За что льва толстого подвергли анафеме
Нераскаявшийся грешник: за что Льва Толстого отлучили от Церкви
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
«Анафема» состоит в лишении церковного общения, анафеме предавали еретиков и нераскаявшихся грешников. При этом отлучение от церкви подлежит отмене в случае покаяния отлученного. Однако в акте об отлучении Льва Толстого термин «анафема» не употреблялся. Формулировка была куда более деликатной.
Газеты опубликовали Послание Священного Синода, в котором говорилось: «Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной». По сути, это была констатация отречения от церкви самого писателя.
Лев Толстой действительно в течение длительного времени проповедовал идеи, кардинально расходившиеся с православным учением. Он отвергал веру в Святую Троицу, считал невозможным непорочное зачатие Девы Марии, подвергал сомнению божественную природу Христа, называл мифом Воскресение Христово – в целом, писатель пытался найти рациональные объяснения основным религиозным постулатам. Его идеи имели такое влияние в народе, что они даже получили свое наименование – «толстовщина».
В ответ на определение Священного Синода Лев Толстой опубликовал свое послание, в котором писал: «То, что я отрекся от Церкви, называющей себя Православной, это совершенно справедливо. …И я убедился, что учение Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же – собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающего совершенно весь смысл христианского учения. …То, что я отвергаю непонятную Троицу и басню о падении первого человека, историю о Боге, родившемся от Девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо».
Толстой не был единственным писателем, открыто выступавшим против Церкви. Чернышевский, Писарев, Герцен также высказывались критично, однако в проповедях Толстого видели больше опасности – у него было много последователей среди тех, кто был в числе убежденных христиан. Больше того, он сам считал себя истинным христианином и пытался изобличить «ложное» учение.
Реакция общества на отлучение Толстого была неоднозначной: кто-то негодовал на Синод, кто-то публиковал в газетах заметки о том, что писатель принял «сатанинский облик». За этим событием последовали заявления в Синод с просьбой об отлучении от разных лиц. Толстой получал как сочувственные письма, так и письма с призывами опомниться и покаяться.
Сын Толстого, Лев Львович, говорил о последствиях этого события: «Во Франции говорится часто, что Толстой был первой и главной причиной русской революции, и в этом есть много правды. Никто не сделал более разрушительной работы ни в одной стране, чем Толстой. Отрицание государства и его авторитета, отрицание закона и Церкви, войны, собственности, семьи. Что могло произойти, когда эта отрава проникла насквозь мозги русского мужика и полуинтеллигента и прочих русских элементов. К сожалению, моральное влияние Толстого было гораздо слабее, чем влияние политическое и социальное».
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Гений-отступник. За что Льва Толстого отлучили от Церкви?
20 февраля 1901 года Священный синод постановил отлучить от Церкви Льва Николаевича Толстого. Лайф объясняет, за что писатель и мыслитель был удостоен такой «чести».
Коллаж: © L!FE Фото: © РИА Новости © EAST NEWS
Как отмечают историки и богословы, постановление Синода было скорее констатацией свершившегося факта — выхода Толстого из Церкви, — нежели его принудительным исключением из неё. Лев Николаевич к тому моменту уже много лет не посещал служб и не участвовал в таинствах, открыто называл себя противником Церкви.
Впервые наиболее чётко свою позицию в отношении официальной религии он определил в письме к тётушке Александре Андреевне Толстой, с которой состоял в многолетней переписке, 4 марта 1882 года. Там он называет себя не просто противником православия — он берёт на себя более глобальную функцию.
«Я ведь в отношении православия — вашей веры — нахожусь не в положении заблуждающегося или отклоняющегося — я нахожусь в положении обличителя»
В 2010 году, к 100-летию кончины писателя, благодаря известным его потомкам в РПЦ был поднят вопрос о пересмотре решения Синода. Однако патриархия ответила, что это невозможно. Причиной тому были слова самого Льва Николаевича, написанные в ответе Синоду. Ничего отрицающего эту позицию с тех пор от писателя ни разу не прозвучало.
