Зеленый переход что это
Всемирный банк представил четыре сценария потерь РФ от «зеленого перехода»
Сценарии делятся на базовый инерционный (страны ограничиваются базовыми национальными вкладами в сокращение парниковых эмиссий, предусмотренными Парижским соглашением), кооперативный (все страны, включая РФ, вводят всеобщую «цену на углерод») и два некооперативных инерционных («цену на углерод» вводят только страны — чистые импортеры топлива, но в одном случае они ограничиваются только этим, а в другом вводят еще пограничные корректирующие углеродные налоги на углеродоемкую продукцию из стран, таких как Россия).
«Независимо от того, что думает Россия, в каком направлении ей двигаться, наш анализ показывает, что негативное воздействие на ВВП России и ее доход будет сильнее вдвойне в случае бездействия, чем если Россия будет активно приспосабливаться к изменениям», — пояснил РБК директор и постоянный представитель ВБ в России Рено Селигманн.
Во всех сценариях Всемирного банка спрос на углеводороды упадет существенно, поэтому ВВП и уровень благосостояния России снизятся к 2050 году относительно базового сценария. Наиболее выгоден для РФ инерционный некооперативный сценарий, когда страны — импортеры топлива в одностороннем порядке вводят цену на углерод, но без пограничных углеродных налогов: в таком случае уровень благосостояния России снизится на 3%, а ВВП — только на 0,9%. Но ВБ предупреждает, рассчитывать на такой сценарий особо не стоит, так как определить вероятность и сроки формирования широкой коалиции стран, желающих ввести пограничный корректирующий углеродный налог, невозможно, но если такой налог будет введен, то это может максимально негативно сказаться на росте экономики и благосостоянии россиян.
В некооперативном сценарии с пограничными углеродными налогами уровень благосостояния России падает на 9,2% к 2050 году относительно базового сценария, а ВВП — на 4,6%. Плата за выбросы углерода — центральный элемент борьбы с изменением климата, который обычно принимает форму налога или торгуемых разрешений (квот) на выбросы. Однако, как отмечает ВБ, стратегия, принятая в России «не раскрывает подробностей в отношении инструментов политики, которые помогут в достижении этих целей».
Реализация «обычного» кооперативного сценария, при котором страны введут «нормальную» цену на углерод, приведет к меньшей потере стоимости российских нефтяных ресурсов по сравнению с потерями для газа и угля и по сравнению с другими сценариями. Поэтому совместное установление цен на углерод во всех странах, включая саму Россию, «может отвечать стратегическим интересам российских нефтяных компаний», указывает ВБ.
Всемирный банк предложил России ввести налог либо систему платных разрешений на углерод в отраслях с высокими парниковыми выбросами: в ТЭК, на транспорте и для крупных промпредприятий.
«Если охватить ценами на углерод выбросы углерода в этих секторах, то это покроет 79% всех выбросов в России», — говорится в докладе.
«Зеленый переход»: как меняется промышленная политика России
15 сентября 2021 года политики и лидеры российской промышленности в двенадцатый раз встретились на нефтегазовом форуме TNF в Тюмени. Темой главной пленарной сессии стала новая промышленная политика в эпоху глобальных изменений. РБК Тренды собрали ключевые тенденции развития российского топливно-энергетического комплекса (ТЭК).
«Зеленый переход»
Сейчас производство «зеленого» водорода стоит в 3,5–6 раз дороже, чем, например, «голубого» водорода, который получают из природного газа. Но стоимость может снизиться: мир на грани климатической катастрофы и стремится уйти от углеродного следа.
«Зеленый» водород не оставляет углеродного следа: его получают с помощью возобновляемых источников — солнца, ветра, электролиза воды. «Голубой» водород производят из природного газа, а выбросы CO2 преобразуют в углерод по технологии CCS (carbon capture and sequestration, улавливание и хранение углерода).
Доля углеводородного сырья будет снижаться и, скорее всего, выручка России как крупного поставщика углеводорода сократится. В ближайшей перспективе страна должна перейти к «чистой» модели технологического развития. С 2021 года правительство России работает над «фронтальной стратегией». В нее входит перечень из 42 новых инициатив социально-экономического развития, в том числе чистая энергетика (водород и восполняемые источники энергии) и новая атомная энергетика (малые атомные реакторы для удаленных территорий).
