За что уволили кабака
Уволен единственный в России врач-трансплантолог Михаил Каабак, проводивший пересадки почек грудным детям
Лента новостей
Все новости »
Все его операции отменены. Родители говорят, что теперь у их детей нет шанса на жизнь. Так ли это и почему потребовалось увольнять врача?
Михаил Каабак — единственный в России врач, который уже более десяти лет успешно пересаживает почки детям весом от шести килограммов. До недавнего времени он и его коллега Надежда Бабенко работали в Российском научном центре хирургии (РНЦХ) имени академика Петровского для взрослых. И на четверть ставки в Национальном медицинском исследовательском центре здоровья детей (НЦЗД). На их счету — сотни спасенных жизней. Отчеты об их операциях и лечении выложены в открытый доступ.
Этой осенью Каабак и Бабенко должны были прийти в НЦЗД на полную ставку и начали обучать своей методике персонал центра. В России детям пересаживают почки взрослых. Чтобы не было отторжения, врачи воздействуют на иммунитет препаратом «Алемтузумаб». В его инструкции не прописано применение в подобных случаях. Но шансы на приживаемость почек возрастают на 10-20%. При реабилитации пациент принимает в четыре раза меньше лекарств, чем при другом варианте лечения.
Подобный лекарственный протокол был признан лучшим и рекомендован Всемирным трансплантологическим сообществом еще девять лет назад. Но главное, что для детей весом до 10 килограммов это вообще единственный вариант терапии. Иначе — гибель. Пятилетняя выживаемость прооперированных по этой схеме детей составляет 97%.
Формально Каабака и Бабенко уволили не за «Алемтузумаб» (они соблюдали все формальности, прописанные в законе, позволяющем врачам назначать препарат офф-лейбл). А потому, что для них в детском центре не нашлось ставки. Но дело именно в неодобренном Минздравом протоколе лечения, говорит Михаил Каабак.
Как пишет газета «Коммерсантъ», главный трансплантолог Минздрава Сергей Готье уверяет, что его ведомство тут ни при чем, это решение клиники. Хотя релизы клиники и Минздрава об увольнении Каабака идентичны. Трансплантолог также заявил, что протокол с «Алемтузумабом» не одобряет, а пересадку почек маловесным малышам проводят и в других детских центрах, в том числе в возглавляемом им Центре имени Шумакова. Вес ребенка значения не имеет.
Однако и журналистам, и родителям пациентов в этом центре подтвердили, что единственный в их практике маловесный пациент весил девять килограммов. Другие больницы и вовсе объявляют порог в 10-12 килограммов. Проблема, однако, в том, что дети, нуждающиеся в пересадке, не могут набрать вес в принципе.
Родители детей, которые не успели сделать операцию у Каабака, и те, кто наблюдались у врача в посттрансплантационный период, выложили на Сhange.org петицию с требованием вернуть им врача. Ее сейчас подписали около 190 тысяч человек. Вот что говорит автор петиции Марина Десятская.
«Наверное, в наших детях не заинтересованы, чтобы они выжили. У нас лежит мальчик Рома Кузнецов, вот, несмотря на официальный вызов от института Шумакова, неофициально ребенку отказано в переводе в эту больницу. Вот есть ребенок, он весит 5800 граммов, если так все хотят ему помочь и все это умеют делать, почему ребенок до сих пор лежит в реанимации и умирает, в то время как он мог уже прооперироваться у нашего врача? Вот эта фраза про 10 килограммов, ее знает каждый нефролог во всей России. Просто сейчас, конечно, никто не пойдет в открытую против главного трансплантолога страны и сотрудника Минздрава при этом».
За те полгода, которые Каабак и Бабенко проработали в НЦЗД, они провели десятки трансплантаций почек. Большинство — маловесным детям. Цифра впечатляет, говорит хирург-трансплантолог Константин Губарев. Он подтвердил, что Каабак — единственный доктор, кто делал такие пересадки. «Алемтузумаб» широко применяется трансплантологами и за рубежом. И вообще в трансплантологии немало лекарств, которые применяются офф-лейбл, в том числе в России, отмечает Губарев.
