушался о масонах» и о таинственных обрядах приема в их орден; значит, он считал, что отец был связан с масонством. Однако ниоткуда не видно, чтобы отец и его друзья увлекались религиозно-обрядовой стороной масонства: как и Пьер Безухов, Николай Ильич Толстой занимался масонством лишь в той мере, в какой оно могло тогда способствовать просвещению общества. Он не проявлял интереса к религиозным вопросам, но увлекался политикой и историей; естественно предположить, что темой взволновавшей Николеньку беседы были политические события — в том роде, как это описано в «Войне и мире».

Николенька Болконский слышал разговор Пьера с Николаем Ростовым и Денисовым в 1820 году (бунт в Семеновском полку, Аракчеев и пр.), а Николенька Толстой оказался свидетелем каких-то бесед взрослых в 1832 или 1833 году. Кто же были эти взрослые и о чем они беседовали?

Толстой имел довольно смутное представление об отце. Иначе и быть не могло. Отец умер внезапно в 1837 году, когда Толстому было всего девять лет (мать умерла в 1830 году), опекавшие его потом «тетеньки» мало что могли рассказать об отце (особенно о его молодости), кроме семейных и бытовых подробностей. В одном наброске к «Казакам» Толстой говорит об отце Оленина: «Отец умер, когда еще ребенок не успел оценить его. И когда старые друзья отца встречались с сыном и, взяв его за руку и глядя ему в лицо, говаривали: «как я любил вашего отца! Какой славный, отличный человек был ваш батюшка!» — мальчику казалось, что в глазах друзей проступали слезы, и ему становилось хорошо. Отец так и остался для сына туманным, но величаво мужественным образом простого, бодрого и всеми любимого существа» (6, 246). Это несомненный мемуар, рисующий действительное представление об отце, как оно сложилось у Толстого в итоге юности (набросок сделан в 1858 году). В дальнейшем образ отца несколько уточнился, — вероятно, благодаря воспоминаниям друзей, с которыми сохранилась семейная связь.

В «Воспоминаниях» Толстой говорит об общественно-политической позиции отца: «Сколько я могу судить, он не имел склонности к наукам, но был на уровне образованных людей своего времени. Как большая часть людей первого Александровского времени и походов 13, 14 и 15 годов, он был не то что теперь называется либералом, а просто, по чувству собственного достоинства, не считал себя возможным служить ни при конце царствования Александра I, ни при Николае» (34—357). Толстой не хочет называть отца либералом, потому что к концу XIX века это слово стало обозначать политическую партию. Однако отказ от службы «по чувству собственного достоинства» нельзя считать просто личным капризом: по тому времени это было выражением определенной гражданской позиции. Так вели себя оппозиционеры, «либералисты» — люди, связанные с декабристским движением. Борьба за независимость взглядов и поведения была их главной заботой. Об этом говорит Пьер в конце «Войны и мира», когда он рассказывает о положении в Петербурге: «Все молодое, сильное притягивается туда и развращается. Одного соблазняют женщины, другого почести, третьего тщеславие, деньги, и они переходят в тот лагерь. Независимых, свободных людей, как вы и я, совсем не остается».

Николай Ильич Толстой принадлежал к этой дворянской оппозиции: 2 именно поэтому он, бывший кавалергард и герой Отечественной войны, бросил военную службу (как делали тогда многие из будущих декабристов) и замкнулся в деревне. Толстой говорит: «Дома отец, кроме занятия хозяйством и нами, детьми, еще много читал. Он собирал библиотеку, состоящую по тому времени в французских классиках, исторических и естественно-исторических сочинениях — Бюфон, Кювье» (34, 356). В начале 20-х годов это было типично для оппозиционно настроенной молодежи. В «Горе от ума» Скалозуб с возмущением говорит о своем двоюродном брате, вместе с которым они «отличились» в 1813 году:

Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,

— «по чувству собственного достоинства». Он окружил себя родственниками и друзьями.

Толстой вспоминает: «События в детской деревенской жизни были следующие: поездки отца к Киреевскому и в отъезжее поле, рассказы об охотничьих похождениях, к которым мы, дети, прислушивались, как к важным событиям. Потом — приезды моего крестного Языкова с его гримасами, трубкой, лакеем, стоявшим за его стулом во время обеда. Потом приезды Исленьева с его детьми, одна из которых стала потом моей тещей (то есть мать Софьи Андреевны, Любовь Александровна Берс. — Б. Э.). Потом приезды Юшкова, который всегда привозил что-нибудь странное: карикатуры, кукол, игрушки. Еще памятные впечатления: приезд Петра Ивановича Толстого, отца Валериана, мужа моей сестры. — приезд его брата — знаменитого американца Федора Толстого» (34, 392).