Переход к «зеленой» экономике будет происходить неоднородно. В Европе и Северной Америке он пройдет значительно раньше, чем в остальном мире. В России компаниям долгое время придется работать в двух энергетических укладах:
Нефтехимическая промышленность — отрасль обрабатывающей индустрии углеводородов, которая производит широкий спектр товаров — от полиэтиленовых пакетов до бытовой техники.
Паровой риформинг — это один из нефтехимических процессов, который производит обогащенный водородом синтетический газ из легких углеводородов.
Импортозамещение
ТЭК — одна из ведущих и бюджетообразующих отраслей России с высоким инвестиционным потенциалом. Годовые вложения в нее превышают ₽3 трлн. В условиях международных санкций Россия стремится к импортозамещению, чтобы сделать процесс развития отрасли устойчивее. Раньше страна использовала западные технологии, поскольку не было собственных роторных управляемых систем, технологий подводной добычи углеводородов и производства оборудования для гидроразрыва пластов. Сейчас эту нишу занимают российские предприятия — концерн воздушно-космической обороны «Алмаз-Антей», Московский институт теплотехники и другие.
Введение обратных акцизов
Помимо трендов, которые реализуются по инициативе правительства, необходим структурный сдвиг в сторону высоких переделов: России нужно заниматься не просто добычей и первичной переработкой углеводородов, а идти дальше по технологической цепочке создания продуктов и материалов.
Промышленность высоких переделов — это процесс, который охватывает не один, а сразу несколько этапов переработки исходного сырья.
В октябре 2020 года был опубликован закон об обратном акцизе для СУГ (сжиженных углеводородных газов — РБК Тренды). Вернуть акцизный налог смогут предприятия, которые инвестируют в эту наукоемкую и дорогостоящую область не менее 65 млрд в течение пяти лет — с 2022 по 2027 годы.
Еще одна инициатива в этой области — введение обратного акциза на пропилен, второй по объему потребления мономер в России. В 2020 году его производство приблизилось к 3 млн т. Почти весь произведенный в России пропилен применяется как сырье для нефтехимии на внутреннем рынке. При этом большинство производных пропилена завозится из-за рубежа. При расширении технологической цепочки этот рынок может стать перспективным для отечественных производителей — нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ) и газохимических комплексов.
Переход нефтеперерабатывающих заводов на производство нефтехимической продукции
В будущем потребление автомобильного бензина будет снижаться: на смену придет электродвижение. Объем работ нефтеперерабатывающих заводов сократится. Поэтому для страны стратегически важно смещать фокус НПЗ в сторону химической продукции: это гарантирует устойчивость отрасли за счет производства новой гаммы продуктов. Сейчас в мире практически не строят новые НПЗ без интегрированного нефтехимического комплекса.
Сокращение выбросов углекислого газа
В 2021 году выбросы CO2 превысили допандемийный уровень на 5%. При этом, согласно исследованию Международного энергетического агентства, для удержания глобального потепления выбросы углекислого газа нужно сократить на 57%. Один из наиболее эффективных способов — улавливание и утилизация углекислого газа. С помощью этой технологии можно устранять до 90% выбросов разными способами:
Big Data
Крупные международные компании, такие как BP и Shell, уходят от нефти и газа и трансформируются в интегрированные энергетические компании, которые занимаются также Big Data.
Big Data — это массивы данных большого объема, которые используют для формирования статистики, анализа, прогнозов и для принятия решений.
Это направление поддерживает основной бизнес: крупные нефтяные месторождения генерируют такой же объем данных за сутки, как Twitter. Big Data позволяют лучше управлять реальными промышленными активами: автоматизировать обработку данных, прогнозировать осложнения при эксплуатации оборудования и создавать цифровые месторождения.
Создание экосистем
Чтобы привлекать инвесторов и отвечать на технологические вызовы нового энергетического уклада, компаниям необходимо создать новую экосистему: сотрудничать с вузами и внедрять профильное образование, поддерживать стартапы и малые технологические компании, создавать акселераторы для развития ESG-повестки. Профильное образование в нефтегазовой отрасли можно получить во многих российских вузах: совместные бакалаврские и магистерские программы есть у «Газпрома», «Роснефти» и других компаний.