То, что я отрёкся от Церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо… Я отвергаю все таинства… Я действительно отрёкся от Церкви, перестал исполнять её обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей…
Лев Толстой, ответ Синоду Русской Церкви, 1901 год
Немного протестанства в Ясной Поляне
Если рассматривать религиозные взгляды Льва Николаевича, можно сделать вывод, что он был не столько обличителем русской Церкви, сколько близок к отрицанию самой основы христианства. Таким образом, окажись Толстой в среде католиков-консерваторов, вероятно, его постигла бы та же участь — отлучение от церкви. В России же церковники, вероятно, были для Толстого носителями тех взглядов, которые стали ему чужды, и оттого раздражали.
Что отрицал Толстой
— Божественную природу Христа
— Непорочное зачатие Богоматери
— Церковные таинства — причастие, исповедь, венчание и т.д.
Тем не менее Толстой никогда не был человеком неверующим, и в своей «Исповеди» он пишет, что всегда верил во «что-то». Благодаря почитанию Библии и Христа как проповедника более всего его взгляды походят на протестантские вероучения, коих множество. Все они зарождались примерно как у Толстого: не согласный с линией церкви создавал собственное течение.
Не могу заставить себя встать на колени перед Иисусом Христом
Ни одно из существующих учений не устраивало Толстого до конца, и в поисках «идеальной религии» он создал собственный кружок. В религию он развиться не успел, но «Евангелие от Толстого» всё же было создано. Кстати, среди потомков Толстого, которые разбрелись по разным континентам, включая Америку и Австралию (сейчас их около ста человек), наиболее многочисленной является ветка, исповедующая протестантизм. Они проживают в Швеции. Также известно, что именно протестанты особенно почитают литературу Толстого как наиболее близкую своим идеям.
Всё началось в «Воскресении»
В крупной художественной форме антицерковные идеи Толстого нашли отражение в романе «Воскресение». С особенным презрением писатель относился к Константину Победоносцеву — идеологу контрреформ Александра III и обер-прокурору Русской церкви. Именно он стал прототипом антигероя Топорова. В его характеристике писатель заостряет внимание на отсутствии у него главного, с точки зрения самого Толстого, религиозного чувства — сознания равенства и братства людей.
Он относился к поддерживаемой им религии так, как относится куровод к падали, которою он кормит своих кур: падаль очень неприятна, но куры любят и едят её, и потому их надо кормить падалью
Лев Толстой, «Воскресение»
Религиозный кризис Толстого тянулся с конца 1870-х годов, когда он начал в беседах и переписках задаваться неразрешимыми вопросами о духовной стороне жизни, написал очерк «Исповедь». Из него становится ясно, что сомнения посещали Толстого ещё в молодости.
— Я с шестнадцати лет перестал становиться на молитву и перестал по собственному побуждению ходить в церковь и говеть. Я перестал верить в то, что мне было сообщено с детства, но я верил во что-то. Во что я верил, я никак бы не мог сказать, — пишет он.
Тогда же Лев Николаевич начал ездить в Оптину Пустынь (монастырь в Калужской области), где в те годы был расцвет старчества и где жил Амвросий Оптинский — прототип старца Зосимы в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Там писатель вёл с отшельниками долгие беседы о вере и Боге. Но итогом всех исканий и диспутов стало ускоренение собственных антицерковных убеждений. Если роман «Воскресение» стал литературным воплощением этих взглядов, к которым пришёл Толстой, то научным стало «Исследование догматического богословия», которое опубликовали в 1891 году в Женеве.
О многом говорит то, что первым пунктом странствований Толстого после его ухода из дома в ноябре 1910 года стала Оптина Пустынь. По воспоминаниям сопровождавшего его врача Маковицкого, Толстой даже хотел остаться там жить.
