Искусство и действительность что можно а что нельзя отразить
Искусство и действительность
Работа сделанна в 2002 году
Искусство и действительность. Художник создат произведение искусства не потому, что он отражает в определнном образе свой внутренний мир, а потому, что его помощью выражает потребность возвысить какую-то форму жизни до уровня всеобщей ценности, типичной для духовности. Произведение искусства действительно является символом, и его красота проявляется входе бесконечных поисков, которые совершаются в нем и вне его души, обретающие духовность в е чистой форме.
Ни одно произведение искусства, как ни одно из субъективных состояний, не реализует в себе красоту в чистом виде, абсолютно чистую идеальность, свободную от каких либо форм реального, которые необходимы для е гармоничности. Значит и эстетической жизни никогда не удатся достичь окончательной конкретной объективизации, собственно ценности.
Последняя, кстати, является ценностью лишь поскольку в каждом творении вскрывает наличие идеального смысла, выходящего за пределы определнной формы. А. Банфи. Философия искусства стр. 35 Через совокупную сферу культуры общественная структура нацеливает искусство на то содержание, которое искусство должно разработать и насытить значением собственно исторической обстановки.
Тем самым структура эта оказывает воздействие на весь комплекс художественной реальности, на е внутреннее строение, определяя попутно формальные проблемы, вытекающие из обновления содержания. Очевидно, к примеру, что в конце эпохи Возрождения усиление самостоятельности буржуазии, вызванные в этой связи изменения во взглядах на городскую и семейную жизнь, на отношение между городом и деревней, повышение одних ценностей жизни и обесценивание других привели к появлению в искусстве реалистических тенденций.
Вспомним в этой связи об интерьерах, пейзаже, жанровых сценах, портрете, натюрморте. Эти жанры в свою очередь вызвали к жизни новые композиционные схемы, новые формальные проблеме, связанные с перспективой, светом, цветовой гаммой, от которых зависело и появление новых ценностей в живописи. Другой идеальной сферой отношений субъекта-объекта является ценность или, скорее, ценности. Сведения их- в том, что касается искусства- к чистой эстетической ценности, хотя и может показаться правомерным лишь при поверхностном исследовании.
В самом деле, по своей сути произведение искусства основывается на ряде ценностей, более или менее способных к гармоничному синтезу. Это и внимание к окружающему миру, и традиция, и жизненность. Это и этические, технические, и собственно эстетические ценности. Эти последние относящиеся к сложной и многогранной общественной роли искусства, не только сами по себе являются важным аспектом, моментом, художественной убедительности, но и лежат в основе других ценностей, определяя проникновение в ткань произведение искусства.
Общественные ценности приобретают очевидное своеобразие в некоторых видах искусства. Вспомним, например, архитектуру и градостроительство, театральное искусство и малые декоративные формы. В целом присущи всем художественным сферам и характеризуют важные качественные различия. Сопоставим наглядную публичность фресковой живописи и интимность картины, вспомним, как отличаются друг от друга социальное содержание, являющееся неотъемлемой частью вокальной и инструментальной музыки и присущее самим инструментам.
Не следует также забывать о том, что усиление выразительных форм и отношений, воздействующих на наши ощущения, подчеркивание эмоциональной и образной стороны содержание в произведении искусства ведт к концентрации на них внимания и оказывает влияние на основы их социальных структур и выразительности. А. Банфи. Философия искусства стр.186 Искусство является реализацией прекрасного в произведении человека.
Эта реализация может происходить в чисто формальном плане осуществлении тех канонов чистой красоты, которые вкус уже опробовал на опыте. Но в этом случае произведение искусства может быть искусным, но бездушным построением, чья красота остатся внешней по отношению к реальности предмета, который в свою очередь, вводит е в определнные рамки. Таков случай с декоративным искусством. Произведение искусства должно быть эстетически самостоятельным, должно выглядеть как результат абсолютной спонтанности, словно несущей в самой себе собственную целесообразность, определяющую все е аспекты- спонтанности, словно несущей в самой себе собственную целесообразность, определяющую все е аспекты.