Изменение пространственного развития
Раньше инфраструктура крупных нефтегазодобывающих провинций России строилась с расчетом именно на добычу углеводородного сырья. Теперь городам придется адаптироваться к новому укладу. В процессе трансформации важно не забыть про социальный аспект: число работников сократится, потребуются специалисты с другим образованием. Это серьезная государственная задача — определить судьбу промышленных городов и их жителей, которые столкнулись с падением добычи углеводородного сырья.
Всемирный банк разработал 4 сценария потерь России от «зеленого» перехода
Всемирный банк (ВБ) в очередном докладе по российской экономике, опубликованном 1 декабря, проанализировал разные сценарии глобального «зеленого» перехода и их влияние на Россию.
Сценарии делятся на базовый инерционный (страны ограничиваются базовыми национальными вкладами в сокращение парниковых эмиссий, предусмотренными Парижским соглашением), кооперативный (все страны, включая Россию, вводят всеобщую «цену на углерод») и два некооперативных инерционных («цену на углерод» вводят только страны — чистые импортеры топлива, но в одном случае они ограничиваются только этим, а в другом — вводят еще и пограничные корректирующие углеродные налоги на углеродоемкую продукцию из таких стран, как Россия). Вероятности реализации этих сценариев не оценивались.
Выгода от глобальной кооперации
Возможно, есть такие «уникальные внешние условия», при которых России выгоднее сохранить статус-кво и не прибегать к амбициозным внутренним реформам по декарбонизации, но даже такой путь делает страну уязвимой к введению пограничных корректирующих углеродных налогов другими государствами, подчеркивает ВБ. Как заявил в интервью РБК директор и постоянный представитель ВБ в России Рено Селигманн, «сохранение статус-кво — более рискованный выбор». «Независимо от того, что думает Россия, в каком направлении ей двигаться, наш анализ показывает, что негативное воздействие на ВВП России и ее доход будет сильнее вдвойне в случае бездействия, чем если Россия будет активно приспосабливаться к изменениям», — подчеркнул он.
Во всех сценариях, рассмотренных Всемирным банком, спрос на углеводороды со стороны экономик, которые принимают внутренние меры по предотвращению глобального потепления, упадет существенно, поэтому ВВП и уровень благосостояния России снизятся к 2050 году относительно базового сценария. Наиболее выгоден для России инерционный некооперативный сценарий, когда страны — импортеры топлива в одностороннем порядке вводят цену на углерод, но без пограничных углеродных налогов: в таком случае, согласно результатам моделирования ВБ, уровень благосостояния России сократится на 3%, а ВВП — лишь на 0,9%. Однако ВБ предупреждает, что делать ставку на такой сценарий России не стоит: «Определить вероятность и сроки формирования широкой коалиции стран, желающих ввести пограничный корректирующий углеродный налог, невозможно, но если такой налог будет введен, то это может максимально негативно сказаться на росте экономики и благосостоянии граждан России».
В некооперативном сценарии с пограничными углеродными налогами уровень благосостояния России падает на 9,2% к 2050 году относительно базового сценария, а ее ВВП — на 4,6%. «Следовательно, участие в совместных действиях по борьбе с изменением климата — более действенная стратегия для России», — утверждает ВБ. В конце октября российское правительство приняло Стратегию низкоуглеродного развития до 2050 года (.pdf), однако в ней не говорится о намерении ввести «цену на углерод» — этот инструмент называется лишь в числе возможных мер целевого сценария применительно к наиболее неэффективным углеродоемким отраслям. Между тем плата за выбросы углерода — центральный элемент борьбы с изменением климата, который обычно принимает форму налога или торгуемых разрешений (квот) на выбросы, отмечает ВБ. Российская стратегия «не раскрывает подробностей в отношении инструментов политики, которые помогут в достижении этих целей, но, например, исходя из «интенсивного» сценария, можно сделать вывод о возможности реформирования энергетических субсидий и введения «цен на углерод» в той или иной форме», интерпретирует ВБ.
Перспективы «цены на углерод» в России
В Минэкономразвития РБК не подтвердили, что Россия может ввести национальную плату за углерод после 2030 года. Министр экономического развития Максим Решетников в октябре объяснял, что в этом отношении страна скорее пойдет по пути региональных экспериментов и инициатив, которые в случае успеха могут быть расширены на большее количество территорий. «В рамках «сахалинского эксперимента» [по организации торговли углеродными единицами] планируется провести оценку достижения углеродной нейтральности через экономические механизмы регулирования выбросов парниковых газов. Эксперимент предусматривает меры по углеродному регулированию в наиболее углеродоемких отраслях, в том числе и углеродное ценообразование. По сути, это и есть торговля квотами», — передал РБК заместитель министра экономического развития Илья Торосов.