— Лев Николаевич желал видеть отшельников-старцев, [. ] поговорить с ними о Боге, о душе, об отшельничестве и посмотреть их жизнь и узнать условия, на каких можно жить при монастыре, — вспоминает он.
По словам Маковицкого, писатель дважды подходил к воротам скита, но так и не решился войти в него. Оттуда он направился в другой монастырь — Шамординский, а вскоре, на станции Астапово, ему стало плохо. Узнавший об этом игумен Оптиной Ворсанофий отправился к нему и взял с собой все необходимые церковные атрибуты, чтобы принять его покаяние (по инструкции, он ждал от него лишь слова «каюсь») и причастить перед смертью.
Неизвестно доподлинно, желал ли сам Толстой примириться с Церковью перед кончиной, однако технически это не случилось по его плану. Старца так и не пустили к писателю, поскольку тот чётко прописал это в заранее подготовленном завещании.
Мельница заблуждений: «анафема» Льву Толстому
Со школьной скамьи многие полагают, что Русская православная церковь предала анафеме или отлучила от церкви великого писателя с мировым именем Льва Николаевича Толстого.
Правы эти люди в одном — проблемы у Толстого были серьезные, и дело чуть было не дошло до анафемы или отлучения от церкви. Церковь не проклинает ни живых, ни мертвых.
Поводом к осуждению церковью Льва Толстого послужила глава романа «Воскресение»
Поводом к серьезным выводам послужила ХХХIХ глава романа «Воскресение», в которой писатель, описывая церковное богослужение, заменяет малопонятные старославянские слова на обыденные названия. Еретические — с точки зрения официальной Церкви — взгляды Толстого были давно и хорошо известны всем, кто читал его книги и публицистику. Но одно дело его, пусть и публичные, высказывания на этот счет в тесном кругу близких людей и даже статьи, но подобные пассажи с описанием церковной службы в романе самого читаемого автора в мире — этого Льву Николаевичу не могли спустить.
Так в чем же священнослужители обвиняли человека, который однажды признался в частном письме:
«Жизнь у меня делает религию, а не религия жизнь».
Определение Святейшего синода по делу Льва Толстого
В Определении Святейшего синода от 20-23 февраля 1901 года №557 с посланием верным чадам Православной Греко-Российской Церкви говорится о том, что граф
В Определении синода осуждались противное христианству лжеучение и «новый лжеучитель», который
«проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской».
Синод объявил, что церковь
«не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею».
Анафемы Льву Толстому не было
Слова «отлучение» и тем более «анафема» в Определении нет. Дипломатично говорится лишь об «отпадении». Однако при желании священники могли по своему усмотрению возглашать анафему «лжеучителю» Толстому.
Лев Толстой и толпа
Реакция толпы несколько напугала Толстого. Об этом он сам написал в «Ответе на определение Синода от 20-22 февраля и на полученные мною по этому случаю письма»:
«И если бы толпа была иначе составлена, очень может быть, меня бы избили, как избили несколько лет тому назад человека у Пантелеймоновской часовни».
По воспоминаниям очевидцев, Лев Толстой уходил от толпы почти бегом, хотя его скорее приветствовали, чем собирались бить, но писателя, наверное, смутила брошенная по отношению к нему кем-то фраза:
Толстому и его попутчику удалось сесть на извозчика, но сани продолжали хватать. Положение спас отряд конных жандармов, который отрезал толпу. Получал Толстой письма с угрозами и бранью, но сочувственных было все-таки больше.
Антон Чехов о Толстом
Определение Синода возмутило прежде всего интеллигенцию и студенчество. И не только настроенное революционно. Чехов отмечал:
«К отлучению Толстого публика отнеслась со смехом. Напрасно архиереи в свое воззвание всадили славянский текст. Очень уж неискренно».