Как видно, Ясная Поляна была в 30-х годах местом, куда охотно приезжали гостить и соседи по имению, и дальние родственники, и знакомые, но только люди «независимые» по положению и взглядам. Толстой говорит об отце: «Он не только не служил нигде во времена Николая, но даже все друзья его были такие же люди свободные, не служащие и немного фрондирующие правительство. За все мое детство и даже юность наше семейство не имело близких сношений ни с одним чиновником» (34, 357).

Из воспоминаний Толстого видно не только то, что в Ясную Поляну часто приезжали гости, но и то, что эти приезды были событиями в жизни детей: дети с любопытством «прислушивались» к рассказам и беседам взрослых — именно так, как это описано в «Войне и мире». Отец женился и уединился в деревне в 1824 году; о событиях 1825 года и о последовавших казнях и ссылках он мог знать только от приезжавших в Ясную Поляну друзей. Кое-что мог рассказать, например, упомянутый Толстым А. М. Исленьев, бывший когда-то адъютантом генерала М. Ф. Орлова и знавший многих декабристов. Но еще больше, подробнее и основательнее мог и должен был рассказать Н. И. Толстому один из самых близких его друзей — Павел Иванович Колошин, приезжавший в Ясную Поляну с женой (родственницей Толстых) и детьми3.

«фрондером» (как это можно сказать об А. М. Исленьеве), а серьезным декабристом (как и его брат Петр Иванович), членом Союза благоденствия, принимавшим деятельное участие в составлении «Зеленой книги» (устава Союза благоденствия). Друг И. И. Пущина, В. П. Зубкова и С. Н. Кашкина, он принадлежал к числу умеренных декабристов «Муравьевской группы»; ближайшей и важнейшей целью тайного общества он считал «нравственное и умственное образование», а «содействие к получению конституции» — целью отдаленнейшей, нужной и возможной только после того, как поднимется умственный и нравственный уровень народа. Такая позиция была, наверно, по душе и Н. И. Толстому: по его поведению в годы 1819—1824 видно, что он был близок к правым декабристам. Как бы следуя указаниям «Зеленой книги», он бросил военную службу и занял скромную должность воспитателя в военно-сиротском училище.

В декабре 1825 года Колошин был арестован, а в июле 1826 года выслан в сельцо Смольново, Владимирской губернии, под надзор полиции. Общение его с Н. И. Толстым, таким образом, прервалось, но ненадолго: в 1831 году он уже получил разрешение приехать в Москву для лечения, а затем и для постоянного жительства. Можно не сомневаться, что скоро после этого, то есть в 1832 или в 1833 году, Колошин приехал в Ясную Поляну повидать своего друга после семилетней разлуки. Это были, конечно, дни больших радостей и волнений для всех жителей яснополянского дома, вплоть до детей.

Колошин, конечно, рассказывал Н. И. Толстому о судьбе декабристов; как человек светского круга, он, приехав в Москву, мог узнать подробности следствия и суда над ними. Естественно, что друзья, обсуждая создавшееся положение, говорили и о «Зеленой книге», и о конституции Никиты Муравьева, и о «Русской правде» Пестеля как о трех важнейших документах декабристской эпохи. В связи с этим Колошин, вероятно, рассказал интересную историю поисков рукописи «Русской правды», содержавшей основной закон будущего Российского государства. Сначала следственные власти искали эту рукопись в зеленых портфелях, в которых (как было сказано в доносе) Пестель хранил все важные бумаги; там ее, однако, не оказалось. В дальнейшем выяснилось, что рукопись зарыта в земле — в канаве у села Кирнасовки. В этой канаве рукопись «Русской правды» была в конце концов найдена и доставлена Николаю I.

Допустим, что Николенька слышал хотя бы часть беседы Колошина с отцом: слышал о «Зеленой книге» и зеленых портфелях (зеленый цвет был у декабристов цветом свободы), о правде— не меньшее, чем то, какое произвел рассказ Пьера на Николеньку Болконского: «Когда все поднялись к ужину, Николенька Болконский подошел к Пьеру, бледный, с блестящими, лучистыми глазами. Пьер вдруг понял, какая особенная, независимая, сложная и сильная работа чувства и мысли должна была происходить в этом мальчике во время разговора. ». Вот так получилось и с Николенькой Толстым. Из разговора Колошина с отцом он понял, что есть люди, которые знают тайну, как избавить людей от зла, «сделать их счастливыми»; они написали правду об этом и зарыли ее в землю. Все было готово для создания легенды, оставалось дать ход воображению. Из запаса детских игр и сказок явилась палочка-выручалочка; она оказалась зарытой в землю, но с ясным следом от рассказа о рукописи: на палочке написана «муравейных братьев».