Константин Губарев хирург-трансплантолог «Этот препарат применяется в Европе, Канаде и находится в перечне тех препаратов, которые могут применяться для иммуносупрессии при трансплантации органов. Даже несмотря на то, что в аннотации этого препарата не написано показание к трансплантации. Но есть другие препараты, в которых в аннотации не написано, что он показан при трансплантации органов, но он применяется. Никто про это не говорит. И применяется в десятках центров трансплантации».
Business FM направила официальный запрос в Минздрав.
В пресс-службе НЦЗД прокомментировали прокомментировали ТАСС ситуацию. Там опровергли прекращение программы трансплантации почек детям, которая была запущена в феврале этого года.
«Информация о закрытии программы трансплантации в ФГАУ «НМИЦ здоровья детей» Минздрава России не соответствует действительности. В настоящее время программа продолжает развиваться. В настоящее время в НМИЦ ЗД по-прежнему осуществляется программа по подготовке и проведению оперативных вмешательств, связанных с трансплантацией почки у детей», — сообщили в пресс-службе.
Представители института, правда, не уточнили, о каком весе оперируемых детей идет речь.
Комментируя данные об увольнении врачей, в пресс-службе НЦЗД пояснили, что руководство решило нанять сотрудника на полный рабочий день, поэтому совместителей (Каабак и Бабенко работали в этом качестве) увольняют.
«Этот кошмар иногда случается»: интервью с уволенным трансплантологом Каабаком, оперировавшим детей с низким весом
О конфликте с Минздравом, детях в критической ситуации и надеждах на альтернативное лечение.
В середине ноября из Национального медицинского исследовательского центра здоровья детей уволили Михаила Каабака и Надежду Бабенко. Это единственные в России врачи, проводившие пересадку почек детям, которые весят меньше 10 килограмм. Вместе с этим закрылась и программа детской трансплантации в учреждении.
Суммарно Каабак и Бабенко прооперировали больше 400 детей. Они отмечают, что не действовали против правил. Однако Минздрав посчитал методы врачей ошибочными и запретил их, невзирая на очередь ожидающих трансплантацию.
Врачи использовали не утверждённый Минздравом препарат «Алемтузумаб», ослабляющий иммунитет для профилактики отторжения донорского органа. Лекарство вводится перед операцией, для того, чтобы организм принял чужую почку. По словам Надежды Бабенко, во всём мире данная методика активно используется при пересадке органов. Это подтвердил хирург-консультант Кембриджского университета Кристофер Уотсон отметивший, что препарат используют в трансплантации почти 20 лет.
Новость об увольнении врачей получила широкий резонанс, а родители пациентов вступились за врачей и создали петицию, которую подписало более 470 тысяч человек. Однако до сих пор неясно, что делать детям, срочно нуждающимся в операции.
TJ пообщался с Михаилом Каабаком о конфликте с Минздравом и перспективах для болеющих детей.
Насколько актуальна проблема трансплантации почек детям в России? Каковы шансы для ребёнка с хронической почечной недостаточностью жить полноценной жизнью?
Дети с хронической почечной недостаточностью в терминальной стадии могут жить на диализе (искусственном выведении продуктов жизнедеятельности и избыточной жидкости из организма — прим. TJ) также, как и взрослые. Но, чем меньше ребёнок, тем меньше продолжительность его жизни.
Дети, которые находятся на аппарате искусственной почки, плохо растут и развиваются, не достигая нормального физического роста. Они не могут социализироваться и получить то образование, которое получили бы, имея пересаженную почку. Поэтому детям трансплантацию делать важнее, чем взрослым.
Есть ли статистика, в каком возрасте развивается хроническая почечная недостаточность у детей в России?
Ежегодно появляется около 300 детей с терминальной стадией почечной недостаточности. То есть тех, которым нужна трансплантация почки. Плюс к этому — около 50 человек младшего возраста (до пяти лет).