Иоанн Кронштадский молился, чтобы Господь удалил Льва Толстого с лица земли
Но были и другие мнения, в том числе людей известных и авторитетных. Отец Иоанн Кронштадский называл классика литературы «апокалипсическим драконом», который
«делается величайшим пособником дьяволу, губящему род человеческий, и самым отъявленным противником Христу».
Накануне 80-летнего юбилея писателя, без малого за два года до смерти Толстого и в год своей собственной, Иоанн Кронштадский молился, чтобы Господь удалил этого злостного еретика с лица земли.
Неистовство Иоанна Кронштадского прямо-таки настораживает — неужели это говорит пастырь, которого на Руси почитают за чудотворца и праведника. Откуда столько злобы в священнике, столько грубости в его выражениях? Может, от зависти к личности, тоже пользующейся популярностью, или прав был писатель и философ Василий Розанов, который симпатизировал отцу Иоанну.
Василий Розанов об Иоанне Кронштадском и Льве Толстом
Розанов полагал, что на Толстого отца Иоанна науськивали другие, он писал:
«Ему (Иоанну Кронштадскому) указали ‘перстом’ на некоторые слова у Толстого и предложили ‘осудить’ его; он — осудил».
Любопытна точка зрения родоначальника русского космизма Н. Ф. Федорова:
«Многоталантливый художник и ремесленник и совершенно бесталанный философ, Толстой не подлежит вменению. Ему очень бы хотелось поруганий, поношений, что придало бы ему ореол мученика, а он так жаждет дешевой ценой приобретенного мученичества». Не один только литературный критик Н. К. Михайловский считал Льва Николаевича «из ряда вон выходящим беллетристом, но плохим мыслителем».
Василий Розанов, никогда не сочувствовавший «учению» Толстого, посчитал, что косноязычный акт Синода «потряс веру русскую более, чем учение Толстого».
«Толстой, при полной наличности ужасных и преступных его заблуждений, ошибок и дерзких слов, есть огромное религиозное явление,может быть — величайший феномен религиозной русской истории за 19-й век, хотя и искаженный, — писал философ и писатель В. Розанов. — Но дуб, криво выросший, есть дуб, и не его судить механически-формальному учреждению, которое никак не выросло, а сделано человеческими руками (Петр Великий с серией последующих распоряжений)».
Ответ Льва Толстого на определение Священного синода
Отвечая на Определение Синода, Лев Толстой писал:
«Кощунство не в том, чтобы назвать перегородку — перегородкой, а не иконостасом, и чашку — чашкой, а не потиром и т. п., а ужаснейшее, не перестающее, возмутительное кощунство — в том, что люди, пользуясь всеми возможными средствами обмана и гипнотизации, — уверяют детей и простодушный народ, что если нарезать известным способом способом и при произнесении известных слов кусочки хлеба и положить их в вино, то в кусочки эти входит Бог; и что тот, во имя кого живого вынется кусочек, то тому на том свете будет лучше; и что тот, кто съест этот кусочек, в того войдет сам Бог».
«Я не говорю, чтобы моя вера была одна несомненно на все времена истинна, — подчеркивает Лев Толстой, — но я не вижу другой — более простой, ясной и отвечающей всем требованиям моего ума и сердца; если я узнаю такую, я сейчас же приму ее, потому что Богу ничего, кроме истины, не нужно».
Ответ писателя Синоду было запрещено перепечатывать, но запреты уже не действовали.
И хотя до «десяти дней, которые потрясли мир» оставалось еще более пятнадцати лет, процесс был запущен, старые запреты и предостережения уже не действовали. И для интеллигенции, и для простого народа миф смешался с реальностью. Но кто же был творцами этого мифа?
Фрески, изображающие Толстого в аду
Еще в начале века в нескольких сельских церквях Курской губернии были нарисованы фрески, изображающие графа Толстого в аду. Можно представить, какое воздействие они оказали на малограмотных прихожан, привыкших более доверять изображению, чем речи батюшки.
