Задраить люки что означает
Надраить палубу и задраить люки!
Почему такие совершенно разные действия, как герметичное закупоривание и усердное мытьё или натирание до блеска чего-либо, в речи моряков описываются однокоренными глаголами? Что есть драение в его первоначальном смысле?
Как и многие другие морские термины в русском языке, глагол драить заимствован из голландского языка: draaien — «проворачивать, крутить, вертеть». Задраить — значит наглухо закрутить болты на люке, иллюминаторе и тому подобном. В основном же «драить» на корабле относится к натягиванию канатов и верёвок путём их закручивания. Надраить значило «натянуть снасть туго, вытягивать в струнку» — находим у Даля. Раздраить, напротив, значило растянуть врозь, отсюда разговорное слово «раздрай», означающее раздор, ссору.
Каким же образом надраивают палубу? Всем известно, что её ни крутят, ни натягивают, а скоблят и трут до блеска. Дело в том, что на первых российских кораблях (а иногда и на некоторых современных) палубы скоблили деревянными брусками (с мокрым песком вместо чистящего порошка). Такие же деревянные бруски использовались для закручивания снастей, и назывались драйками — отсюда и взялось переносное значение глагола «драить», ныне ставшее его основным — «чистить, натирать до блеска».
Зачем задраивать законодательные люки
Можно представить, что в языковой картине мира российского лидера власть и законы – это его броня, в которой есть «люки», подлежащие задраиванию. Внимательные слушатели напомнили, что базовый иностранный язык Путина немецкий, а потому он мог иметь в виду немецкое слово Lücke, которое, в частности, означает «пробел», «недостаток», «дыру в законодательстве». В этом случае президент просто заполняет законодательные лакуны – по своему усмотрению.
Кто останется за периметром политической зоны
Именно поэтому процесс контролируемых выборов так важен для российской политики. Это таинство отбора тех, кому разрешается держать в руках еще не принятые законопроекты. Если пассивное избирательное право не ограничивать (а именно право быть избранным ограничивается в России особенно сурово), то получить доступ к еще не принятым законопроектам сможет «кто угодно». Отбор в касту тех, кто может писать законы, еще более сложный.
В историческом смысле это совсем не новость. Выстроив систему власти, российские лидеры обычно задним числом пытались придать своему созданию черты легальности. Инициатором и кодификатором юридизации отношений в российском государстве – за редкими исключениями – была центральная власть. Конечно, в русской истории был период между Великими реформами и революцией 1917 г., когда защита гражданских прав в суде была возможной, но связь с той эпохой полностью утрачена. Преемственности с эпохой «социалистической законности» у сегодняшней России больше.
Российская власть рассматривала и рассматривает законы как инструмент государственной власти, и общество – с равнодушием или возмущением – это принимает. Принимает, но и относится к законам соответствующим образом. Если закон – орудие сильных, то поиск «люков» в них – орудие слабых.
Разговоры о задраивании всех дыр, конечно, лукавство. Законодательство, создаваемое сверху, руками, по сути, «правовых спецслужб» (и просто спецслужб), не может учесть всей сложности ведения бизнеса и разрешения разных конфликтов. Да и нет у него такой задачи. Задача – иметь писаный закон, чтобы в случае неповиновения его применить. А с регулированием контрактных и повседневных отношений отлично справляется российское неписаное право, изучать которое важно, чтобы знать, что делать, когда появится возможность для создания в России ныне не существующей законодательной власти.