Вы рассказывали, что иногда медицинские учреждения специально держат детей на диализе, так как это экономически выгодно. Могут ли родители самостоятельно что-то сделать в такой ситуации и добиться трансплантации?
Действительно, к сожалению, этот кошмар иногда случается, и не все дети, которым нужна трансплантация, могут на неё попасть. Но система здравоохранения должна работать вместе с родителями и добиваться лучшего возможного исхода и варианта лечения.
Почему возникает ситуация, когда не все дети могут попасть на трансплантацию? Каких ресурсов не хватает?
К сожалению, детская почечная трансплантация существует только в Москве. В других регионах могут выполняться единичные операции, но они никак не влияют на общую ситуацию в стране. Нет возможности сделать пересадку даже Санкт-Петербурге, что является нонсенсом — огромный медицинский потенциал, но при этом нет детской трансплантации.
Я не знаю, в чём заключается истинная причина такого положения дел, могу лишь сказать, что это неправильно. Технологии по детской трансплантации должны быть транслированы в регионы.
У нас есть глобальнейшая проблема, связанная с тем, что большая часть врачей, особенно врачей региональных, не видит никакого смысла в том, чтобы, с одной стороны, делать тяжёлым, много месяцев или даже лет проведшим на диализе пациентам, пересадку, а с другой, — возвращать этим детям качество жизни.
Одна из основных версий, почему вас и Надежду уволили из НЦЗД — применение технологии, не утверждённой Минздравом. Но при этом 97% детей выживают после операции. Какие существуют возможности для пересмотра протокола, если эффективность метода уже доказана? Что тормозит принятие соответствующих решений?
В распоряжении Минздрава нет инструмента, который позволил бы оценивать эффективность трансплантаций. У них есть несколько регистров, связанных с трансплантацией органов, но ни один из них не позволяет оценить выживаемость, количество осложнений и сделать выводы об эффективности того или иного протокола. А появление такого регистра в системе здравоохранения необходимо для принятия правильных управленческих решений.
Что из себя должен представлять такой регистр?
У нас есть регистр, который фиксирует количество трансплантаций, выполненных в стране, но он не учитывает персональные данные пациентов. Есть регистр, в котором, наоборот, есть все данные, но не указана дата трансплантации. Невозможно связать одно с другим и оценить, каковы продолжительность и качество жизни людей после пересадки. Фактически задача заключается в интеграции этих двух регистров друг с другом. Но для того, чтобы решить эту задачу, нужно создать такую необходимость.
Но когда вы только пришли в НЦЗД, всех же устраивало, какую методологию вы будете применять. Что случилось через полгода?
Очевидно, это не устраивало Минздрав.
Получается, теперь этот протокол индукционной терапии нигде нельзя использовать?
Если Минздрав против и применяет вот такие методы, то вы абсолютно правы. Что касается юридической стороны вопроса, то в России существует нормативно правовая база для изменения подобных протоколов. Она прописана в 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» и мы применяли эту методику в соответствии с ним. Именно поэтому в документах об увольнении не звучит, что нас отстранили из-за применения этой методологии. Там указана другая причина.
Официальная причина увольнения врачей — сокращение ставки. Полгода Каабак и Бабенко работали на четверть ставки, а в ноябре выяснилось, что они были «сокращены» в связи с оптимизацией.
У нас есть множество самых разных предложений по восстановлению этой программы на другой площадке, но на её создание в новом учреждении уйдут месяцы, а, возможно, даже годы. И это никак не поможет детям, которым нужна операция сейчас.
А что сейчас предлагается делать этим детям?
Сергей Владимирович Готье (главный трансплантолог Минздрава России — прим. TJ) предлагает прооперировать детей прямо сейчас, мы приветствуем это решение, хотя раньше в НМИЦ имени В.И. Шумакова подобные операции не делались. Проблема в том, что применение стандартных протоколов иммуносупрессии у таких детей, по нашему мнению, приведёт к не самым хорошим результатам.
Расскажите про это подробнее. То есть операцию проведут, но с использованием другой методологии?