По словам Торосова, сейчас в правительстве обсуждаются разные варианты стимуляции бизнеса к сокращению углеродного следа. «Сюда входит и вариант с созданием сертификационной системы, суть которой в независимом подтверждении соответствия технологий производителя наилучшим доступным технологиям (НДТ). Если такой вариант будет поддержан, сертификат будет означать, что технология фактически низкоуглеродная. Соответственно, такой сертификат может стать аргументом при урегулировании вопроса трансграничного углеродного налога в ЕС», — отметил он.
Еврокомиссия объявила о планах введения трансграничного углеродного механизма (CBAM) в июле этого года — первого в мире косвенного налога на парниковые выбросы, осуществленные в процессе производства товара. Российские власти обеспокоились этими планами, даже несмотря на то что в нынешней версии европейский CBAM не будет распространяться на нефть и нефтепродукты, газ, уголь. Но анализ ВБ показывает, что изолированные планы Евросоюза ввести импортный углеродный налог почти не затронут российскую экономику. Результаты моделирования показали, что сокращение экспорта в ЕС из-за CBAM будет частично компенсировано увеличением экспорта в другие страны, которые такого налога не вводят. С учетом всех эффектов снижение российского экспорта в ЕС к 2035 году может составить всего 0,4–1,2%. «Макроэкономический эффект от этой меры в масштабах всей экономики оценивается как незначительный», к 2035 году российский ВВП будет лишь на 0,06% меньше, чем в базовом сценарии без введения европейского углеродного налога, резюмирует ВБ.
Оптимальный сценарий для нефтегаза
«Зелёный» переход – величайшая афера XXI века
Несмотря на агрессивное навязывание «зелёной повестки», голос разума звучит повсеместно
Оборотная сторона «зелёной» энергетики очень хорошо показана в докладе эксперта Роберта Брайса Not in our backyard («Не на нашем заднем дворе»), опубликованном на портале аналитического центра Center of the American Experiment.
Брайс называет несколько причин, по которым невозможен не только полный переход Соединённых Штатов на возобновляемые источники энергии, но и даже частичный. Приведу лишь несколько фактов из данного исследования.
Для полного перевода автомобильного движения в одной только Британии с ДВС на электромобили, потребуется в два раза больше кобальта, чем его производится во всём мире за год; почти всё мировое производство неодима; три четверти мирового производства лития; не менее половины мирового производства меди. Потребуется также 20-кратное увеличение вырабатываемой в Британии электроэнергии.
В США ветряные турбины убивают в среднем около 888 тысяч летучих мышей и 573 тысячи птиц в год.
По данным National Renewable Energy Laboratory, с учётом того, что ветровые и солнечные генераторы строятся в сельской местности, то для передачи вырабатываемой ими электроэнергии в города нужно построить около 240 тысяч миль высоковольтных ЛЭП, что в 10 раз превышает периметр Земли.
Международное энергетическое агентство ещё в 2014 году подсчитало, что затраты на передачу электроэнергии для ветряков примерно в три раза превышают затраты на передачу электроэнергии от угля или ядерной энергии.
Теперь же эта организация, забыв об объективности и следуя модным навязываемым тенденциям, предлагает полностью отказаться от новых инвестиций в нефть, газ и уголь.
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен, а также Телеграм-канал FRONTовые заметки
«Зеленый» переход: с чего Россия начнет декарбонизацию экономики
Правительство России начинает подготовку к низкоуглеродному будущему и изучает варианты адаптации экономики к глобальному энергопереходу. Совещание с вице-премьерами на эту тему провел глава правительства Михаил Мишустин.
Рабочим группам с участием представителей различных министерств к декабрю этого года нужно проанализировать, какие отрасли и в какой степени должны быть охвачены декарбонизацией, а также подготовить прогноз по энергопереходу до 2050 года и обозначить конкретные цели до 2030 года. Решено, что деятельность рабочих групп по этому вопросу будет курировать первый вице-премьер Андрей Белоусов.
Задача стоит комплексная. Проблем много — это и международные соглашения о «двойном» углеродном налоге, и стандарты раскрытия и взаимного признания информации, и стандартизация международных подходов к учету факторов, определяющих нормативы декарбонизации. Сегодня наша страна в индексе эффективности энергетического перехода Всемирного экономического форума 2021 года не на лидирующих позициях.