«Русской правды» послужила основой для создания детской легенды о зеленой палочке, настолько поразившей воображение пятилетнего Льва Толстого, что он запомнил ее на всю жизнь и даже просил похоронить себя на том месте, где, по словам Николеньки, была зарыта эта палочка. При скудости материалов, относящихся к детству Толстого и к жизни его родителей, эта легенда (если верна сделанная здесь расшифровка) является любопытным свидетельством о связи его отца с дакабризмом. Интерес Николеньки к вопросу о том, как сделать людей счастливыми, мог образоваться только в атмосфере постоянных бесед и споров на социально-исторические и политические темы: в этой атмосфере формировалось детское сознание Льва Толстого.

Первая публикация — в журнале «Огонек», 1950, № 47, стр. 23—24. В рукописях даты: сентябрь 1949 года, октябрь 1949 года. Б. М. Эйхенбаум снова обращался к этой теме, работая над книгой «Юность Льва Толстого» (1952). — Ред.

1 Толстой«Юбилейное издание»), т. 34, Гослитиздат, М. 1952. стр. 387. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте — с указанием тома и страницы.

2 Распространенное мнение, что в Николае Ростове Толстой изобразил отца, неверно, как неверно вообще сводить образы Толстого к тому или другому «прототипу». Сам Толстой говорил С. А. Берсу, что некоторые черты отца он передал Пьеру (С. А. Берс—5). Характеристика отца, сделанная в «Воспоминаниях», никак не совпадает с позицией Николая Ростова в споре с Пьером.

3 Дочь П. И. Колошина Сонечка была предметом детской любви Толстого — «самой сильной», как писал он П. И. Бирюкову в 1903 году (74, 239). Эта любовь описана в «Детстве» и «Отрочестве» (Сонечка Валахина). Сыновья Колошина были его близкими приятелями в 50-х годах. В «Воспоминаниях» Толстой не упоминает о приездах П. И. Колошина, вероятно, потому, что он был тогда (в годы 1832—1833) еще очень мал.

Источник

Тайна зеленой палочки, или Путешествие в Ясную Поляну

Откуда взялись толстовки, что составляло страсть сердца писателя и другие секреты одной из старейших русских усадеб, где нашел вдохновение Лев Николаевич Толстой, — Ясной Поляне.

На «прешпекте»

Миновав две белые башенки на входе в усадьбу, гости фамильного гнезда семьи Толстых попадают на «прешпект». Именно так Лев Николаевич называл эту неширокую дорогу, обрамленную стройными березами. «Махание» их ветвей, как писал граф в своих дневниках, запомнилось ему с детства. По левую сторону от аллеи располагается яблоневый сад. Посадки обновлены, однако есть и деревья, которые помнят Льва Толстого и даже плодоносят!

Именно главная аллея Ясной Поляны и послужила прототипом заметенной снегом дороги к дому Болконских.

Возвращаясь из дальних поездок (или просто вечерами), Лев Николаевич так любил прогуливаться здесь, что не смог расстаться с милым «прешпектом» и в своем самом главном произведении — романе-эпопее «Война и мир». «Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел», — докладывает слуга Тихон старому князю Болконскому, ожидающему гостей. Именно главная аллея Ясной Поляны и послужила прототипом заметенной снегом дороги к дому Болконских.

«Страсть ума и страсть сердца»

© Архив музея-усадьбы Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Столь поэтичное название в доме Толстого носил не его рабочий кабинет, спальня или гостиная, а всего лишь… прихожая. Домочадцы писателя назвали ее так не случайно. Здесь сочетались две самые большие любви Льва Николаевича: книги (три шкафа из 30 во всем доме) — для ума и охота — для сердца, что отражали висящие на стене оленьи рога. Правда, в 60 лет от последней страсти Толстой отказался, став вегетарианцем.