Да, проблема не в том, чтобы провести операцию, это может сделать и другой врач. Проблема в применении комплекса технологий, который заключается не только в особых лекарственных препаратах, но и в вакцинации. Для того, чтобы добиться таких результатов, каких добивались мы, эта последовательность действий должна соблюдаться на протяжении нескольких месяцев.
Зачастую детей, долгое время находящихся на диализе, не прививают, что делает их ещё более беззащитными к инфекциям. По методике Каабака вакцинировать детей нужно как раз до операции, чтобы подготовить организм к иммуносупрессии.
Поскольку кроме Каабака никто в стране не оперировал детей по данному протоколу, 300 пациентов, которым уже провели трансплантацию, остались без наблюдения врача.
Допустим, вас отстранили действительно из-за технологии. Но как теперь будет проходить наблюдение за уже прооперированными детьми?
Мне крайне неловко отвечать на вопросы, касающиеся поведения наших оппонентов. Лучше спрашивать у них — почему они так сделали и почему такие решения были приняты.
Но вы же пытались до них донести эту мысль?
Конечно. Но опять же — для того, чтобы осознать эффективность той или иной методики, нужен регистр, который бы учитывал результаты трансплантации. Ни в распоряжении Минздрава, ни в распоряжении профессионального сообщества его нет. Поэтому невозможно осознать проблему некачественного наблюдения за пациентами. Но, с другой стороны, осознание этой проблемы приведёт к созданию такого регистра.
Как ваши коллеги и профессиональное сообщество отреагировали на эту ситуацию?
Кто-то поддерживает нас, кто-то — сторону Сергея Владимировича Готье. Профессиональное сообщество не однородное. В сети мы видим, что нас осуждают С.В. Готье и Минздрав. Больше ни от кого критики мы не заметили, в основном есть только публичные высказывания в нашу поддержку.
Сергей Готье сообщил в эфире радиостанции «Говорит Москва», что не имеет претензий ни к Каабаку, ни к применяемой им технологии.
«К трудоустройству этих врачей я не имею никакого отношения, поскольку я директор другого учреждения. Они у меня никогда не работали. У меня не может быть претензий к препаратам, потому что я не пациент».
Советуете ли вы родителям детей, ожидающих операцию, делать трансплантацию способом, предложенным Минздравом?
На мой взгляд, лучшим решением для этих детей, является именно наша система. Но это не единственный подход и существуют стандартные протоколы иммуносупрессии. Я считаю важным, чтобы родители самостоятельно принимали решение о том, какой протокол им использовать: на основании сведений о полученных опытах, процентах выживания, осложнений, количестве прооперированных детей.
Пациенты сейчас разумные люди и они не готовы идти в направлении, указанным им извне. Они могут самостоятельно принимать решения о том, какие методы применять по отношению к своим детям. Наша задача сейчас — доносить информацию до родителей, не влияя на их решение.
В числе прочих пациентов, ожидающих трансплантацию, братья-близнецы. 21 ноября Минздрав разрешил их родителям самостоятельно выбрать хирурга, который будет проводить операцию и вести детей во время реабилитации, в том числе и Каабака.
Были ли какие-то изменения в ситуации после того, как она получила огласку в СМИ? Может ли это что-то изменить?
Мы рассчитываем на это, но пока признаков нет.
Эта статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.
Комментарий удален по просьбе пользователя
У препарата есть побочка, про которую умалчивают, доктор этот собирает профиты в виде денег и славы, потом он заляжет на дно, а минздрав будет потом возможно отбиваться от обвинений в том, что закрывал глаза на применение экспериментального лечения, приведшего к серьезным патологиям у детей спустя годы. ред.
О, вот и эксперты в трансплантации подъехали.
Я не претендую на знания, я просто понимаю разницу между стандартным и экспериментальным лечением. У вторых метод всегда меньше доказательной базы и меньше период наблюдения. Ещё я вижу врача, который хайпит умирающими детьми.
Чиновники всегда будут склоняться в сторону консервативных метод, потому что там меньше непредсказуемых последствий. Все эти факты хотя бы ставят вопрос о неоднозначности ситуации.