А. Банфи. Философия искусства стр.189 Такой абсолютной спонтанностью является творческая деятельность гения. Но гений может творить лишь постольку, поскольку у него образуется в связи с определнным понятием представление эстетическая идея, которое не допускает саморастворения в этом понятии, а дат толчок к неограниченному развитию мыслей, сопровождающийся неограниченной сменой образов, так что обе способности души- воображение и рассудок- приходит в бесконечно свободное движение в условиях взаимной согласованности разнообразных мотивов, из которых тот или мной находит наибольший отзвук у зрителей.
Чистый эстетический образ не может быть создан в искусстве без всякой увязки с идеалом, и его ценность заключена не в статическом созерцании, а в многообразии и глубине воображения и мыслей, которые вызывает.
Искусство и действительность
Слово «искусство» и в русском и многих других языках употребляют в двух смыслах — в узком (специфическая форма практически-духовного освоения мира), и в широком — как высший уровень мастерства, умения, независимо от того, в какой сфере жизни общества они проявляются (полководческое искусство, мастерство хирурга, сапожника и т. д.). Нас сейчас интересует анализ искусства именно в первом, узком смысле слова, хотя оба смысла между собой связаны исторически. Искусство как самостоятельная форма общественного сознания и как отрасль духовного производства вырастало из производства материального, было первоначально вплетено в него в качестве хотя и эстетического, сугубо утилитарного момента. Человек, подчеркивал А. М. Горький, по натуре своей художник, и он всюду так или иначе стремится вносить красоту. Эстетическая деятельность человека постоянно проявляется в его труде, в быту, в общественной жизни, а не только в искусстве. Происходит эстетическое освоение мира общественным человеком.
Искусство реализует ряд общественных функций.
Во-первых, это его познавательная функция. Произведения искусства являются ценным источником информации о сложных общественных процессах, порой о таких, сущность и динамику которых наука схватывает гораздо труднее и с запозданием (например, повороты и переломы в общественном сознании).
Разумеется, не все в окружающем мире интересует искусство, а если и интересует, то в разной степени, да и сам подход искусства к объекту своего познания, ракурс его видения весьма специфичен по сравнению с другими формами общественного сознания. Генеральным объектом познания в искусстве всегда был и остается человек. Вот почему искусство в целом и, в частности, художественную литературу именуют человековедением, учебником жизни и т. п. Тем самым подчеркивается еще одна важнейшая функция искусства — воспитательная, то есть его способность оказывать неизгладимое воздействие на идейное и нравственное становление человека, его самосовершенствование, или, напротив, падение.
И все-таки познавательная и воспитательная функция не являются специфическими для искусства: эти функции выполняют и все другие формы общественного сознания. Специфической функцией искусства, делающей его искусством в подлинном смысле слова является его эстетическая функция. Воспринимая и постигая художественное произведение, мы не просто усваиваем его содержание (подобно содержанию физики, биологии, математики), мы пропускаем это содержанию через свое сердце, свои эмоции, даем чувственно-конкретным образам, созданным художником, эстетическую оценку как прекрасного или безобразного, возвышенного или низменного, трагического или комического. Искусство формирует в нас саму способность давать подобные эстетические оценки, отличать подлинно прекрасное и возвышенное от всевозможных эрзацев.
Познавательное, воспитательное и эстетическое в искусстве слито воедино. Благодаря эстетическому моменту, мы наслаждаемся содержанием художественного произведения, и именно в процессе наслаждения просвещаемся и воспитуемся. В связи с этим иногда говорят о гедонистической функции искусства (от греч. «гедоне» — удовольствие).
Философия и наука
Решение проблемы «наука ли философия?» зависит от того, как мы понимаем науку и как оцениваем саму философию. Науку, как правило, отождествляют с системой истинного знания, но это явное преувеличение. Во-первых, основания любой науки (той же математики – символа научной строгости) являются весьма неопределенными, только принимаемыми в качестве истинных, но не доказанными в этом своем качестве. Они могут быть разными и даже альтернативными.