«Ленивое изображение»

© Дарья Вяльцева

Уже в то время, когда в Ясной Поляне жил Толстой, в гостиной на втором этаже висели картины. Их чудом удалось сохранить до наших дней: во время Великой Отечественной войны более 40 000 вещей из усадьбы удалось эвакуировать. На самой крайней справа картине рядом с бюстом Толстого изображена его жена Софья Андреевна: на портрете женщина кажется спокойной и вальяжной. Но именно этот образ противоречил натуре супруги Льва Николаевича, которая была энергичной и деятельной женщиной. Софья Андреевна прозвала портрет «ленивым изображением».

Я позировала почти ежедневно, и портрет, начатый прекрасно, Серов потом испортил. Да и позу он мне, живой, бодрой, придал какую-то мне не свойственную, развалившуюся

С тех пор эту картину кисти Валентина Серова в семье так и называли. «Лев Николаевич заказал художнику Валентину Серову мой портрет масляными красками. Я позировала почти ежедневно, и портрет, начатый прекрасно, Серов потом испортил. Да и позу он мне, живой, бодрой, придал какую-то мне не свойственную, развалившуюся. Всех было 19 сеансов», — писала Софья Андреевна в дневнике.

В рабочем кабинете

© Архив музея-усадьбы Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

В кабинете писателя, небольшой проходной комнатке, смотрители музея тоже сохранили рабочую атмосферу и важные детали, которые помогали Толстому работать над произведениями. Например, рядом с рабочим столом до сих пор стоит стульчик, кажущийся, однако, чересчур маленьким для взрослого мужчины. На самом деле стул принадлежал не Толстому, а его дочери Тане. Когда девочка из него выросла, Лев Николаевич, любивший сидеть низко по отношению к столу, забрал стульчик себе.

На столике для чтения лежит книга, которую писатель читал в последние дни жизни в Ясной Поляне, — «Братья Карамазовы» Достоевского. Неподалеку от стола стоит фонограф. Первое изобретение для записи звука Толстому на 80-летие подарил американский ученый Томас Эдисон. Записанный на него голос Льва Николаевича можно послушать до сих пор: будто из соседнего кресла писатель наставляет крестьянских детей хорошо учиться и не шалить.

Диван для Лизы

© Дарья Вяльцева

Еще одна ценная деталь интерьера дома Толстых — темный, обитый клеенкой диван. На нем родился сам Толстой, его братья, сестра и 11 детей. Где бы ни находился диван, перед родами Софьи Андреевны его всегда переносили в ее комнату. Похожая ситуация происходит и в романе «Война и мир» — в сцене родов маленькой княгини Лизы Болконской. «Через пять минут княжна (Марья. — Прим. ред.) из своей комнаты услыхала, что несут что-то тяжелое. Она выглянула — официанты несли для чего-то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что-то торжественное и тихое».

Толстовки от Толстого

© Архив музея-усадьбы Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Писатель, охотник, педагог, велосипедист, полиглот, а еще законодатель мод и нравов! Без толстовки сегодня не обходится ни один современный гардероб. У истоков удобной и одновременно модной толстовки тоже стоял Лев Николаевич. Одна из толстовок до сих пор висит у кровати писателя в спальне в Ясной Поляне.

Пятилетнему «Лёвке-пузырю» старший брат Николай рассказал, что на краю оврага Ясной Поляны зарыта зеленая палочка, а на ней написана главная тайна, «как сделать, чтобы все люди не знали никаких несчастий, никогда не ссорились и не сердились, а были бы постоянно счастливы»

При этом материал свободной длинной рубахи, которую обычно подпоясывали, вовсе не был толстым; название одежды пошло от фамилии писателя. А популярна она стала благодаря толстовцам, последователям религиозно-этического учения — толстовства, у истоков которого стоял Лев Николаевич.

Муравейные братья и зеленая палочка

© Shevchenko Andrey / Shutterstock.com

Стоит раскрыть тайну зеленой палочки, и никто больше не умрет, не станет войн и болезней и люди станут «муравейными братьями». Литературоведы предполагают, что это название пошло не от слова «муравьи», а от созвучия с Моравией — историческим районом в Чехии, где в XV веке образовалась религиозная община «моравские братья», которую дети называли с ошибкой.

Незадолго до кончины Толстой писал в дневниках: «Идеал муравейных братьев, льнущих любовно друг к другу, только не под двумя креслами, завешанными платками, а под всем небесным сводом всех людей мира, остался для меня тот же. И как я тогда верил, что есть та зеленая палочка, на которой написано то, что должно уничтожить все зло в людях и дать им великое благо, так я верю и теперь, что есть эта истина и что будет она открыта людям и даст им то, что она обещает».

Благодарим за организацию экскурсии Федеральное агентство по туризму РФ — Ростуризм.

Источник