что лучше
Странный вопрос, естественно шанс лучше. Ты уверен, что в данной ситуации дилемм именно такая, я прост пока нет. Много противоречивых данных. Не защищаю Минздрав или больницу, не вижу их точки зрения на ситуацию.
а какая дилемма на самом деле? какие противоречивые данные?
Вот так надо было закончить 🙂
Именно экспериментальная это двигатель медицины. И во многих случаях не особо разнится со стандартной. У последней и смотря где, тоже есть побочные, но допустимые эффекты. Главное здесь, это научно обосновано. Например, такие виды как таргетная терапия применяется достаточно успешно, но да имеет те самые непредсказуемые воздействия и так же отслеживается и изучается. И экспериментальной может оставаться даже не 20 лет, а и 40. И в первую очередь применяется там, где стандартная не работает. А человеку дается шанс на жизнь. И чиновники не доктора и не ученые. А в этой стране еще и дебилы. И таким докторам надо в ноги кланяться.
Какое экспериментальное, если в статье сказано о применении данного препарата 20 лет?
Странно, что при такой богатой истории применения в мире, в рф нашёлся лишь один врач практикующий это, либо он гений, либо он очень смелый. Потому что на детях его широко не применяют нигде. Мне и самому интересно разобраться в этих противоречиях.
Либо в РФ трансплантологов раз-два и обчелся.
Потому что в этой стране медицины нет.
Что странного-то? Практически любой талантливый практикующий врач или находится в процессе решения вопроса по сваливанию из страны, или уже его решил, или работает в илитной частной клинике, которая потоково никого не оперирует и максимум публикует какие-то пресс-релизы в отраслевые издания. Или, если он совсем в глуши и шансов на всё это никаких, медленно спивается к хуям.
Так что ответ на этот вопрос такой же, как и на миллион других вопросов. В стране нет жизнеспособных систем, поэтому людям сложно найти себе место в любой из них. Заебавшись пытаться это сделать годам к 30/35/40, но прокачав скиллы и репутацию, они либо занимают место над этой системой (становятся чиновниками, открывают частную практику или уходят в пресловутые частные клиники), либо покидают её в принципе и пытаются встраиваться в другую.
Трансплантолог Каабак сообщил об увольнении команды из детского медцентра
Команда детского врача трансплантолога Михаила Каабака получила уведомления об увольнении из Национального медицинского исследовательского центра здоровья детей, сообщил РБК Каабак. По словам врача, администрация объяснила свое решение перепрофилированием отделения под лечение детей с коронавирусом.
«У нас вызвало это глубокое недоумение, потому что дети в силу течения заболевания или те, которые получают лекарства после трансплантации, — это наш профиль. Такие дети как раз и находятся в группе риска коронавирусной инфекции. Мы хотим работать с ними после перепрофилирования и не понимаем действий администрации», — пояснил Каабак. По его словам, один врач из его команды получил уведомление об увольнении, а трансплантолог Надежда Бабенко получила уведомление о множественных нарушениях трудового законодательства. Как рассказала Бабенко изданию «Правмир», сотрудники отдела кадров предложили ей уволиться по собственному желанию, а после ее отказа уведомили, что составят акт об увольнении.
Каабак добавил, что за его отделением числилось шесть коек, всего в центре будет перепрофилировано 300 коек для оказания помощи больным, которые заразились коронавирусом нового типа.
Помощник министра здравоохранения Михаила Мурашко Алексей Кузнецов сообщил РБК, что информация об увольнениях не соответствует действительности. «Трансплантологи работают в соответствии с трудовыми договорами», — сказал он. В Центре здоровья детей информацию об увольнении врачей также опровергли.
Осенью 2019 года широкий общественный резонанс получила история увольнения Каабака из Центра здоровья детей. Врачу-трансплантологу и его коллеге Надежде Бабенко при попытке оформления на полную ставку в центре сообщили, что их работа в центре завершена.