Философия, разумеется, не беспочвенна – она опирается на общечеловеческий опыт, на достижения и обретения других форм общественного сознания, включая науку. Но произрастает философия из сокровенной сути человеческой свободы. Нужно ли доказывать философии, если сама она никаких конкретных проблем не решает? Задача у нее иная – предлагать самые общие мировоззренческие, методологические и смысложизненные ориентиры для поиска таких решений и доказательств.
Вообще, связь между философией и наукой, на первый взгляд, довольно странная: как только что-то созревает для действительно научного, доказательного освещения, оно тотчас же выпадает из философии. Куда? В конкретную или специальную науку. Философия, таким образом, выступает в качестве прагипотезы (первой, изначальной гипотезы) человеческого мышления. Ее работа всегда пионерская, первопроходческая. Это первый и потому, наверно, такой несовершенный познавательный зондаж мира.
Разумно, по всей видимости, было бы настаивать на союзе философии и науки, союзе, при котором философия критически и с мировоззренческой целью обобщает достижения и выводы конкретных наук, обогащая, расширяя и углубляя, вместе с тем их логико-методологическую и социально-аксиологическую культуру. Слишком резкие противопоставления философии и науки ни к чему хорошему нас не приведут. Можно и поспорить тут с Бердяевым, настаивающим на том, что «философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной».
Пусть философия и не наука, но научной (ориентирующейся на науку, ее достижения, «гносеологические уроки») она может быть вполне. Не очень неправильно будет и сказать, что философия – это особая, или весьма специфическая, наука.
38. философия и религия
Г.В.Ф. Гегель, сравнивая религию с философией, обращал внимание на то, что «различие двух сфер не должно быть понимаемо так абстрактно, как будто мыслят лишь в философии, а не в религии; в последней также имеются представления, общие мысли». Более того, «религия имеет общее содержание с философией, и лишь их формы различны».
Подобные мысли и у А.С. Кармина: 1) религиозные идеи не обосновываются, а принимаются на основе веры и не подлежат никакой критике, философия же стремится аргументировать все свои утверждения; 2) в отличие от религии, философия постоянно подвергает критике свои собственные выводы; 3) религия авторитарна, навязывает человеческому разуму определенные «сверхразумные» догматы, философия же требует самостоятельности мышления, в ней разум не подчиняется никаким авторитетам [2, с. 487].
Диалектика взаимодействия философии и религии проявляется в: 1) религизации философии: а) религиозности философии; б) учете в деятельности философа уровня и направленности религиозности в обществе; 2) философизации религии: а) занятии философией служителей культа; б) создании философских школ (направлений) на религиозной основе [4].
Роль теистической философии в жизни общества: 1) положительная: а) раскрывает общечеловеческие нормы морали; б) утверждает идеалы мира; в) приобщает людей к знаниям особого рода; г) сохраняет традиции; 2) отрицательная: а) формирует одностороннюю картину мира; б) осуждает (преследует) людей за отказ от теистических взглядов; в) поддерживает устаревшие обычаи, нормы, ценности [4, с. 233].
39. природа и общество: природное в различных сферах общественной жизни. Диалектика общества и природы
Природное в материально-производственной сфере общества [1]. Труд есть прежде всего и по существу деяние общественного человека. В этом смысле он всегда и везде суть общественный процесс. Вместе с тем, поскольку человек — природное существо, труд выступает и как процесс природный, в определенном смысле как проявление активности сил природы. К. Маркс широко раскрывает проявления природного начала в труде.
1 В гл. II мы уже анализировали труд как природный процесс. Хотя это избавляет нас от необходимости пространных размышлений, все же в контексте намеченной темы некоторые соображения нужно кратко повторить, а некоторые и развить, тем более что в данной главе тема природы раскрывается в ином общем ракурсе. В данном случае мы иновь обращаемся к теоретическому наследию К. Маркса.