Теория зеленой экономики, базирующаяся на постулатах о том, что невозможно бесконечно удовлетворять растущие потребности в условиях ограниченности ресурсов, сформировалась в конце прошлого века. Наиболее осязаемым проявлением этих подходов стал объявленный многими странами переход к низкоуглеродной — или декарбонизированной — экономике. Он предполагает внедрение технологий, позволяющих производить товары с минимальным выбросом парниковых газов, налаживание утилизации и переработки отходов, а также «зеленую» эксплуатацию зданий и сооружений.
Экономическими инструментами для перехода к низкоуглеродной экономике должны стать торговля эмиссионными квотами, углеродные налоги, государственные закупки экологичной продукции и инвестиции в экологическую инфраструктуру.
В 2019 году Еврокомиссия представила «Европейское зеленое соглашение» — документ, направленный на превращение Европы к 2050 году в первый климатически нейтральный континент с полным прекращением выбросов парниковых газов. К 2023 году ЕС планирует ввести углеродный налог на импорт продукции из тех стран, где превышены выбросы парниковых газов.
В первую очередь это скажется на российских поставках черных металлов, угля, газа и нефтепродуктов, алюминия, цемента, удобрений и продуктов нефтехимии в Европу. Второй по значимости для России экспортный рынок — Китай — в начале 2020 года объявил о целях достижения углеродной нейтральности к 2060 году и запустил торговлю квотами на выбросы.
Сейчас более половины российского экспорта приходится на топливно-энергетические товары. Потенциальные потери российского бизнеса от мирового перехода к низкоуглеродной экономике, по самым консервативным сценариям, оцениваются в десятки миллиардов долларов. Россия в 2019 году присоединилась к многостороннему Парижскому соглашению по климату и взяла на себя обязательство сократить объем парниковых выбросов к 2030 году на 25–30% от уровня 1990 года. При этом была сделана важная оговорка — с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов.
В этом году подготовлен проект «Стратегии долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года». Базовый сценарий стратегии направлен на то, чтобы к 2030 году сократить углеродные выбросы до объема 67% от уровня 1990 года, а к 2050-му выйти на 64%.
Известно, что Россия — экологический «донор» планеты. Мы больше поглощаем, чем выбрасываем. Это важное конкурентное преимущество. Главное — не потерять его, научиться правильно считать и эффективно использовать. Эту норму также нельзя расценивать как возможность не снижать объем выбросов и уповать на то, что наши леса все поглотят. Пока, к сожалению, их площадь сокращается из-за частых пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке.
Есть надежда, что уже в этом году получится запустить систему «зеленого» финансирования. У бизнеса появится возможность привлекать более дешевые деньги на модернизацию своих производств. Необходимо увеличить долю возобновляемых источников в балансе потребления электроэнергии. Сегодня она составляет около 1%, тогда как цель — 10% к 2040 году. Нужно будет развивать «чистую» генерацию — ГЭС и АЭС, модернизировать ТЭЦ (их доля в энергетике России — около 60%), многие из которых работают на угле.
Необходимо не только сокращать потребление углеводородов и экологически грязной электроэнергии, но и снижать углеродоемкость продукции — цемента, металла, нефтехимии, удобрений.
Государству, регионам и компаниям придется внедрять принципы экологического, социального и корпоративного (ESG) управления. Это тоже непросто и встречает сопротивление. Так, Sual Partners выступает против преобразования UC Rusal в Al+, хотя предполагалось, что это будет один из этапов трансформации компании для экспорта продукции с низким углеродным следом.
Например, богатая Сахалинская область может позволить себе поставить цель достичь углеродной нейтральности к 2025 году, а остальные регионы Дальнего Востока — вряд ли. Вслед за Сахалином к торговле квотами на выбросы углерода готовы приступить Нижегородская и Калининградская области. И пока это всё. Большие проблемы прогнозируются и в ныне относительно благополучных угольных регионах — таких как Кузбасс и Хакасия. Серьезным вызовом является и ситуация в сельском хозяйстве — для органического потребления без использования химикатов нужно на 35% больше земли, чем при обычном аграрном производстве.
Главное при реализации программы — не подорвать конкурентоспособность экономики и не потерять, а укрепить позиции российских компаний на мировых рынках.