Врач тогда пояснял, что претензии к его работе предъявлял Минздрав из-за методов лечения, а именно использования алемтузумаба при трансплантации почек. Этот препарат ослабляет иммунную систему и используется для профилактики отторжения пересаженного органа. В Минздраве тогда заявили, что увольнение врачей не отразится на помощи детям, которым необходима трансплантация печени или почки.
Позднее с Каабаком встретилась Вероника Скворцова, занимавшая на тот момент пост министра здравоохранения, после чего Каабака и Бабенко вновь приняли на работу в центре.
Спасший сотни детей врач объявил об увольнении и объяснил причины
Спасший сотни детей трансплантолог Михаил Каабак, единственный в России проводящий пересадку почек детям с небольшим весом, объявил, что уволился из Национального медицинского исследовательского центра здоровья детей (НЦЗД) и объяснил это условиями в больнице. Об этом он рассказал радиостанции «Говорит Москва».
«Проблема не во мне. Проблема в том, что невозможно делать безопасно трансплантацию в этом центре в условиях той внутренней регуляторики, которую устроила администрация института», — сказал врач.
По словам Каабака, в медцентре не хватает необходимых лекарств. Пациентов, которым нужно хирургическое вмешательство, распределят по другим клиникам. Он объяснил, что внутренние распоряжения, акты и приказы администрации противоречат друг другу, в связи с чем безопасно выполнять трансплантацию больше невозможно, как и следовать профессиональным инструкциям.
Каабак добавил, что последнюю трансплантацию в центре он провел 13 мая в условиях «чудовищных внутренних противоречий регуляторных регламентов». По его словам, он написал заявление об уходе 18 мая. 1 июня он идет во внеочередной отпуск с последующим увольнением, трудовую книжку должен получить на руки 31 мая.
Как пишет «Говорит Москва», родители тяжелобольных детей, которым требуется пересадка почки, обращались в Минздрав с требованием отправить в отставку руководство центра — по их данным, из-за действий администрации погибли четыре ребенка. Осенью 2019 года умерла одна из пациенток Каабака. Это произошло после того, как его с коллегой уволили за использование не одобренного Минздравом препарата алемтузумаб. Из-за смерти девочки произошел скандал, после чего обоих врачей восстановили на работе.
В апреле 2020 года Каабак заявил, что команду работающих с ним медиков решили уволить якобы из-за перепрофилирования отделения под лечение детей с коронавирусом. В НЦЗД опровергли эту информацию.
Показательная порка от Минздрава: за что уволен уникальный детский хирург Каабак
Министр здравоохранения России Вероника Скворцова разъяснили журналистам свою позицию по поводу ситуации с известным детским хирургом Михаилом Каабаком, об увольнении которого сообщалось три дня назад. Напомним, что Каабак считается единственным в стране врачом-трансплантологом, который проводит операции по пересадке почки детям, чей вес не достигает 10 килограммов.
Тем не менее, Скворцова сообщила: «Операция даже маловесным детям не уникальная, у нас есть достаточное количество специалистов в стране, которые ее производят. В настоящее время Каабак не безработный, он продолжает работать в Морозовской больнице на полставки и имеет возможность оперировать детей. » Кроме того, она, что в Минздраве готовы встретиться с врачом и обсудить все вопросы, если его не устраивает работа.
По общему мнению, с Каабаком и его коллегой Надеждой Бабенко расстались по причине того, что они останавливают отторжение пересаженных почек с помощью препарата «Алемтузумаб», применение которого в инструкции в подобных случаях не прописано, хотя признан лучшим и почти 10 лет назад рекомендован Всемирным трансплантологическим сообществом. Для детей же весом до 10 килограммов он является единственным вариантом терапии.
Однако формально оказалось, что для Каабака и Бабченко просто нет ставки в детской Морозовской больнице.