Природа— всеобщее условие и предмет человеческого труда. «Подобно тому, — писал К. Маркс, — как трудящийся субъект есть индивид, данный природой, природное бытие, так первым объективным условием его труда является природа, земля, как его неорганическое тело» [1]. «Рабочий, — писал он в другом месте, — ничего не может создать без природы, без внешнего чувственного мира. Это — тот материал, на котором осущестатяется его труд, в котором развертывается его трудовая деятельность, из которого и с помощью которого труд производит свои продукты» [2]. К. Маркс подчеркивал, что земля, вода существуют без всякого содействия человека и являются всеобщим предметом человеческого труда [3]. Вывод из этих положений К. Маркса совершенно однозначен: если нет природы, бессмысленно вообще говорить о труде.
Природа как грань возможного и невозможного в труде. Творчество и могущество человека в труде исторически непрерывно возрастают. Но при этом его возможности не беспредельны. Природа и выступает своеобразным мерилом, которое отделяет возможное от невозможного в труде. «Человек в процессе производства, — писал К. Маркс, — может действовать лишь так, как действует сама природа, т.е. может изменить лишь формы веществ» [4]. Это значит, что то, что находится вне законов природы, тем более то, что им противоречит, — все это в принципе невозможно в трудовой деятельности человека. Иначе говоря, вне-, над-, антиприродной эта деятельность быть не может.
В то же время определенная замкнутость труда возможностями природы отнюдь не свидетельствует о какой-либо ограниченности трудовой деятельности. Арсенал природных форм, проявления ее законов беспредельны. И эта беспредельность открывает неисчерпаемые возможности человеческого труда, тем более что он зиждется не только на природных возможностях, но и на бесконечно богатой творческой фантазии человека.
Природа как производительная сила общества. Природа в своем реальном функционировании исполнена активности и динамизма. В таком качестве она выступает в производственной деятельности человека как производительная сила. Прежде всего это проявляется в земледелии. «В земледелии раньше, чем во всех других отраслях производства, — писал К. Маркс, — в крупных размерах применяются для процессов производства силы природы» [5]. Но речь идет не только о земледелии: «Силы природы наряду с другими видами производительных сил принимают вид производительных сил» [6].
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 477.
2 Там же. Т. 42. С. 89.
3 Там же.Т. 23 С. 188
5 Там же. Т. 26.4.1. С. 32.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С. 298.
Природа проявляется как производительная сила не только непосредственно, но и опосредованно, через машины и другие орудия и средства трудовой деятельности. «Силы природы, — отмечал К. Маркс, — в качестве агентов процесса производства присваиваются лишь благодаря машинам» [2].
Силы природы как силы содействия человеку в труде. В трудовой деятельности человек не только предоставляет простор действию сил природы, но и непосредственно опирается на них, использует их. К. Маркс отмечал, что человек «в труде постоянно опирается на содействие сил природы» [3]. Прекрасно механизм использования человеком сил природы выразил Г. Гегель: «Какие бы силы ни развивала и ни пускала в ход природа против человека — холод, хищных зверей, огонь, воду — он всегда находит средства против них, и при этом он черпает эти средства из самой же природы, пользуется ею против нее же самой. Хитрость его разума дает ему возможность направлять против одних естественных сил другие, заставлять их уничтожать последние, стоя за этими силами, сохранять себя» [4]. Можно сказать, что человек в своей общественной трудовой деятельности выступает своеобразным дирижером ансамбля разнообразных природных сил, налаживая их взаимодействие в соответствии со своими целями, используя с наибольшей пользой для себя.
Итак, в материально-производственной сфере природа имеет фундаментальное значение. Она здесь выступает не просто в виде внешнего объекта человеческого воздействия и переработки, но и как имманентный момент самого материально-производственного процесса, как его активная, созидательная сила [5]. Да и продукты материально-производственной сферы человеческого труда, потребительные стоимости также несут в себе неистребимое природное начало. Не случайно К. Маркс отмечал, что «потребительная стоимость выражает природные отношения между вещами и людьми, фактическое бытие вещей для человека» [6].
2 Из рукописного наследия К Маркса//Коммунист. 1958. № 7. С. 21.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 51-52.