Александр Куприн о Льве Толстом
В 1913 году был опубликован его рассказ «Анафема», который говорил о мучениях протодиакона, получившего предписание предать «болярина Льва Толстого» анафеме во время службы (но в конце концов протодиакон отказался сделать это, провозгласив Толстому «многую лету»).
Обманутая гением Куприна интеллигенция приняла его вымысел за чистую монету, и никто не вспомнил о том, что с 1869 года и до революции в Русской Церкви при возглашении анафематизмов в чине Торжества Православия не упоминались имена
Характерно ли предание анафеме человека в христианстве?
Однако, насколько вообще характерно объявление анафемы конкретному лицу в христианстве? Это непростой вопрос, который может поставить в тупик даже подкованного богослова. Тем не менее, если обратиться к традиции, то, во-первых, следует заметить, что чаще всего под ересью понимают предпочтение одной линии вместо целой картины, а еретик — это тот, кто упорствует в своем ошибочном мнении перед церковной традицией. Исходя из этого, в церковной литературе существовало мнение, согласно которому, анафемы могут налагаться только на те или иные учения, но не на людей.
Во-вторых, позиция, высказанная, скорее всего, святым Иоанном Златоустом и поддержанная блаженным Августином, заключается в том, что нельзя проклинать ни живых, ни умерших. Поэтому анафеме чаще предается какое-то учение, а не его основатель. Авторитет этих Учителей Церкви весьма высок, и их мнение часто является решающим для разъяснения какого-либо спорного вопроса. И раз уж они негативно относились к проклятию, то их последователям не следует никого проклинать, в том числе и еретиков.
Однако на предводителях еретических учений лежит большая вина, нежели на их пастве. Именно из-за этого, возможно, многим верующим показалось, что Толстому за то, что он создал ересь, должна быть обязательно объявлена анафема. В результате данное заблуждение (состоящее в том, что желаемое приняли за действительное), объявленной якобы Льву Толстому овладело умами множества неспециалистов в данном вопросе, причем не только мирян, но и рядовых священников (вспомнить того же Иоанна Кронштадского).
Оттого данное заблуждение дожило и до наших дней, даже несмотря на разъяснение протоиерея Всеволода Чаплина о том, что:
«Синодальное определение должно восприниматься не как проклятие, а как констатация того факта, что убеждения писателя очень серьезно расходились с православным учением».
То есть несмотря на фактическое признание Православной Церкви того факта, что никакой анафемы Льву Толстому не было.
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
120 лет назад церковь сообщила об отлучении Льва Толстого
Лев Толстой в своем рабочем кабинете в Ясной Поляне, 1900 год
В журнале «Церковные ведомости» 24 февраля (по ст. стилю) 1901 года было опубликовано определение Святейшего правительствующего синода (высшего органа управления РПЦ) об отпадении от церкви графа Льва Толстого — всемирно известного писателя и мыслителя. Авторы определения констатировали, что попытки к вразумлению «нового лжеучителя» не увенчались успехом, и поэтому церковь не считает его своим членом, пока он не раскается.
«Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно пред всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь святая», — гласило определение Синода.
Отныне Толстой не мог принимать таинств исповеди, причастия и соборования, а также лишался права быть похороненным в соответствии с православными традициями.
Хотя в тексте не сообщалось об этом прямо, фактически писатель был отлучен от церкви. Инициатором решения выступил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний. Под его давлением шесть иерархов подписали определение вопреки желанию обер-прокурора Святейшего синода Константина Победоносцева, который хотя и был злейшим врагом Толстого, но считал, что подобная акция только добавит писателю популярности. После революции 1917 года выяснилось, что и Николай II не одобрял такого шага. Аналогичной позиции придерживался и его отец Александр III, которого еще в 1880-е призывали строго наказать «богохульника» Толстого. Однако император заявлял о нежелании прибавлять к славе графа «мученического венца».
Определение Синода было составлено в жанре обличения. Утверждалось, что в своих сочинениях и письмах Толстой «проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности веры христианской», отвергает все таинства и даже «не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию».