Сам Каабак так прокомментировал эту ситуацию:
Блогеры, следящие за конфликтом, опровергают слова министра Скворцовой. Так Маша Субанта пишет:
На сайте Морозовской числится: «М.М. Каабак, детский хирург, отделение детской урологии-андрологии». Родители детей, которым необходима трансплантация почки, с утра пытаются записаться на приём к Каабаку в Морозовскую больницу. Но ответ один: такой хирург у нас не работает (записи разговоров имеются). На горячей линии, которую опубликовал Минздрав @rosminzdrav.ru, не смогли прокомментировать, почему нельзя попасть на приём к Каабаку в Морозовскую и где тогда можно к нему попасть на приём (запись имеется). Я поехала в урологическое отделение Морозовской больницы, чтобы попробовать записаться на приём к Каабаку, раз он продолжает там работать и оказывать медицинскую помощь. Но, увы. Время идёт. Вопросов к Минздраву всё больше. Я понимаю, что министр не будет врать на всю страну. Значит, его дезинформируют. Я надеюсь, что Вероника Игоревна разберётся в этой ситуации.⠀ Ведь самое главное, что дети по-прежнему остаются без помощи, без операций и послеоперационного контроля. Их время не идёт, оно уходит.
Между тем, 75 малышей были записаны в очередь на пересадку почки, более сотни уже прооперированных детей, которым нужен уход, наблюдение лечащего врача и терапия по протоколу. Протоколу, который стал неугоден Минздраву после 10 лет успешных операций с пятилетней выживаемостью прооперированных 97%. Единственное, что может спасти детей — огласка. На сайте change.org опубликована петиция от имени родителей тех детей, чьи операции еще не были проведены по причине увольнения врача. Вот что говорит автор петиции Марина Десятская:
«Наверное, в наших детях не заинтересованы, чтобы они выжили. У нас лежит мальчик Рома Кузнецов, вот, несмотря на официальный вызов от института Шумакова, неофициально ребенку отказано в переводе в эту больницу. Вот есть ребенок, он весит 5800 граммов, если так все хотят ему помочь и все это умеют делать, почему ребенок до сих пор лежит в реанимации и умирает, в то время как он мог уже прооперироваться у нашего врача? Вот эта фраза про 10 килограммов, ее знает каждый нефролог во всей России. Просто сейчас, конечно, никто не пойдет в открытую против главного трансплантолога страны и сотрудника Минздрава при этом».
Дарина Калюжная из Москвы в 5 месяцев весит 6,2 кг. Раньше ей можно было провести трансплантацию почки, а теперь это приговор. Помимо проблем с почками, у Дарины редкая кровеносная патология. Нигде в России ее больше не собираются оперировать.
Также в срочной операции нуждаются: Настя Орлова из Волгограда, Ваня Панкевич из Сочи, Динара Аверина из Обнинска, Тима Котов из Томска. Этих детей теперь никто не берет на операцию из-за маленького веса. «Зачем эти петиции, пишите официальные письма?». Письма написаны вместе с юристами. Всем! От главы больницы до президента. А на них дают отписки. И хоть какой-то разговор начинается только после огласки. Минздрав дал ответ на петицию раньше, чем на официальные письма.
Почему Центр Шумакова до сих пор не предоставил родителям информацию, кто из сотрудников центра имеет опыт по пересадке почки детям весом менее 9 кг? Сколько таких операций было проведено? Какой протокол использовался и какова выживаемость?
Врачи в Центре Шумакова понимают, что прооперируй они сейчас Рому или Таню Курсеву, или Ваню Панкевича без успешного опыта трансплантации именно почки маловесным детям, это закончится трагически. Их тут же окрестят убийцами в белых халатах. Зачем подставлять врачей из Шумакова, которые спасли тысячи людей? ⠀ Пожалуйста, решайте проблемы, а не создавайте новые. Вопросы к Каабаку можно решать в фоновом режиме, не срывая операции. По-взрослому, не впутывая детей.
Если в Минздраве хочется устроить показательную порку, разберитесь, почему работает в ЦГБ г.Азова анестезиолог С.А. Куковский, который забыл обезболить перед операцией нашего подопечного, Ярика Пыдыка. Ребёнок от болевого шока впал в кому. Мы готовы предоставить заключение медэкспертизы. »