4 Гегель Г Энциклопедия философских наук. М., I975 Т. 2. С. 13.
5 «Если непосредственная зависимость общества от природы будет продолжать сокращаться (хотя и она никогда не будет равна нулю!), то опосредованная производством зависимость общества от материалов и сил природы будет бесконечно возрастать. Все большее и большее количество материалов и видов энергии будет включаться в общественное использование, превращаясь в производительные силы общества» (А пучин В.А. Географический фактор в развитии общества. М., 1982. С. 328).
6 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. Ш. С 307; Т. 46 Ч II С. 438
Материально-предметная созидательная деятельность человека имеет свои неповторимые особенности, поднимающие ее на несколько порядков выше преобразований, свойственных остальному миру. Но это своеобразие человеческого труда отнюдь не выводит его за пределы всеобщих свойств созидания и преобразования, присущих всему живому. Например, бобры, чтобы обеспечить сферу своего существования, создают запруды на малых реках, весьма существенно меняющие уровень воды, влияющие на изменения всего биоценоза. Естественно, это можно сказать не только о бобрах, но и о ласточках, вьющих гнезда, термитах, строящих термитники, пчелах, создающих соты, т.е. обо всем животном мире. Каждый его вид что-то преобразует в природе, что-то создает для себя во имя удовлетворения своих потребностей. Как в лице любого биологического вида природа что-то изменяет, «строит», так и в лице человека природа точно так же строит материальную среду, преобразует саму себя.
1 «Новая форма биогеохнмической энергии, которую можно назвать энергией человеческой культуры или культурной биогеохммичсской энергией, является той формой биогеохимическом энергии, которая создает в настоящее время ноосферу» (Вернадский В.И. Научная мысль как планетарное яиление//Философские мысли натуралиста. М., 1988 С. 511).
В созидательной деятельности человека проявляется созидательная мощь природы.
Природное в социальной сфере общества. Поскольку человек суть природное существо, то и весь мир социальных общностей, включающий в себя отношения, контакты, связи и т.п. людей, не может не носить на себе печать природного. Однако помимо этой общей характеристики природного в социальной области имеются и более конкретные специфические модификации природного в различных типах общностей.
Семья и ее природная составляющая. Начиная с периода разложения первобытности семья является одной из важнейших первичных ячеек человеческого общества. Это своеобразный микроколлектив, обладающий исключительной социальной устойчивостью и огромными средствами социального развития. Одной из важнейших функций семьи в обществе является воспроизводство человеческого рода, удовлетворение важной природной потребности людей.
Совершенно очевидно, что природное начало является одним из фундаментальнейших основ семьи как социальной ячейки общества. Можно и нужно оценивать семью и как хозяйственную единицу общества, и как механизм подготовки трудовых ресурсов и их первичной социализации, можно видеть и ценить в семье родство душ и мощность нравственных скреп, связывающих людей, — все это будет совершенно справедливо и соответствует действительности. Но если при этом выносить за скобки семьи природные узы, связывающие людей, или даже отводить этим узам как бы подчиненное, второстепенное место, то образ семьи как микросоциальной общности неизбежно окажется искаженным. Ибо с какой стороны ни подходить к семье, в какой системе отсчета ни оценивать ее, а природная связь пронизывает ее, дает о себе знать во всех проявлениях жизнедеятельности семейной общности.
Рост народонаселения как природно-естественный процесс. Рост народонаселения является нормальной потребностью общества. Без него невозможно естественное и восходящее развитие общества.
Рост народонаселения в обществе подчиняется влиянию многих слагаемых. Совершенно бесспорно, что на этот процесс влияет целый букет общественных детерминант и факторов, среди которых возможности и потребности развития общественного труда являются, по-видимому, определяющими. В этом смысле рост народонаселения суть процесс общественный, социальный.
И в то же время рост народонаселения несет в себе ярко выраженные черты природного процесса. Это связано и с тем, что истоки роста народонаселения уходят в механизмы функционирования семьи как природного объединения мужчины и женщины, а также с тем, что общий рост народонаселения, видимо, связан и с общими законами развития популяции человека вообще.