25 февраля 1901-го текст определения напечатали многие газеты Российской империи. Известие об отлучении Толстого от церкви вызвало широкий резонанс в обществе. Взволнованные читатели слали в газеты письма как с критикой «безбожного графа», так и с восхищениями в его адрес. Были и те, кто требовал отлучить от церкви их самих в знак солидарности с писателем.
«Тема веры является ключевой для творчества Толстого, — отмечается в статье Григория Токарева «Представления Л.Н. Толстого о религии-вере». — Она нашла свое воплощение как в художественном, так и публицистическом наследии писателя. Данная тема получает выражение с опорой на такие ключевые слова, как религия, вера, Бог, церковь. Перевод Толстым Евангелия, написание им трактата «Критика догматического богословия», отлучение от церкви зачастую трактуются как факты атеистического мировоззрения писателя. Такой подход является величайшим заблуждением: всю свою жизнь мыслитель стремился выстроить в соответствии с заповедями Христа, на протяжении всего своего творчества Толстой оставался религиозным писателем».
Критике церкви Толстой посвятил ряд работ. Он еще в 1880-е выработал свое собственное понимание христианства, которое считал изначальным и неиспорченным.
«Нет ничего, что бы обязательно должен был делать христианин и от чего он должен был бы обязательно воздержаться, если не считать постов и молитв, самою церковью признаваемых необязательными», — писал он.
Толстой считал, что церковь перестала быть духовным руководителем общества и лишь «перетолковала метафизическое учение Христа так, чтобы оно не мешало людям жить так, как они жили». Писатель подчеркивал, что в современном ему мире «все живое отпало от церкви и всяких церквей и живет своею жизнью независимо от церкви». По Толстому, госучреждения игнорируют церковь, а наука и вовсе всегда ей враждебна. Мыслитель объяснял такое положение вещей тем, что религия использовалась для оправдания существующего государственного порядка и существующего социального зла, тем самым превращаясь в инструмент насилия одних людей над другими.
Как заключал Толстой, церковь — «название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими».
В марте 1901 года Толстой продиктовал письмо к своим сторонникам, в котором благодарил всех «от сановников до простых рабочих», выразивших ему лично, по почте или телеграфу свое сочувствие по поводу постановления Святейшего синода. Впрочем, газеты так и не напечатали этот текст. При этом ответ Толстого Синоду, написанный в апреле того же года, несколько церковных изданий опубликовали со значительными сокращениями. В частности, Толстой указывал на недостатки определения: на его взгляд, оно незаконно, неосновательно, неправдиво и к тому же содержало клевету и подстрекательство «к дурным чувствам и поступкам».
«Верю я в следующее: верю в Бога, которого понимаю как дух, как любовь, как начало всего. Верю в то, что он во мне и я в нем. Верю в то, что воля Бога яснее, понятнее всего выражена в учении человека Христа, которого понимать Богом и которому молиться считаю величайшим кощунством», — заключал Толстой.
В 1910 году, незадолго до смерти графа, к нему из Оптиной пустыни по поручению Святейшего синода прибыл старец Варсонофий Оптинский. Однако родственники не пустили его к умирающему Толстому. После кончины писателя Синод запретил священнослужителям совершать панихиды по усопшему. Несмотря на это, вдова Софья Толстая в 1912 году нашла согласившегося нарушить запрет священника и заказала отпевание покойного супруга. Когда произошедшее придали огласке, близкие к церкви круги постановили считать состоявшееся богослужение частной молитвой.
В последующие годы РПЦ не пересматривала свою позицию по Толстому.
В 2001 году церковь отказала потомкам писателя, обратившимся с просьбой об отмене определения в патриархию. В 2010-м с аналогичным прошением выступил Сергей Степашин. Тогда было заявлено, что отлучение не может быть снято с человека, который сам отверг себя от церкви.