Как нам представляется, в социальной философии в определенной мере недооценен природный характер роста народонаселения. Если бы он был целиком и полностью социален, то не сталкивалось бы человечество сегодня со сложнейшими демографическими проблемами, не было бы в одних регионах земного шара избытка людей, а в других —- их острой нехватки. Да и вообще проблема численности человеческой популяции, темпов роста народонаселения не была бы столь острой и малоуправляемой. Одним словом, при всей общественной обусловленности рост народонаселения суть природный процесс и понять и осмыслить его именно в таком качестве — одна из важных задач социальной философии.
Расовое деление общества как проявление природных дифференциаций людей. Одной из характеристик, разделяющих людей и одновременно объединяющих их в большие группы, является расовая принадлежность людей. Мы уже писали, что это деление не имеет общественных оснований и никак с закономерностями общественной жизни не связано. Оно воспроизводится и функционирует целиком и полностью силой природно-естественных механизмов. Поэтому оно и не выступает как импульс складывания в обществе какой-то особой социальной общности. Можно сказать, что расовое деление общества как бы пронизывает все человечество, выступая естественным фоном общественной жизнедеятельности людей.
Вместе с тем нет необходимости и абсолютизировать социальную нейтральность и инвариантность расового деления общества. Ведь расовые конгломераты составляют не какие-то особые люди, живущие отдельной от общества жизнью. Это те же люди, что составляют классы, что трудятся в обществе, борются за власть, воспитывают детей и т.д. И при самой большой фантазии их расовые черты и особенности нельзя вынести за рамки их общественной жизнедеятельности. Так или иначе, прямо или опосредственно их расовая составляющая вплетается в их общественную жизнь, в ряде случаев существенно влияя на нее. На этой почве возникают и расовые конфликты в обществе и проявления своеобразной расовой солидарности. Так что природно-расовое деление в обществе, не обладая само но себе общественным содержанием, все же играет определенную роль в социальной истории общества.
Национально-этнические общности и их природные аспекты. Одна из сложнейших проблем современного мира — это проблема национально-этнических общностей и их взаимосвязей. Со все большей остротой она дает о себе знать и в нашем обществе. Порой создается впечатление, что национальные проблемы превращаются в наиболее болевую точку нашей жизни. В этих условиях пристальное внимание к специфике, особенностям национальных отношений, пожалуй, как никогда, актуально.
В социальной философии марксизма при характеристике национально-этнических общностей целиком и полностью доминирует социологический подход. Нация рассматривается как явление социальное, характеризующееся главным образом общественными факторами и признаками.
Все эти характеристики нации оправданы, извлечены из богатого исторического опыта развития наций и их отношений.
Вместе с тем, как нам представляется, в трактовке наций наличествует какая-то недоговоренность относительно природно-естествен-ных детерминант и черт нации. Остается, в частности, неясным, можно ли трактовать нацию в каком-то отношении как природную общность, и если можно, то в чем выражается эта природность национальной общности.
Мы целиком и полностью разделяем идею об общественной сущности национально-этнических общностей. Но мы полагаем, что признание этой сущности отнюдь не следует доводить до отрицания при-родно-естественных черт национально-этнических общностей. Конечно, нация — это не общность людей типа племени, спаянная кровнородственными связями. Но нация состоит из людей, которые, живя, трудясь на одной и той же территории в течение веков, непрерывно общаются. В процессе этого общения складываются семейные пары, рождаются новые поколения. И хотя никакая общность не может быть абсолютно чистой, отгороженной от других, все же основной, так сказать биогенетический, костяк воспроизводства нации складывается на базе относительно устойчивых групп населения. Как известно, и национально-этнические диаспоры, существующие в рамках более масштабных национальных и иных общностей, при всей подвижности и открытости их границ все же существуют как относительно устойчивые социальные образования. Совершенно ясно, что в ходе многолетней национально-этнической эволюции складываются и определенные общие природные характеристики людей — их физический облик, физиологические характеристики темперамента и т.д. [1]